Бедный Енох - Алексей Тарасенко

— Бог личность чрезвычайно строгая, и вести себя безответственно относительно своих повелений никому не позволяет.

— Уж не знаю — отвечаю я — у меня все больше складывается впечатление, что человечество — всего лишь еще один вид в многообразном мире фауны, а так называемые заповеди, божьи запреты — всего лишь сформулированные законы выживания вида. Типа того, что самоубийство — грех. Понятное дело, что если бы это грехом не считалось, то получается что прямо или косвенно поддерживается идея, угрожающая биологическому виду вымиранием.

— В смысле — что если все захотят так же?

— Ну да. На самом же деле суицид — от разума, а разум — единственное, что нас отличает от животных.

— Твои рассуждения банальны, но логичны! — Фетисов стал стараться улыбаться — впрочем, отсутствие разума у животных, как мне кажется, чисто человеческое предположение, еще никем не доказанное точно. Вот, например, что, если животные значительно разумнее людей, просто обладают средствами коммуникации, намного превосходящие человеческие?

— В смысле мы их просто не можем понять?

— Ну да. Ну, а то, что они живут как животные — ну так кто сказал, что такая жизнь хуже, ну, хотя бы для них самих, для животных, нежели наша жизнь — для нас?

Уже когда времени осталось совсем впритык, Фетисов засуетился и мы отправились на регистрацию.

Увидев за огромными окнами вдали, как на взлетной полосе выруливает лайнер, Фетисов сказал:

— Смотри, Андрей — как красиво! Он реально похож на ангела! Только большой…

— Ага — отвечаю я, просто чтобы поддержать разговор — он тоже летает. Только при этом крыльями не машет!

Фетисов поворачивается ко мне:

— Андрей, ты запомнил, что я тебе сказал?

— Да… а что?

— На днях тебе позвонит секретарша из моего издательства и скажет когда тебе подойти в офис. Обязательно зайди! Через неделю не будет издательства, и секретаршу ты даже при всех своих возможностях днем с огнем не сыщешь!

— Хорошо-хорошо.

— Она тебе кое-что передаст. Это важно.

Мы замолкаем, а Фетисов меня слегка, но сердечно, приобнимает:

— Держишь, Земсков! Тебе предстоят трудные испытания. Куча разгневанных, веками мучавшихся и мечтавших о мести мудаков с тебя просто так не слезут! Остается только уповать на разумность того, кто меня оттеснил из вашего замечательного города, и на то, что его ранее заявленные им планы не поменялись!

Фетисов берет мою руку и долго трясет в прощальном рукопожатии:

— Прощай! Я помог тебе всем, чем мог. Вначале, когда мы только пересеклись, я был настроен по отношению к тебе достаточно негативно, но потом мое мнение поменялось на прямо противоположное. Держись! Если бы я мог, если бы имел право — я бы молился о тебе.

И на этом все. Показав свои документы и билет девушке на стойке, сказав, что у него нет багажа, Фетисов, перейдя через заграждение пошел в зал на таможенный осмотр.

Удаляясь, он несколько раз обернулся и помахал мне рукой. Еще полминуты — и он исчез за прозрачной дверью зала для досмотра и я остался один.

Обратно в этот ранний час я вернулся без проблем сначала на автобусе до Москвы, и уже после на начавшем уже работать метро — домой.

Спать, конечно, уже не было смысла, и я, хоть и устал, казалось, бесконечно, приняв душ и побрившись, ушел завтракать на кухню.

Я включаю телевизор, опять, как и раньше долдонящий о происходящих в стране беспорядках: возбужденная молодежь время от времени перекрывает важнейшие магистрали в городах, когда же подъезжает полиция — исчезает. Попеременно тут и там происходят стычки, бьются витрины и портится муниципальное городское имущество. Власти подозревают, что все эти вещи организованы из одного центра, но найти зачинщиков, которых они уже который день обещают найти, все никак не могут. Время от времени ловят каких-нибудь активистов разных общественных организаций, но после оказывается, что доказательств их руководящей и направляющей беспорядки деятельности нет. Иногда кого-то задерживают, просто затем, чтобы быть уверенным, что этот кто-то не примет участия ни в каких акциях.

Я выключаю телевизор, завожу компьютер, иду в Интернет — но там все тоже самое. Беспорядки, стычки, перекрывание дорог — только уже представленные с другой стороны. Участники акций жалуются на произвол полиции и во всем происходящем обвиняют власть.

«Того и гляди» — думаю я — «за то, что я работаю в Комитете еще и по роже получу! И это — в лучшем случае!».

Где-то в полвосьмого, как только я вышел из дому, мне позвонила секретарша Фетисова:

— Добрый день! — ее голос звучал звонким и бодрым колокольчиком — я говорю с Андреем Земсковым?

— Да — отвечаю я — он самый и есть!

— Меня зовут Нина, я по поручению Петра Андреевича Фетисова…

— Слушаю вас, Ниночка!

— Петр Андреевич сказал мне, что вы сможете зайти к нам в офис и забрать то, что он вам хотел передать. Я хотела спросить — когда вы сможете это сделать?

Мне, в принципе, и думать особо не надо:

— Думаю в любой день на этой неделе, где-то с часу до без пятнадцати двух я могу это сделать — отвечаю я.

— Хорошо! — голос Нины немного осекся — тогда как насчет сегодня? Сегодня вы могли бы это сделать?

— Да, конечно — и мы договариваемся о встрече.

Напоследок Нина дала мне номер своего телефона — чтобы я позвонил, если что-то поменяется.

На работе, очень долго, буквально до обеда я ждал Павлова. Заявился же он, конечно, уже тогда, когда я стал думать будто он вообще сегодня не придет.

— У меня есть важная информация — заявил Павлов с порога — ты был прав, когда говорил, что Пашкевич будет двигаться в сторону Кавказа, а конкретно — попытается перейти границу с МОГКР. Конечно граница сейчас — не то, что раньше, никакого замка на ней уже давно не висит, так что это ему сделать удалось без труда и сейчас он уже в Тыбы-э-Лысы. Наши люди оттуда докладывали, что Пашкевич уже засветился, общаясь с представителями спецслужб Республики.

— Вот тебе раз! — говорю я изо всех сил пытаясь изобразить возмущение таким ужасным поведением Дмитрия Пашкевича (типа — каков негодяй!) — что же он хочет?

— Не знаю — Павлов, как мне показалось, так и не понял, что я немного стебусь — мы предполагаем, что к лету боевики, вновь собранные в Боржомском ущелье, попытаются напасть на наших союзников — соседей МОГКР, недавно ставшие свободными республики, и, возможно, Пашкевич выступит вместе с ними, с этими бандитами, как нам велели их называть, если вообще — не возглавит самолично этот «партизанский поход».