Судьба по-русски - Евгений Семенович Матвеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рая робко протянула редактору конверт, переданный главврачом. Приняла приглашение сесть.
– «Прошу вас выслушать подателя этой записки»… – стал читать редактор. – Ну, что ж, Раиса Израилевна, я – весь внимание. – Сказал он это душевно и просто.
Рая поняла его тон – он расположен к откровенному, дружескому разговору. Она положила на стол смятый лист газеты, несколько раз прогладила его дрожащей ладонью…
– Кто это? – Рая показала на фотографию.
– А вот его подпись под статьей…
– Это… – Рая проглотила душивший ее комок. Потом решилась: – Это неправда. Это – не он!..
– Раиса Израилевна… Такое заявление требует доказательств…
– Извольте.
Ровно, словно отрепетированный монолог, Рая начала свой рассказ о том, что знала, что пережила. Ни единого плохого слова не сказала она о генерале Садырине. Зато без утайки поведала редактору историю, связанную с Францем, рассказала, что он дал ей возможность впервые почувствовать себя личностью… Она доверчиво призналась, что была с ним в близких отношениях… И сама впервые, наверное, поняла, что любит его…
– Вот и не знаю, совершаю я сейчас доброе дело или предаю его… Если он тот, каким кажется, судя по статье, то дай ему Бог сил и мужества… Но если… Будет ли мне прощение?..
Редактор, конечно, знал биографию так называемого «Франца». Знал, что он не немец, а поляк, что он разведчик. Но кто его знает, может, в этой столь необычной истории есть путаница? А может, двойник?
– Раиса Израилевна, а что если мы сейчас с ним повидаемся?
– Нет!.. – хрипло вскрикнула Рая. – Я не выдержу!.. – И заплакала.
Редактору очень хотелось сообщить Рае о том, что бывший ее муж, генерал Садырин, к этому времени за аморальное поведение и за служебные злоупотребления разжалован в рядовые и судим. Но он промолчал – понимал, какая тяжесть и без того свалилась на эту милую женщину.
– Давайте сделаем так, Рая. – Он назвал ее просто по имени, чтобы настроить на более доверительный тон. – Я представлю вас автору этой статьи как журналистку, понимаете? Мы приедем, войдем к нему, поговорим кое о чем, и вы удостоверитесь, он это или не он. Ну как, рискнем?
Рая ответила не сразу:
– Пожалуй!..
Редактор-генерал и Рая вышли из машины, миновали ворота и сразу попали во двор, заполненный людьми. Одеты они были странно: кто в штатской, кто в полувоенной одежде, кто-то был уже обмундирован с иголочки. Но форма была не наша. И речь была не русская.
В приемной начальника Войска Польского редактора и Раю встретил адъютант…
– Чекамы, чекамы, панове!.. – Он обратился к визитерам по-польски и тут же, извинившись, заговорил с сильным акцентом по-русски: – Ждем, ждем! Прошею. Посидите, пожалуйста, я должен сделать доклад пану. – И ушел за дверь.
Редактор вынул из портфеля блокнот и карандаш.
– Держите, Раечка. Я буду задавать ему вопросы, а вы записывайте. И спокойно, деваться нам уже некуда.
Адъютант вернулся:
– Бардзо проше! – И улыбнувшись смущенно, добавил: – Ну, вы поняли… Пожалуйста!..
Редактор встал, подал руку все еще окаменело сидевшей Рае. Она поднялась с трудом, на секунду вцепилась в плечо редактора – качнулся пол, шевельнулись стены… И, словно кидаясь в прорубь, решительно сама открыла дверь в кабинет. Следом за ней вошел редактор. Он только успел открыть рот, чтобы произнести слова приветствия, но так и остался стоять, не проронив ни звука… Он смотрел на Раю и на того, к кому они пришли…
Перед ними с немигающими, полными удивления глазами стоял сильный, волевой мужчина лет сорока. На его побледневшем лице четко выделялся небольшой красноватый шрамик на скуле, возле правого глаза – этого не было видно на газетной фотографии…
– Раишка!.. – прошептали его губы.
Кроме Франца, так ее никто не называл. Ей хотелось ответить ему, но как его назвать? Францем? Или так, как в газете? И кто он – друг или враг? В памяти Раи вихрем пролетали минуты их общения, всплывало лучшее, что могло быть между мужчиной и женщиной… Но она онемела…
– Я думаю, что молчать можно и сидя. – Редактор попытался шуткой разрядить напряжение и сел первым.
Медленно опустилась на стул и Рая… Сел «Франц»…
В оглушающей тишине редактор стал осматривать кабинет – книги, какие-то карты, на стене портрет народного героя Польши Тадеуша Костюшко… Потом сказал, смеясь:
– Знаете, я устал от вашей говорильни. Пойду-ка помолчу с паном адъютантом. – И вышел в приемную.
«Франц» тотчас подсел к Рае. Она сжалась, закрыла глаза, стала нервно вертеть скрученный в трубочку блокнот.
«Франц» обратил внимание на ее руки: неестественно белые, опухшие.
– Почему такие руки?
– Я работаю прачкой в госпитале.
– Ты? Профессиональная медсестра? Как так?
– Не доверяют, – ровно, без попыток вызвать жалость, ответила она.
«Франц» склонился к рукам и стал нежно целовать их. Рая увидела, что за время их разлуки в его пшеничных волосах появилось много седины.
– Кто ты? – касаясь губами его затылка, шепотом спросила она.
Он не поднимал головы. Думал: что ей можно сказать? И надо ли ей все знать? Понял, что сказать ей он может одну только правду.
– Раишка… Я тебя очень… люблю!..
– Я знаю… Как же тебя зовут?
– Анджей… Как в газете…
– Слава богу, – тихо сказала Рая и безвольно склонила голову на его плечо.
Анджей целовал ее… Долго… Горячо… Раздался телефонный зуммер, но Анджей не мог оторваться от ее губ, щек, глаз. Зуммер настойчиво напоминал о себе. Рая с силой освободилась от объятий, встала, подошла к окну – пыталась унять охватившую все тело дрожь.
– Слухам, – сказал Анджей в трубку и долго внимательно слушал. – Дзенькуе бардзо. – Повесил трубку.
Стоя у окна, Рая слышала, как он, о чем-то думая, вышагивал по кабинету. Подойдя к ней, развернул ее к себе лицом, сказал:
– Уходим на фронт. – И крепко прижав ее к своей груди, добавил: – Еще Польска не згинела! Присядем и поговорим, как мужчина с мужчиной. Идет?
Рая улыбнулась ему глазами – идет.
– Григорию и Александру о нашей встрече говорить не надо. Дети. Не будем их тревожить.
– Они вспоминают тебя…
– Пусть пока вспоминают Франца. Я через наши и ваши, как это по-русски, органы постараюсь помочь тебе с работой… А может, и избавить, если получится, от преследований… – Он поправил прядь ее волос. – Если кто-то принесет тебе подарок или деньги – не отказывайся. Это будет от меня…
Задребезжал звонок другого аппарата. Подходя к нему, Анджей сказал:
– Напиши, – он указал на лист бумаги, – свой адрес.
Пока он разговаривал по телефону, Рая снова погрузилась в раздумье:
