Врата Анубиса - Тим Пауэрс

– Робин-Бобин-Барабек, я – Бессмертный Человек, – весело ответил он.

Данди уставился на высокого, дородного незнакомца. Он ни разу не видел раньше ни этого румяного лица, ни этих жестких глаз, ни этой седой шевелюры, но знал, кто это.

– О... привет, – пришел он в себя. – Я вижу, все... прошло как надо?

– Ага, как по маслу – если на то пошло, я попрыгал и понагибался по дороге сюда, и решил, что это не такой уж плохой экземпляр. Пожалуй, я побуду в нем немного с помощью ваших электроэпиляторов. Ба, а это что за прелестное создание? – Он театрально поклонился.

– Э-э... Джо, – промямлил Данди, вставая с дивана, – это Клер Пибоди, моя невеста. Клер, это... Джо, мой деловой партнер.

Джо расплылся в улыбке, показавшей ровный ряд белых зубов. – Рад познакомиться с вами, мисс Клер.

Клер невольно нахмурилась – этот человек смотрел на нее с нескрываемым интересом, и ей это не понравилось.

– Рада познакомиться, Джо, – ответила она. Проследив его взгляд – тот не сводил глаз с ее бюста, – она нахмурилась еще сильнее и с мольбой посмотрела на Данди.

– Джо, – сказал молодой человек. – Может, вам лучше...

– Разве это не замечательно? – перебил его Джо, улыбаясь еще шире. – То, что мы оба... рады.

– Джо, – повторил Данди. – Подождите в своей комнате. Я скоро приду.

– Ну конечно, Джейк, – кивнул Джо, поворачиваясь к двери. Он задержался. – Счастливого Рождества, мисс Клер! – Ответа не последовало, и, закрывая за собой дверь, он беззвучно хихикал.

Джеки заплатила в баре пенни, заняла место в очереди, и довольно скоро – она шаг за шагом приближалась к задней двери под аккомпанемент выкриков человека на улице: «Ладно, вы посмотрели, дайте теперь другим!» – подошла и ее очередь выйти во двор и присоединиться к толпе у изгороди. Множество ног истоптало снег, превратив его в грязное месиво.

Джеки не видела ничего, кроме широкой спины стоявшего перед ней мужчины, но очередь продолжала двигаться, и довольно скоро она оказалась перед брешью в кирпичной ограде, за которой открывался еще один мощенный булыжником двор. Теперь она видела кран и веревку. С соседней улицы доносился чей-то пьяный баритон, выводящий рождественскую коляду.

«Ну и что мне делать теперь, – подумала она, – возвращаться домой? Назад, в уютный маленький дом в Ромфорде, в школу, чтобы в конце концов выйти замуж за юного банковского клерка с видами на будущее? Да, наверное. А что еще? То, ради чего ты приехала в Лондон, свершилось, пусть и не твоими руками. Не оттого ли ты чувствуешь себя такой... бесполезной и неприкаянной, и – да, смотри правде в глаза – напуганной? Вчера у тебя была цель, было для чего жить такой жизнью, а сегодня – нет. Нет больше причин оставаться Джеки Снаппом, но ты уже и не Элизабет Жаклин Тичи. Кем ты стала, девочка?»

Очередь повернула в последний раз, и она наконец смогла увидеть всю картину в целом. К стреле крана была привязана веревка, на конце которой раскачивалась под ударами ветра мешковатая кукла с клочками тронутого молью меха, пришитыми на лицо, руки и ноги.

– Да, друзья мои, – произнес зазывала, зловеще понизив голос, – вот здесь и свершилось правосудие над зловещим оборотнем Джо – Песьей Мордой. Манекен, что вы видите перед собой, сооружен таким образом, чтобы вы могли видеть в точности то же, что обнаружила здесь вчера ночью полиция.

– Насколько я слышал, – тихо заметил человек, стоявший перед Джеки, своему спутнику, – у него просто росли волосы по всему телу – словно двухдневная щетина.

– Неужели, милорд? – вежливо удивился спутник. Очередь двигалась мимо экспозиции. Кукла повернулась спиной к зрителям, выставив на обозрение широкую прореху на штанах, из которой торчала солома. Кто-то засмеялся, и Джеки услышала чей-то шепот, рассказывающий подробности пленения Джо – Песьей Морды.

Джеки почувствовала, как ее начинает охватывать истерика. Видишь ли ты это, Колин? Этот экспонат с сельской ярмарки? Ты отомщен наконец. Разве это не прекрасно? Разве не замечательно, что все эти люди могут полюбоваться на это? Как величественно и благородно, как радостно все это!

Она начала всхлипывать, сама не замечая этого, и здоровяк, стоявший перед ней в очереди, взял ее за локоть и подвел к воротам на улицу, где находился трактир «Гинея и Боб».

– Паркер? Мою флягу! – сказал он, оказавшись на мостовой.

– Слушаюсь, милорд, – отозвался человек, вышедший со двора следом за ними. Он достал из-под плаща плоскую флягу, отвинтил пробку и передал господину.

– Давай, парень, – сказал здоровяк. – Хлебни-ка. Не стоит плакать из-за этого дурацкого шоу в такое прекрасное рождественское утро.

– Спасибо, – ответила Джеки, всхлипывая и утирая нос рукавом. – Вы, наверно, правы. Плакать вообще не стоит. Ни из-за чего. И еще раз спасибо.

Она дотронулась до шапки, потом сунула руки в карманы и двинулась по улице быстрым шагом, ибо путь до Пай-стрит предстоял неблизкий.

Глава 6

Когда же стихла стрельба и ни одного стона не слышно было более в Баб-эль-Азабе, врач-итальянец Мохаммеда Али подошел к нему с поздравлениями, однако Паша не отвечал; он попросил только пить и пил жадными глотками.

Милях в семи-восьми от него, на том берегу освещенной ярким полуденным солнцем поймы Нила возвышались четкими силуэтами пирамиды, а ближе, всего в двух милях от Цитадели, с севера на юг протянулся лентой полированной стали в кайме зелени Нил. Несколько столбов дыма поднимались в небо с острова Эль-Рода, хотя на таком расстоянии остров не выделялся из окружения, а на ближнем берегу он мог разглядеть пальмы, минареты и окна старых кварталов Каира. Некоторые наши гости, подумал он, бахриты в том числе, едут сейчас по этим улицам. И это, несомненно, замечательное зрелище: все мальчишки бросают работу, чтобы посмотреть, собаки лают, а из-за машребия – решеток гаремов на вторых этажах – на проезжающих под ними великолепных воинов смотрят с восторженным блеском черные глаза. Скоро сверкающая драгоценными каменьями процессия выедет из Старого города и покажется на старой каменной дороге, соединяющей Каир с Цитаделью.

Несмотря на жару, доктора Романелли пробрала легкая дрожь, и он, сощурившись, посмотрел на север – на лабиринт белых глинобитных стен и на яркие изразцы куполов в новых кварталах города. И совсем как зелень, которая жмется к реке, эти кварталы строились вдоль шоссе Мусти, соединявшего Цитадель с древним портом Булак. Большинство сегодняшних гостей сейчас как раз должны проезжать Мусти, подумал он.

Ему показалось, что он видит далекую вспышку, словно солнце блеснуло на полированном шлеме. Да, подумал он, лет двести назад наличие армии мамелюков – бывших рабов – было оправдано, но в нынешнем Египте они превратились в неконтролируемую силу – только и делают, что шатаются по стране, сея смуту и самовольно облагая налогами всех, у кого, по их мнению, имеются деньги. Силу, повинующуюся не закону, а собственным прихотям. Этого нельзя больше терпеть – особенно сейчас, когда к власти пришел этот Мохаммед Али и весь мир смотрит на нас и ждет наших дальнейших шагов. Впервые за тысячи лет нам рукой подать до независимости, так что нельзя допустить, чтобы она попала в руки шайки разбойников. Нам повезло, что этот Али обратился к Мастеру – через меня, конечно, – как к главному советнику.