Рокоссовский - Борис Соколов

Рокоссовский достиг лучших результатов, чем Ватутин, как благодаря своему полководческому таланту, так и благодаря некоторым объективным обстоятельствам. Как уже упоминалось, Центральный фронт должен был перейти в наступление раньше, чем Воронежский фронт, поэтому у Рокоссовского в момент начала «Цитадели» оказались под рукой артиллерийский корпус прорыва и гораздо больше боеприпасов, чем у Ватутина. Кроме того, протяженность танкоопасных направлений на Воронежском фронте была вдвое выше, чем на Центральном. Важное значение имело также то, что немецкая группировка, наступавшая на южном фасе Курской дуги, имела примерно на 300 танков больше, чем группировка, наступавшая против Центрального фронта, а также включала в себя три отборные моторизованные (фактически — танковые) дивизии СС и элитную моторизованную дивизию «Великая Германия», каждая из которых значительно превосходила по боеспособности обычную танковую дивизию вермахта. Но это никак не умаляет заслуг Рокоссовского. Тут надо принять во внимание хотя бы следующий факт. Если в начале сражения танков на Центральном и Воронежском фронтах было почти поровну, а в ходе оборонительной операции Центральный фронт получил лишь несколько сот танков в восполнение потерь, то Воронежский фронт только в составе 5-й гвардейской танковой и 5-й гвардейской армий, а также отдельных танковых корпусов получил дополнительно около тысячи танков и САУ, не считая нескольких сотен танков, поступивших в восполнение потерь. Однако свое весьма значительное превосходство в танках Ватутин так и не смог реализовать, тогда как Рокоссовский, правильно распределив силы и средства, сумел не допустить прорыва обороны Центрального фронта.

В ходе Курской битвы немцы впервые на Восточном фронте массированно применили новые образцы вооружения и боевой техники: танки «тигр» и «пантера», штурмовые орудия «фердинанд», самолеты ФВ-190 и Хе-129. И они вроде бы и в этом, и в последующих сражениях достигли неплохих результатов. Так, согласно немецкой статистике, все подразделения, оснащенные танками T-VI и T-VIB («тигр» и «королевский тигр»), за всю войну и на всех фронтах потеряли безвозвратно 1715 машин, уничтожив 9850 неприятельских танков и САУ, то есть соотношение потерь в бронетехнике оказывается близким 1:6. Но, по крайней мере на Восточном фронте, модернизированные T-IV с длинноствольной 75-миллиметровой пушкой имели ничуть не худшие результаты. Между тем T-IV, даже модернизированный, стоил во много раз меньше того же «тифа» или «пантеры». Вместо одного «тифа» можно было произвести десяток T-IV и тем самым достичь более благоприятного количественного соотношения по бронетехнике с Красной армией и армиями западных союзников. Тем более что на Западе танков, которые превосходили бы модернизированный T-IV, так и не появилось до конца войны.

Не будет преувеличением заявить, что немцы проиграли Вторую мировую войну в том числе и потому, что у них была самая передовая научно-техническая мысль. Они были, пожалуй, единственными участниками, кто уже во время войны интенсивно внедрял в серийное производство принципиально новые образцы вооружений и боевой техники, будь то «тигры», «пантеры», будь то новейшие «фокке-вульфы» и реактивные истребители Ме-262 или ракеты «Фау». Все эти новинки были во много раз дороже своих более ранних аналогов (для ракет «Фау» таким аналогом были тяжелые стратегические бомбардировщики), но отнюдь не в столько же раз эффективнее. Вместо того чтобы тратить силы и средства на новейшие «игрушки», быть может, стоило наращивать производство старых образцов, только модернизируя их. Тогда, быть может, удалось бы если не ликвидировать, то существенно сократить количественное превосходство союзников в вооружении и боевой технике. Но в условиях тоталитарного режима главной становилась задача разработать и произвести необходимое вооружение и боевую технику, а вопрос о ее цене отходил на второй план.

Немцы тем временем продолжали планомерный отход с Орловского выступа. Вечером 16 августа пришла директива Ставки на развитие наступления на Киевском направлении:

«В связи с продвижением наших войск на брянском и харьковском направлении Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:

Центральному фронту, наступая в общем направлении Севск, хут. Михайловский, не позднее 1–3.9 войти на фронт р. Десна южнее Трубчевска, Новгород-Северский, Шостка, Глухов, Рыльск. В дальнейшем развивать наступление в общем направлении Конотоп, Нежин, Киев и при благоприятных условиях частью сил форсировать р. Десна и наступать по правому ее берегу в направлении Чернигова».

Рокоссовский вспоминал: «26 августа Центральный фронт после некоторой перегруппировки начал наступление. Главный удар наносился на севском направлении войсками 65-й и 2-й танковой (сильно ослабленной) армий. Их продвижению должны были способствовать фланговые соединения 48-й и 60-й армий, примыкавшие к ударной группировке».

К исходу 27 августа 65-я и 2-я танковая армии овладели Севском. Дальнейшее продвижение было остановлено немецкими резервами. Зато успех обозначился на фронте 60-й армии, примыкавшей клевому флангу 65-й. Ее командующий И. Д. Черняховский воспользовался тем, что противник перебросил часть сил с участка 60-й армии под Севск. 29 августа части армии овладели Глуховом. Черняховский бросил в прорыв подвижные группы, используя автотранспорт армии. Рокоссовский, в свою очередь, перебросил для развития успеха 2-ю танковую и 13-ю армии, а затем и 61-ю армию генерала П. А. Белова.

В эти дни Константин Константинович увиделся с дочерью. 30 августа 1943 года Ариадна Константиновна Рокоссовская, работавшая радистом на подвижном радиоузле Центрального штаба партизанского движения, получила разрешение навестить отца:

«Отпускной билет

Радист тов. Рокоссовская А. К. отпущена в краткосрочный отпуск с правом выезда в штаб Центрального фронта с 31-го по 6-е сентября 1943 г.

Срок возвращения в часть 6.9.43 г.

Начальник радиоузла

Константин Вильевич Рокоссовский вспоминал:

«Мама рассказывала такой случай: ей дали несколько дней отдыха, и она поехала в штаб фронта. Дед как раз собирался на передовую, она уговорила взять ее с собой. Вдруг, откуда ни возьмись, появились немецкие самолеты, кто-то крикнул: „Воздух!“ Посыпались бомбы. Все повыпрыгивали из машин и залегли на обочине. Мама не успела спрятаться и рухнула на землю. Тогда дед накрыл ее своим телом и не позволял встать, пока самолеты не улетели восвояси. Когда рассеялся дым, оказалось, что от машины ничего не осталось. Но самым ужасным было то, как на маму смотрели офицеры. Для них жизнь радистки Рокоссовской была гораздо менее ценной, чем жизнь командующего фронтом, а ведь из-за нее он мог погибнуть. До конца жизни мама вспоминала, как ей было стыдно».