Небесное святилище (сборник) - Честер Андерсон

— У меня есть еще один вопрос, — обратился к нему Райнасон — Что ты делал в толпе этого сброда, который пытался убить меня на ступеньках к Храму?

На лице Мальхомма разлилась широкая улыбка.

— Это был самоубийственный поход в защиту твоей головы, Ли. Глупейшая, но безотказная тактика… сила которой заключается в том, что она сориентирована на психологию самого слабого труса в этой толпе. Все, что требуется сделать в такой ситуации, так это просто кому-то первому продемонстрировать откровенное бегство, и тогда каждый с готовностью не замедлит последовать этому примеру. Поэтому-то мне и было так легко остановить штурм.

Райнасон не мог сдержаться, чтобы не засмеяться при этих словах. И начав смеяться, он уже не мог сдержать выход того адского напряжения, которое так долго держало его в тисках.

— Ренэ Мальхомм, — сказал он сквозь смех. — Это — как раз та самая форма руководства, в которой нуждается население этой планеты.

Мара послала лучезарную улыбку с кучи песка и пыли, где она лежала:

— Знаете, — сказала она, — теперь, когда Маннинг мертв, им придется поискать кого-то другого на место губернатора.

— Не смешите меня, ради Бога, — ответил, смутившись, Мальхомм.

Алан Шварц

Странствующий Теллуриец

Глава I

Как и большинство теллурийских гетто, колония на Лхонце-4 содержала академию. Это двухэтажное здание мало чем отличалось от окружающих его построек. Оно было прочным и внушительным, построенным из местного красного камня с традиционными тяжелыми гобеленами и найденными в гетто большими каминами.

Лхонц-4 был маленьким холодным миром. Здесь издавна обитали волосатые гуманоиды. Отношения между местными жителями и сынами Теллуса, торговцами смертью, строились исключительно на расчете наличными.

Но теллурийцам приходилось поддерживать отношения с Лхонцем, Немного найдется миров, которые согласны терпеть колонию расы, издавна снискавшей репутацию одной из самых злобных, и к тому же владеющей оружием, превосходящим все, что известно в галактике.

Теллурийцы Лхонца-4 придерживались мнения, что планета эта вряд ли представляет для кого-то интерес. Поэтому они не возражали против небольшой колонии теллурийцев, раз она приносит пользу местным резчикам по дереву, мясникам, пекарям и ремесленникам, делающим свечи.

Лхонц-4 не был беспокойным миром. К теллурийской индустрии смерти здесь относились нормально. Как и большинство народов галактики, жители Лхонца давно уже придерживались социально-экологической тактики, которая исключала любую разновидность широкомасштабного конфликта. Это было еще одной причиной, почему теллурийцы основали здесь колонию. Даже самые воинственные люди предпочитают, чтобы дом их находился в мирном месте.

В академии Герберт Герберт излагал доктрину экологистов: вернуться на родную планету к принудительному миру. Майкал Вендал слушал ученого и верил его словам. Двадцатилетний Майкал собирался стать ученым и никогда не покидать академию ради небольшого участка космоса в галактике неподалеку от Лхонца 4, принадлежавшего его отцу.

Энвер Вендал не был в восторге от решения, которое принял сын. Он не признавал сантименты экологистов. Старший Вендал был истинным консерватором, поддерживал статус-кво и никогда не упускал случая преподать свои идеалы сыну.

Однажды вечером, когда Энвер находился в особенно подходящем для этого состоянии духа, он начал вечернюю беседу с замечания, что их родная планета мало приспособлена для жизни.

— Все равно это наш мир, — сказал Майкал.

— Твой мир — это Лхонц-4. Этот мир был миром твоего деда и будет миром твоего сына, нравится тебе это или нет.

— Местные могут нас вышвырнуть завтра же. Четыре поколения — это рекорд.

— Тебе нравится академия?

— Я хочу стать ученым. Вот как сильно она мне нравится.

— Ты вот-вот должен начать работать — впервые в жизни. Я скоро буду слишком стар, так что тебе пора начинать, пока мы не умерли с голода.

— Я не намерен быть торговцем смертью.

— Завтра ты им станешь. — Глаза Энвера Вендала сузились. — Мне наплевать, нравится тебе это или нет. Завтра.

— Никогда.

Только сейчас до него дошло, что именно говорит отец.

— Что ты этим хочешь сказать — “завтра”?

— Завтра. Это такой день, который обычно следует за сегодня.

— Я ни за что не сделаю этого.

— Ты сделаешь это завтра, или убирайся прочь.

— Мне некуда идти. Ты хочешь, чтобы я замерз где-нибудь в поселке волосатых?

— Тебе это не грозит, потому что ты отправляешься в космос, — сказал Энвер Вендал. — Точно так же, как это сделал я, коща достиг твоего возраста.

— Я лучше замерзну, чем сделаю это.

— Посмотрим.

Герберт Герберт выглядел сонным, когда впустил младшего Вендала в свою квартиру в одноэтажном доме позади академии, где жили все ученые. Он закутался в ночной халат из толстой грубой ткани и прошел в центральную комнату, где в камине горел яркий огонь. Майкал последовал за ним.

— В чем дело? — спросила жена Герберта из-за занавески, за которой была кровать, встроенная в каменную стену рядом с очагом.

— Небольшой кризис, дорогая. Спи.

Они устроились перед огнем в низких креслах, сделанных из металла и ткани. Древесина деревьев Лхонца-4 в тепле гнила чересчур быстро и для изготовления мебели не использовалась.

— Мой отец сказал, что я должен отправляться работать, или он вышвырнет меня.

— Ты обязан слушаться его.

— Вы говорили, что никто не должен поступаться своими принципами.

— Какие у тебя принципы?

— Возвращение и воссоединение.

— Это лозунг, — критически заметил Герберт Герберт.

— Это итог всего, во что я верю. Я не стану помогать существованию нашей нынешней системы.

— Похвально. Чего ты добьешься?

— Не знаю. Может быть, замерзну и умру.

— В любом случае, ты нанесешь ущерб чести отца. У нас здесь сильны семейные связи. Вы оба потеряете авторитет.

— Зато мои идеи станут известны.

— Никто не захочет тебя слушать.

— Я хочу быть ученым, — сказал Вендал. — Что в этом дурного?

— Ничего, если бы ты был готов. Но ты не готов. Похоже, ты ничего не знаешь о жизни.

— Я думал, вы мне поможете.

— Ты хочешь, чтобы я помог тебе стать героем. Для меня важнее, чтобы ты был жив.

— Как я должен поступить?

— Отправляйся в космос. Когда вернешься обратно, тогда у тебя будет право говорить.

— Вы хотите, чтобы я отправился в космос?

— Разве это так уж отвратительно?

— Я никогда не думал, что вы пойдете на компромисс.

Герберт Герберт тихо рассмеялся.

— Я каждый день иду на компромисс. Я научил тебя обращаться с книгами. Я научил тебя задавать курс космической лодке. Я научил тебя, как осваивать языки при помощи анализатора. Я научил тебя делать все, чего сейчас может потребовать от тебя отец. Ты можешь перечислить наизусть составляющие пороха и построить чертежи десятков видов оружия.

— Не понимаю.

— Мятежные идеи — это только побочный эффект обучения.

— Я на самом деле не понимаю. Если вы считаете, что мне лучше лететь, я так и поступлю, но я не буду притворяться, что мне понятно.

Учитель покачал головой.

— Я не могу объяснить. Может быть, на планете, где властвуют конфликты, ты научишься быстрее, чем в классной комнате.

Прежде чем покинуть Герберта Герберта, Майкал Вендал некоторое время печально смотрел на огонь.

Глава II

Завтрак в центральной комнате дома Вендалов был не из приятных. Отец и сын смотрели друг на друга через стол. Мать и дочь, пребывающие в благоговейном ужасе от мрачного молчания мужчин, тихо подавали котлеты и овсяную кашу.

— Ты отправишься, — сказал Энвер Вендал.

— Я отправлюсь. Я уже сказал тебе, что отправлюсь. Майкал Вендал не мог придумать, что бы еще сказать.

Очевидно, его отец тоже.

Закончив завтракать, они оба закутались в двойные плащи и вышли из дома. Они направились к амбару для космических лодок в конце Каунтингхаус Роу. Это была длинная постройка из синего камня с наклонной крышей, покрытой шифером. Внутри строение было разделено на множество боксов, в большинстве которых находились сферические предметы примерно шести футов в диаметре, имеющие гладкую поверхность. Каждая космическая лодка стояла на трех тонких опорах.

Энвер Вендал вынул из кармана устройство субакустического управления и нажал кнопку. Входной люк космической лодки, представлявший собой прямоугольное отверстие в корпусе, открылся на шарнире в верхней части. Внутри зажегся свет.