Небесное святилище (сборник) - Честер Андерсон

И во всем этом не было никакой необходимости, продолжал размышлять Райнасон. Древний мозг Пришельцев, основываясь в своих вычислениях на неполных данных, почерпнутых, по-видимому, во время краткого визита на Землю, безусловно мог сделать только осторожные оценки ситуации. На прото-языке Хирлая нельзя было передать такие понятия, как “если” или “возможно”, и суждения машинного мозга, носившие чисто рекомендательный характер в сослагательном наклонении, были восприняты хирлайцами как непреложный закон.

И вот теперь земляне, из-за перспективы встречи с которыми эта раса довела себя до состояния полусуществования, завершат все дело… потому что хирлайцы поняли ошибку слишком поздно.

Райнасон потряс головой; почувствовал тошноту, вызванную растущей скорбью о роковых ошибках истории. Она, история, была капризной, жестокой, бесчувственной дамой. Она разыгрывала шутки, длившиеся тысячелетиями.

Неожиданно снизу донесся какой-то звук, Райнасон увидел пятерых людей, быстро карабкающихся вверх. Ощущая мощную волну гнева, он поднял дезинтегратор.

Внезапно у самого его уха раздался характерный шум; луч станнера прошел совсем рядом, попав в каменную стену. Стена завибрировала при соприкосновении с зарядом, во расстояние было слишком большим для того, чтобы он смог проломить ее. И в то же время они были уже достаточно близко.

Он распластался на земле, ища глазами того, кто в него стрелял. И быстро обнаружил его: маленький тощий человек беззвучно, почти как тень, перевалился через ступеньку и спрятался у подножья следующей. Их разделяли только три ступеньки. С такого расстояния можно было разглядеть грубое, грязное лицо этого человека, с морщинами, напоминавшими борозды. Глаза его были похожи на шелк. Райнасон слишком часто встречал таких людей на Краю; он знал, что имеет дело с человеком, переполненным жестокой ненавистью, ищущим любую возможность выплеснуть ее на всякого, кто попадается на его пути. Мысли об этом вызвали у него озноб.

Через мгновение человек перевалился на следующий уровень, одновременно посылая луч станнера, ударивший в стену в двух футах от Райнасона, который, лежа на животе, на этот раз даже почувствовал леденящую вибрацию камня. Он медленно нацелил дезинтегратор на гребень очередной ступеньки, через который должен был перевалить нападавший, и стал ждать его прыжка. Внутри он ощущал только страшный холод, который вполне соответствовал ветру, разгуливавшему над ним.

Человек двинулся снова. Но на этот раз он переместился перед прыжком к краю ступеньки, и Райнасон попал лучом в камень чуть позади него. Теперь их разделяла только одна ступенька.

Еще ниже вдоль лестницы Райнасон видел другие фигуры, которые карабкались вверх позади маленького мужчины. Но у него не было времени на то, чтобы заниматься ими.

Стояла полная тишина, если не считать ветра.

И вот наконец человек сделал свой очередной бросок, выстрелив раз, другой. Второй луч зацепил Райнасона за кисть левой руки и на какое-то мгновение вывел его из равновесия. Но он уже стрелял в ответ, откатываясь в сторону. Его третий выстрел вырвал у нападавшего правое плечо и часть шеи. Несмотря на это, он в агонии попытался преодолеть сразу обе ступени, одновременно поднимая свой станнер, который вдруг упал на камень, и человек повалился на него. Вокруг сразу же образовалась лужа крови.

Райнасон отполз назад, под прикрытие боковой стены, и стал наблюдать за действиями остальных нападавших. Первый, которого ему удалось обезвредить, действительно пробрался слишком близко — Райнасон до этого просто недооценил, насколько это было просто сделать в сумерках. Боль от удара луча станнера распространилась теперь до самого плеча; левая рука полностью бездействовала. Бормоча проклятия, он прицепился вдоль линии лестницы и выстрелил.

Дезинтегратор на расстоянии двадцати футов прошел через камень как через обыкновенную оконную замазку. Райнасон играл лучом из стороны в сторону, превращая ступеньки в гладкую наклонную поверхность, которую нападающим пришлось бы преодолевать, чтобы добраться до вершины.

Один из них попытался проскочить последние несколько ступенек до того, как Райнасон стер их окончательно, но луч перерезал его надвое на уровне груди. Две части тела покатились вниз. Нападавший не успел даже издать крика боли.

Снова стало тихо. Райнасону были видны торчавшие без движения внизу, над третьей ступенькой, ноги последнего нападавшего, и не было никакого сомнения, что все остальные хорошо видели их тоже. Теперь они колебались, не решаясь двигаться дальше. Райнасон продолжал лежать, прижавшись к полу, ожидая развития событий. Ветер, продувал верхние части здания, издавал истошные, раздирающие душу звуки.

Но вот, наконец, еще один смельчак, перекатившись через грань массивной ступеньки и скрываясь в более глубокой тени в стороне от лестницы, стал осторожно подбираться к только что отполированному дезинтегратором скату. Райнасон наблюдал за ним хладнокровно, сквозь серую пелену ярости, к которой подмешивалось отчаяние. Какой толк от всего этого — от крови, пота, боли? Все это вызывало у него отвращение.

Как коса, легко срезающая нежную весеннюю траву, луч прошел через тело карабкающегося человека — через голову, шею и заднюю часть. Окровавленный труп скатился вниз, туда, где начинался скат.

Внезапно оставшиеся дрогнули и побежали. Один из них поднялся и стал неуклюже прыгать вниз по крутым ступеням, не обращая внимания на то, что стал открытой мишенью. Не без внутреннего содрогания Райнасон отметил, что этим человеком был не кто иной, как Ренэ Мальхомм. За ним последовал другой, затем — еще. Оказывается, всего на ступеньках их было около дюжины; все они сорвались с места и побежали. Райнасон послал им вслед один луч. И вот наконец они скрылись.

Райнасон отошел от лестницы и устало прислонился к каменной стене. Его левая рука начинала понемногу оживать, благодаря восстановившейся циркуляции крови; он машинально потирал ее здоровой рукой, раздумывая о том, попытаются ли нападающие штурмовать Храм с другой стороны. Сегодня он сумел одолеть одну из этих древних стен, но смогут ли они это сделать? Естественно, у них было мало шансов взять приступом лестницу без четкого и грамотного руководства. Но, с другой стороны — кто возьмется возглавить этот самоубийственный штурм? Да, эти люди были отчаянными негодяями, но своими жизнями они, тем не менее, дорожили.

Через несколько минут портативная радиостанция, небрежно брошенная Райнасоном на каменном полу, начала подавать сигналы. Наверное, это был Маннинг.

Райнасон подтащил станцию к себе и включил ее, не прекращая наблюдений за лестницей.

— Ли, ты слышишь меня?

— Да, слышу, — ответил Райнасон низким, полным горечи голосом.

— Я иду к тебе для разговора. Придержи свое чертово оружие.

— С какой стати?

— Потому что со мной будет Мара. Очень плохо, Ли, что ты не доверяешь мне, но раз тебе так нравится, то я тоже не буду доверять тебе.

— Неплохая идея, — ответил Райнасон и выключил станцию.

Почти сразу же он увидел, как они выходят из-за прикрытия, образованного поваленной стеной на той стороне пыльной улицы. Мара шагала впереди Маннинга; она высоко держала голову, ее лицо почти ничего не выражало. Когда они пересекали свободное пространство перед основанием лестницы, холодный ветер швырял им под ноги пыль.

Райнасон стоял неподвижно, наблюдая за их приближением. У Маннинга были те же два станнера, но оба были зачехлены. Он все время держался позади девушки; прежде чем подтолкнуть ее вверх на наклонный участок, помедлил немного; взобравшись на него, стал держаться еще ближе к ней. Райнасон стоял, свободно держа в руке у правого бока дезинтегратор.

Взобравшись на колоннаду, Маннинг схватил девушку за здоровую руку и кивнул в сторону одной из дверей, ведущих в Храм. Райнасон прошел внутрь первым. Когда они вошли, Маннинг зажег ручной фонарик и установил его на полу. Такое освещение придало интерьеру комнаты вид застывшей печали, при этом казалось, что тени аборигенов упираются в стены и потолок. Маннинг сделал паузу, чтобы рассмотреть хирлайцев и алтарь.

— Вот теперь мы по крайней мере можем слышать друг друга, — сказал он наконец.

— Что вы хотите? — спросил Райнасон. В его голосе отчетливо слышалась ненависть, а ножевой шрам над бровью в тусклом свете фонаря превратился в темную змею.

Маннинг пожал плечами. Чувствовалось, что он нервничает.

— Я хочу, чтобы ты убрался отсюда, Ли. И на этот раз я не принимаю никаких возражений.

Райнасон посмотрел на Мару, которая стояла с выражением безнадежности на лице, затем вниз на свой дезинтегратор.

Маннинг быстро вытащил из кобуры один из станнеров и направил его в лицо Райнасона.