Жена без срока годности - Ольга Горышина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Алекс включил свет, но я попросила выключить, кухонный полумрак успокаивал покрасневшие глаза.
— Хотите чаю? — спросил сын, наш, общий.
— Не думаю.
— Колы? Сока? Есть яблочный и манго.
Он распахнул холодильник — полный.
— Кто купил колу?
— Никто не покупал, Мирра оставила свою. Не запрещай ничего ребенку. Все запретное прекрасно находится вне дома.
— Да?
— А как иначе? — рассмеялся Алекс и протянул мне пачку писем. — Просмотри, что тебя надо, и я по дороге выкину оставшееся в мусор.
Ничего интересного. Только пару предложений от медицинских страховых компаний и от кредитных карт. Их я порвала пополам, а вот конверт с маркой в виде полосатой кошки прикрепила магнитом к холодильнику. Письмо из Индии, на ощупь открытка, такое не открывают при посторонних.
— Ты где снял квартиру?
— Прямо около офиса Мирры. Она за десять минут может дойти до работы. Мать начала доставать ее по поводу получения прав. Я не понимаю, почему вас это напрягает, а меня нет?
— Потому что тебе нравится, что она от тебя зависит, — бросила я зло. — Но я не лезу!
— То есть я плохой?
Отличный первый разговор втроем. Только третий молчит. Впервые. Наговорился со мной до немоты!
— Алекс, давай мы не будем сейчас это обсуждать? Но мое мнение не изменилось. У нее должны быть права и машина. Куда и сколько она будет ездить, неважно.
— Кстати, вам нужна вторая машина? — перебил Алекс. — Я могу одолжить свою на пару недель. Меня приятель сможет подвозить до работы.
— Мы разберемся! — отрезала я грубо.
— Вы со всем разберетесь. У вас выбора нет, — хмыкнул Алекс. — Я просто предложил помощь. Что в этом плохого, мам?
— Ничего. Мы справимся. У тебя своих проблем выше крыши.
— У меня нет никаких проблем, мам. У меня все отлично. Мы кошку нашли под машиной, взяли себе. Сегодня зарегистрировали. Так что теперь нас трое.
Он смотрел на меня. Я — на него.
— А мы собаку решили взять, — выдал мой внутренний голос вслух.
— Какую породу? — даже для вежливости не удивился сын.
— Двортерьера, какая в приюте понравится, ту и возьмём.
— Молодцы!
И это семейный разговор?
— Ты когда придешь с детьми познакомиться?
— Когда пригласишь.
Боже, я сейчас разревусь… Ну что такое…
— Мам, все хорошо?
— Я просто жутко устала, — потерла я переносицу. — Жутко…
— Ну я пойду тогда. Не буду вам мешать.
И что — Андрей, кроме «привет», ничего сыну так и не скажет?
— Слушайте, можно один вопрос? — сказал сын, так и не повернувшись к нам спиной.
Я подняла на него глаза, очень выжидательно.
— Можете не отвечать… — смутился Алекс от моего прямого взгляда. — Просто… Ну… — запутался он в русских словах, переводил мысленно с английского? — Вы вместе? — изрек наконец по-русски.
И в этот момент перевел взгляд с меня на Андрея. И ответил Андрей:
— Да.
— Понятно…
Что ему может быть понятно?! — взрывался мой мозг. Если мне не понятно ничего…
— Потом поговорим об этом, Алекс, — заскрежетала я зубами.
Надо бы тронуть его за руку, но пальцы намертво вцепились в столешницу.
— Просто это сложно объяснить…
— Мам, я задал вопрос и получил простой ответ. Я не просил объяснений. Ну, в общем… Романна сказала, что забирает бэбика себе. Я не понял, зачем?
— Потому что я… — дрожало все мое нутро. — Не имею возможности заботиться о больном ребенке.
— Финансовой возможности? — спрашивал мой сын без тени улыбки.
— Алекс, ёлы-палы! Временной возможности! И это наше с Романной дело, не твое!
— Мне было бы неприятно, если бы у меня забрали сестру. Элис, конечно, прибить временами хотелось. И вообще нахрена ты ее родила… Но если уж родила, то как жить в разных домах? Мам, ты в своем уме?
— Они будут встречаться… — стирала я зубы в порошок.
— Мам, ты не поняла. Ты на нее ребенка переписываешь, скажи, каким образом? Мирра все-таки паралигал. Такой опции у тебя просто нет.
— А я и не собиралась переписывать на нее ребенка…
— Тогда что вы делаете?
— Слушай, Алекс, займись собой! Это мой ребенок, не твой!
— Мама, а что ты орешь?
Я опешила — да, орала, да, сказала то, о чем Алекс и говорил. Мой ребенок. Маша — мой ребенок.
— Извини, мы сами разберемся… — махнула я рукой и теперь держалась за столешницу уже двумя руками.
— Алекс, твоя мама очень устала, — подал голос Андрей. Не очень громко, не очень твердо.
— Я вижу… — ответил наш сын спокойно.
И первое, о чем они как бы поговорили, была я… Я — это единственное связующее звено между ними.
— Мне лучше потом как-нибудь прийти. Машину можешь взять без проблем.
— Я подумаю, спасибо, — ответил Андрей все так же тихо.
— Ладно… — не уходил Алекс. — Точно ничего не надо? В магазин или куда… Чего-нибудь передвинуть?
Он уже все тут подвинул — особенно нас, к стенке. Или вообще в угол поставил. Или загнал — в тупик.
— Точно ничего?
— Алекс, хочешь чаю? — не выдержала я. — Ты ел?
В ответ он пожал плечами.
— Ты ж не еврейская мама. Чего сразу кормить… И не украинская. Меня проверяли каждое утро, обнюхивали и облизывали. В это собачье царство нельзя отдавать маленького ребенка. И извини, мама, я очень люблю Романну, но она чокнутая.
— Нельзя так говорить про свою крестную мать.
— Я знаю. Я же первым делом сказал, что люблю ее, а потом только правду. Ну? — стоял он за спинкой стула и раскачивал его.
— Я не готова заботиться о больном ребенке.
— А она готова?
— Она сказала, что да.
— Мам, она чокнутая…
— Алекс, прекрати! Я никогда ничего не говорила про твою Мирру!
— Так скажи…
— Не скажу. Потому что ты ее любишь такой, какая она есть. И ты ничего не говори про Романну, потому что ее люблю я, ясно? Ты делаешь мне больно, чего тут непонятного!
— Я не хотел сделать тебе больно, мам. Я просто должен был тебе сказать…
— Сказал? Успокоился? И больше ты свое мнение не высказываешь, понял?
— Меня заткнули, понял. Все, как всегда, ты самая умная, мам.
— Не смей со мной в таком тоне разговаривать!
— Да что я такого сказал?
— Тебе сказали замолчать?
