Лицо в зеркале - Дин Кунц

Дыша через рот, поскольку нос забили переломанные кости и свернувшаяся кровь, Этан не знал, сможет ли он бегом донести мальчика до дома, до кабинета миссис Макби, где хранились запасные ингаляторы.

Пуля задела левое ухо, и, пусть ранка была пустяковая, кровь натекала в евстахиеву трубу и горло, вызывая приступы кашля.

После короткого колебания, осознав, что у Фрика не просто астматический припадок, что речь идет о жизни и смерти, он поднял мальчика на руки, повернулся к дому и оказался лицом к лицу с Данни.

— Присядь с ним, — Данни указал на скамейку.

— Ради бога, уйди с дороги, Данни!

— Все будет хорошо. Присядь, Этан.

— Он совсем плохой, я никогда не видел его в таком состоянии, — в хрипоте собственного голоса Этан услышал более глубокое и куда как лучшее чувство, чем злость: искреннюю любовь к другому человеческому существу, хотя не так давно и считал, что такое уже не для него. — Он не может бороться с приступом, слишком слаб.

— Это парализующий спрей, но эффект его воздействия слабеет с каждой минутой.

— Спрей? О чем ты говоришь?

Мягко, но с силой, недоступной смертному, Данни одной рукой усадил Этана, с мальчиком на руках, на мокрую скамью.

Стоя перед ними, бледный и измученный, в прекрасном костюме, он ничем не отличался от обычного человека, однако мог проходить сквозь зеркала, превращаться в попугаев, которые на лету трансформировались в голубей, исчезать в украшениях рождественской ели.

Этан вдруг понял, что его давний друг остается сухим под дождем. Капли вроде бы падали на него, но не оставляли никаких следов. И, как ни старался Этан, он не мог разглядеть, что же происходило с каплей в тот самый момент, когда она касалась пиджака или лица Данни, не мог понять, как тому удается такой трюк.

Тут Данни положил руку на лоб Фрика, и застоявшийся воздух с шумом вырвался из легких мальчика. Фрик содрогнулся всем телом, откинул голову назад и задышал, безо всякого усилия набирая полную грудь холодного воздуха, выдыхая его без намека на астматический свист.

Глядя на Данни, похудевшего от долгого пребывания в коме, мертвенно-бледного, Этан испытывал не меньшее недоумение, чем в тот момент, когда, умерев в машине «Скорой помощи» после того, как побывал под колесами грузовика, вдруг очнулся за дверью магазина «Розы всегда».

— Ты веришь в ангелов, Этан?

— В ангелов?

— В последнюю ночь моей жизни, когда я лежал, умирая, в коме, меня посетил призрак. Он называет себя Тайфуном.

Этан подумал о встрече с доктором О'Брайеном в больнице Госпожи Ангелов в первой половине этого дня. О записи на ди-ви-ди биотоков мозга Данни. О необъяснимых бета-волнах, свидетельствующих об активном участии Данни, пребывающего в глубокой коме, в разговоре неизвестно с кем.

— В часы, предшествующие моей смерти, — продолжил Данни, — Тайфун пришел ко мне, чтобы рассказать о судьбе моего лучшего друга. Твоей судьбе, Этан. Несмотря на долгие годы, в течение которых мы не общались, после того, как я пошел не тем путем, ты оставался моим лучшим другом. Другом… и мужем Ханны. Тайфун показал мне, где, когда и как тебя убьет Рольф Райнерд, в той черно-белой комнате со всеми этими птицами, и я очень испугался за тебя и… скорбел о тебе.

В нескольких местах на ЭЭГ отмечались резкие пики бета-волн, которые, по словам доктора О'Брайена, свидетельствовали о том, что человек пребывает в ужасе.

— Мне сделали предложение… дали шанс… стать хранителем, в котором ты нуждался в прошедшие два дня. На период этой короткой миссии многое стало мне под силу, в том числе я получил возможность обращать время вспять.

Когда человек стоит перед тобой, говорит, что может обращать время вспять, и ты сразу ему веришь, когда ты уже принимаешь, как должное, что человек остается сухим под дождем, значит, ты изменился раз и навсегда, и, возможно, к лучшему, пусть даже тебе кажется, что земля уходит из-под ног и ты падаешь в кроличью норку, которая куда глубже и более странная, чем могла представить себе Алиса.

— Я решил позволить тебе испытать смерть в квартире Райнерда, написанную тебе на роду, а потом перенести тебя назад, вернуть в прошлое. Хотел испугать тебя до усрачки, дать возможность понять, что тебе потребуется задействовать все свои резервы, чтобы пройти через грядущие испытания… и уберечь мальчика от беды.

Данни улыбнулся Фрику, изогнул бровь, как бы показывая: да, я знаю, ты хочешь что-то сказать.

Все еще слабый телом, но с ясным умом, Фрик взглянул на Этана.

— Вас, наверное, удивляет, что ангелы говорят «до усрачки». Но, знаете ли, это выражение есть в словаре.

Этан вспомнил, как в этот вечер, в библиотеке, сказал Фрику, что его все любят. И Фрик, не веря ему, в полном недоумении, даже лишился дара речи.

В библиотеке за спиной Фрика стояла рождественская ель, украшенная множеством ангелов, которые поворачивались, кивали и танцевали при полном отсутствии самого легкого ветерка. Уже тогда странное предчувствие охватило Этана, ощущение, что в его сердце откроется некая дверь и он сможет понять непостижимое ранее. Тогда дверь эта так и не открылась, а вот теперь распахнулась настежь.

Данни видит, что его друг держит мальчика на коленях, обнимает его, видит, как мальчик, насколько может, прижимается к Этану, но он видит и гораздо больше, чем их изумление от его сверхъестественности и облегчение: все страшное позади, а они живы. Он видит суррогатного отца и сына, которого тот неофициально усыновит, видит две жизни, выбравшиеся из отчаяния благодаря тяге друг к другу, видит годы, лежащие у них впереди, наполненные радостью, рожденной из бескорыстной любви, но отмеченные и душевными страданиями, вылечить которые способна только любовь. И Данни знает: содеянное здесь — лучшее и самое чистое из всего того, что он сделал за свою жизнь, и вот она, ирония судьбы, когда-нибудь сделает.

— «Крайслер», грузовик, — вырывается у Этана.

— Ты умер во второй раз, потому что судьба стремится исправлять возникающие отклонения от предначертанного. Твоя смерть в квартире Райнерда — результат свободы воли, сделанного тобой выбора. Обратив время вспять, я вмешался в уготованную тебе судьбу. Даже не пытайся понять, что я говорю. Все равно не сможешь. Знай только, что теперь… судьба не сможет вернуться на прежний путь. Своим выбором и поступками ты теперь проложил себе новый.

— Колокольчики из машины «Скорой помощи». — У Этана еще не иссякли вопросы. — Все эти игры с…?

Данни улыбается Фрику.

— Каковы правила? Как мы, ангелы, должны вести себя?

— Ангелам нельзя прибегать к прямому воздействию. Они вправе поощрять, вдохновлять, ужасать, уговаривать, советовать и влиять на события всеми средствами, если их составляющие ~ коварство, лживость, введение в заблуждение.

— Видишь, теперь ты знаешь то, что неизвестно большинству людей, — говорит Данни. — Тебе, конечно, известно, что цибет, перед тем как налить во флакончики для духов, выдавливают из анальных желез, но эта информация, пожалуй, поважнее.

Лицо мальчика освещает улыбка, которой может позавидовать его мать-супермодель. И он светится изнутри безо всякой помощи духовных советников.

— Эти люди, которые поднялись из подъездной дорожки и бросились на автомобиль… — В голосе Этана слышится недоумение.

— Образы жертв Молоха, которые я создал из воды и послал ему навстречу, чтобы испугать его, — объясняет Данни.

— Черт, а я это пропустил! — вскрикивает Фрик.

— Более того, мы, ангелы-хранители, не носим белые одежды и не переносимся с места на место так, как это показывают в фильмах. Как мы путешествуем, Фрик?

Мальчик начинает уверенно, но быстро замолкает:

— Вы путешествуете через зеркала, посредством дыма, тумана, дверей…

— Дверей в воде, лестниц из теней, дорог лунного света, — заканчивает за него Данни.

Тут же Фрик добавляет, порывшись в памяти:

— Посредством желания, и надежды, и просто ожидания.

— Хотите напоследок увидеть, что ангелы действительно могут летать?

— Круто, — говорит мальчик.

— Подожди, — останавливает Данни Этан.

— Ждать больше нечего, — отвечает Данни, который только что получил вызов и должен на него откликнуться. — В этом мире мой путь завершен.

— Друг мой, — говорит Этан.

Благодарный за эти два слова, благодарный безмерно, Данни, спасибо могуществу, обретенному им по условиям контракта, превращается в сотни золотистых бабочек, которые грациозно поднимаются в дождь и одна за другой исчезают в ночи, более невидимые для глаз смертных.

Глава 94

Когда Данни материализуется на третьем этаже Палаццо Роспо, в ответ на полученный вызов, Тайфун, качая головой от изумления, выходит из двойных дверей, за которыми находятся апартаменты Ченнинга Манхейма, в северный коридор.

— Дорогой мальчик, ты побывал в этих комнатах?