Кузница души - Маргарет Уэйс

Последнее предложение было написано, а затем перечеркнуто, как будто пишущий передумал. Дальше было написано:

«Исключение из этого правила делается для Карамона Мажере, брата–близнеца вышепоименованного испытуемого. Присутствие Карамона Мажере на испытание его брата в высшей степени приветствуется. Ему будет позволен вход в Охраняющий Лес. Его безопасность будет обеспечена, по крайней мере на время нахождения его в лесу».

Рейстлин отпустил свиток, позволив ему упасть на его колени и свернуться самому. У него не было сил держать его в руках. Приглашение пройти Испытание в таком юном возрасте, означавшее то, что его считают способным пройти его даже при его статусе новичка, было невероятно высокой честью. На него нахлынуло счастье, счастье и гордость.

Разумеется, там было предостережение, «В случае неудачного, т.е. смертельного исхода». Позже ночью, когда он будет лежать без сна, не способен заснуть из–за возбуждения и волнения, это предостережение будет стоять перед ним, как костлявая рука, тянущаяся к нему, чтобы стащить вниз. Но сейчас Рейстлин был уверен в себе, горд своими достижениями и тем, что эти достижения произвели впечатление на членов Конклава, и не испытывал ни страха, ни сомнений.

— Благодарю вас, наставник, — начал он, когда овладел голосом.

— Не благодари меня, — сказал Теобальд, поднимаясь. — Возможно, я посылаю тебя навстречу судьбе. А мне не хочется, чтобы твоя смерть была на моей совести. Я так и сказал Пар–Салиану. У него записано, что я возражал против всего этого безумия.

Рейстлин проводил гостя к двери.

— Мне жаль, что вы не верите в меня, Мастер.

Теобальд отмахнулся:

— Обращайся ко мне с любыми вопросами по своим книгам.

— Я так и сделаю, Мастер, — сказал Рейстлин, поклявшись про себя, что сперва увидит Теобальда в Бездне. — Спасибо.

Когда наставник удалился, и дверь за ним была закрыта, пришла очередь Рейстлина носиться по дому. Обезумев от радости, он подобрал юбки своих одежд и выполнил несколько фигур танца, которому Карамон уже несколько лет безуспешно учил его.

Карамон, вошедший как раз в этот момент, стоял, с отвисшей челюстью глядя на брата. Его изумление десятикратно усилилось, когда Рейстлин подбежал к нему, заключил его в объятья и разрыдался.

— Что случилось?

Карамон неправильно понял эмоциональное поведение брата, и его сердце сжалось в ужасе. Он уронил меч, который с грохотом упал на пол, и схватил брата за плечо.

— Рейстлин! В чем дело? Что случилось? Кто умер?

— Ничего не случилось, братик! — завопил Рейстлин, смеясь и вытирая слезы. — Ничего во всем мире не имеет значения! Наконец–то все так, как надо.

Он помахал свитком, который все еще держал в руке и снова принялся носиться по комнате, пока не упал, все еще смеясь, в кресло–качалку.

— Закрой дверь, братец. И садись возле меня. Нам многое надо обсудить.

3

Убедить Карамона держать все в секрете оказалось нелегким делом. Поддавшись внезапному порыву, Рейстлин показал Карамону драгоценное письмо, приглашавшее их обоих в Вайретскую Башню. Карамон дочитал до слов «в случае неудачного, т.е. смертельного исхода» и испугался. Испугался настолько, что начал убеждать Рейстлина, что им не следует туда идти, и что он, Танис, Стурм, Флинт, Отик и еще половина Утехи скорее будут удерживать Рейстлина силой, сидя на нем верхом, чем отпустят его на Испытание, в котором наказанием за неудачу является смерть.

Сначала Рейстлина тронула забота брата, шедшая от чистого сердца. Проявляя несвойственное ему терпение, Рейстлин попытался объяснить Карамону причины, по которым были установлены такие жесткие условия.

— Дорогой братец, как ты сам видел, магия в ненадежных руках может быть невероятно опасной. Конклав желает видеть в своих рядах только тех, кто доказал свою дисциплину, умение и самое важное — посвящение своего тела и души искусству магии. Из–за этого те, кто едва набрался начальных познаний в магии, кто использует ее для собственного развлечения, не хотят даже пробовать пройти Испытание, потому что они не готовы рисковать своими жизнями ради нее.

— Это убийство, — тихо сказал Карамон. — Самое настоящее убийство.

— Нет, нет, братец, — продолжал успокаивать его Рейстлин. Вспомнив о Лемюэле, он улыбнулся и прибавил: — Тем, кого считают неспособными пройти Испытание, Конклав запрещает это делать. Это разрешается только тем магам, у которых есть все шансы пройти его. И очень, очень немногие терпят неудачу, братец. Риск совсем невелик, а для меня, думаю, риска нет вообще. Ты же знаешь, как усердно я учился и работал. Я не смогу провалиться, даже если захочу.

— Это правда? — Карамон поднял свое бледное встревоженное лицо, пристально уставился на брата–близнеца, не мигая.

— Клянусь, — Рейстлин откинулся в кресле–качалке и снова улыбнулся. Он не мог удержаться от улыбки — уголки рта так и стремились к ушам.

— Тогда почему они хотят, чтобы я пошел туда с тобой? — подозрительно спросил Карамон.

Рейстлину пришлось помедлить, прежде чем ответить. По правде говоря, он не знал причины этого приглашения. Чем больше Рейстлин думал об этом, тем больше оно смущало его. Логичным было бы позволить брату сопровождать его до леса, но зачем ему идти дальше? Конклав чрезвычайно редко разрешал кому–то, не состоявшему в магах, входить в Башню.

— Я не уверен, — наконец признался Рейстлин. — Наверное, это как–то связано с тем, что мы близнецы. Тут ничего подозрительного и зловещего, Карамон, если ты об этом думаешь. Ты просто проводишь меня к Башне и подождешь там, пока я закончу с Испытанием. А потом мы вместе вернемся домой.

Представив себе триумфальный путь назад в Утеху, Рейстлин снова воспрял духом, и его надежды возросли до необычайных высот, хотя минуту назад его лучезарное настроение слегка омрачилось.

Карамон скорбно покачал головой.

— Мне это не нравится. Я думаю, ты должен обсудить все это с Танисом.

Терпение Рейстлина лопнуло.

— Я тебе повторяю, мне запрещено обсуждать это с кем–то еще, Карамон! Ты можешь это вдолбить в свой тупой череп?

Карамон заметно обиделся, но не сдался.

Рейстлин поднялся с качалки. Сжав кулаки, он навис над братом, сверля его взглядом и проговорил страстно и яростно:

— Мне приказано хранить этот секрет, и я сохраню его. И ты тоже так сделаешь, братец. Ты ничего не скажешь об этом Танису. Ты ничего не скажешь об этом Китиаре. Ты ничего не скажешь об этом Стурму или еще кому–то. Ты понимаешь меня, Карамон? Никто не должен знать!