Перекрестки сумерек - Роберт Джордан

– Нам надо вернуться в лагерь, – произнесла Эгвейн. Произнесла спокойно. То, что необходимо сделать, должно быть сделано. Возможно, ее капитуляция и излечила бы Башню, но ей не слишком в это верилось. И теперь все могло дойти до битвы между Айз Седай на улицах Тар Валона. Если она не сможет найти способ сделать так, чтобы ее план удался. – У нас есть дела, которыми необходимо заняться, – добавила она, подбирая поводья, – и совсем мало времени.

Она молилась, чтобы его оказалась достаточно.

Глава 17

Секреты

Как только Делана убедилась, что семена попали в благодатную почву, она пробормотала, что лучше было бы не возвращаться в лагерь всем вместе, и ускользнула, пустив свою кобылу по снегу быстрой рысью, предоставив остальным продолжать путь в гнетущей тишине, нарушаемой лишь топотом лошадиных копыт. Стражи держались чуть позади, и сопровождающие солдаты, теперь, насколько могла видеть Эгвейн, обратили свое внимание назад, на фермы и заросли, вовсе не глядя в сторону Айз Седай. Все же мужчины никогда не понимали, когда следует держать рот на замке. Что и говорить, приказав мужчине молчать, вы только вынуждали его сплетничать еще больше, но, конечно же, только с ближайшими друзьями, которым он полностью доверяет, словно они, в свою очередь, не выболтают все каждому встречному поперечному, кто будет готов их выслушать. Стражи, возможно, и непохожи на остальных мужчин – на чем всегда и настаивали те Айз Седай, кто имел Стражей, – но, солдаты точно будут болтать о споре между Сестрами, и, без сомнения, расскажут, что Делане устроили форменный разнос. Женщина все очень тщательно спланировала. Если позволить этому семени пустить ростки, то может вырасти что-то похуже сорняков, однако Серая Восседающая себя очень ловко оградила от всяких подозрений. В конце концов, правда почти всегда выходила наружу, но частенько она настолько обрастала слухами, домыслами и ложью, что большинство людей уже ей не верило.

– Полагаю, нет нужды спрашивать, слышал ли кто-нибудь об этом раньше, – сказала Эгвейн весьма небрежно, нарочито изучая сельскую местность, по которой они проезжали, но она была довольна, когда все с изрядной долей негодования отвергли подобную возможность, включая Беонин, которая, играя желваками, сверлила взглядом Морврин. Эгвейн, насколько могла, доверяла им обеим – если бы они не намеревались придерживаться каждого слова клятвы, они бы не присягнули ей – нет, если только они не из Черной Айя. Маловероятно, но этим объяснялось большинство ее предосторожностей. Кроме того, даже клятва вассальной верности оставляет возможность самым преданным людям совершать отвратительнейшие поступки в полной уверенности, что они действуют исключительно вам во благо. А уж люди, которые были вынуждены присягнуть, вполне могут иметь огромный опыт по части уверток и самооправдания.

– Главный вопрос в том, – продолжила Эгвейн, – куда гнет Делана? – Ей не было нужды что-либо объяснять. Только не этим женщинам, искушенным в Игре Домов. Если бы Делана хотела всего лишь пресечь попытку переговоров с Элайдой, сохранив в тайне свою роль, она могла бы в любое время просто поговорить с Эгвейн с глазу на глаз. Восседающим не было нужды изобретать предлоги, чтобы прийти в рабочий кабинет Амерлин. Могла использовать Халиму, которая частенько ночевала на соломенном тюфяке в палатке Эгвейн, несмотря на то, что была секретарем Деланы. Эгвейн до такой степени донимала головная боль, что нередко только Халима своим массажем могла облегчить ее настолько, что Эгвейн удавалось поспать. В этом случае хватило бы анонимной записки, чтобы Эгвейн представила Совету указ, запрещающий переговоры. Самый дотошный придира должен был бы признать, что переговоры об окончании войны самым непосредственным образом относятся к вопросам войны. Но Делана явно хотела, чтобы Шириам и другие тоже обо всем узнали. Ее кляуза была стрелой, нацеленной в другую мишень.

– Раздор между Айя поддерживается и Восседающими, – сказала Карлиния холодным, как снег, тоном. – Возможно, это – раздор между Айя. – Таким тоном, небрежно расправляя замысловато вышитый белым по белому и подбитый плотным черным мехом плащ, она могла бы обсуждать цены на нитки. – Мне не понятно, зачем это ей, но если мы не будем очень осторожны, это даст свои плоды, и результат будет именно такой. И она не должна догадаться, что мы будем осторожны, или что у нас есть причина быть осторожными, и, по логике вещей, что-то одно, а может быть, и то, и другое – ее реальная цель.

– Первый ответ, что приходит на ум, не всегда правилен, Карлиния, – сказала Морврин. – Ничто не говорит о том, что Делана продумала свои действия так же тщательно, как ты, или что она думала таким же образом. – Полненькая Коричневая больше верила в здравый смысл, чем в логику, или только так говорила, но, по правде говоря, она, кажется, смешивала то и другое, что делало ее очень изворотливой и подозрительной к быстрым или легким ответам. А это было совсем неплохо. – Возможно, Делана пытается повлиять на кого-то из Восседающих в вопросе, который для нее важен. Возможно, она, в конце концов, надеется добиться, чтобы Элайду объявили Черной Сестрой. Независимо от результатов, ее цель может быть такой, о чем мы даже не подозреваем. Восседающие могут быть столь же мелочными как и все остальные. И, ко всему прочему, она могла иметь зуб на кого-то из тех, кого она назвала, еще с тех пор, когда была послушницей, а они ее обучали. Пока мы не узнаем большего, нам лучше сосредоточиться на том, что из этого выйдет, чем волноваться о том, почему. – Ее тон был таким же спокойным как и ее широкое лицо, но на мгновение ледяное спокойствие Карлинии сменилось холодным презрением. Ее рационализм не делал уступок человеческим слабостям. Или тем, кто был с ней не согласен.

Анайя рассмеялась почти по-матерински весело, из-за этого ее гнедой прогарцевал несколько шагов, прежде чем она сдержала его, заставив перейти на шаг. Деревенская кумушка, которую по-матерински развеселили проделки кого-то из деревни. Даже некоторые сестры были настолько одурачены, что не принимали ее в расчет.

– Не сердись, Карлиния. Очень вероятно, что ты права. Нет, Морврин, она, вероятно, права. Все равно, я верю, что мы можем пресечь любые ее попытки посеять рознь. – Это прозвучало совсем не так весело. Никого из Голубой Айя не шутил с тем, что могло помешать свержению Элайды.

Мирелле, соглашаясь, неистово кивнула, затем от неожиданности заморгала, когда Нисао сказала:

– А сможете ли Вы это пресечь, Мать? – Миниатюрная Желтая говорила нечасто. – Я подразумеваю не то, что пытается сделать Делана. Если, конечно, мы сможем выяснить, что это такое, – добавила она торопливо, делая жест в сторону Морврин, которая снова открыла рот. Это был властный жест, хотя рядом с другими женщинами Нисао и выглядела ребенком. В конце концов, она была из Желтой Айя, со всей присущей Желтым самоуверенностью и нежеланием отступать перед кем бы то ни было, в большинстве случаев. – Я имела в виду слухи о переговорах с Восседающими из Башни.

На мгновение все уставились на нее, открыв рот, даже Беонин.

– А зачем нам доводить до этого? – сказала наконец Анайя, опасным тоном. – Мы прошли весь этот путь не для того, чтобы торговаться с Элайдой. – Она была деревенской кумушкой с колуном, спрятанным за спину и твердым намерением пустить его в ход.

Нисао взглянула на нее и облегченно засопела.

– Я не говорила, что нам этого хочется. Я спросила, сумеем ли мы остановить все это.

– Не вижу разницы. – Голос Шириам был ледяной, как и ее бледное лицо. От злости, – подумала Эгвейн, – а возможно, от страха.

– Тогда подумай немного, и, может быть, увидишь, – бесстрастно сказала Нисао. Бесстрастно, как хорошо отточенное лезвие клинка – бесстрастно и… очень опасно. – Сейчас возможность переговоров обсуждается пятью Восседающими и все держится в тайне, но долго ли так будет продолжаться? Как только распространится слух о том, что обсуждалась сама идея о переговорах и была отклонена, много ли пройдет времени, прежде чем наступит отчаяние? Нет, дослушайте меня! Все мы, исполненные справедливой ярости, отправляемся сюда вершить правосудие, и вот сидим здесь, уставясь на стены Тар Валона, в то время как Элайда сидит в Башне. Мы здесь почти две недели, и каждый понимает, что с таким же успехом мы можем просидеть здесь и два года, и двадцать. Чем дольше мы сидим, ничего не предпринимая, тем больше Сестер начнет отыскивать оправдания преступлениям Элайды. И тем чаще они станут размышлять о том, что мы должны восстановить Башню любой ценой. Вы хотите дождаться момента, когда Сестры начнут тайком одна за другой перебегать к Элайде? Я не представляю себя стоящей на берегу реки, и бросающей вызов Элайде только с Голубой Айя, и с вами за компанию. Переговоры, по крайней мере, позволят каждому увидеть, что кое-что происходит.