Cosa Nostra история сицилийской мафии - Дикки Джон

Спустя десятилетие после гибели Фальконе и Борселлино и взрывов бомб в итальянских городах некоторые наблюдатели опасаются, что Коза Ностра уже нашла наделенного властью человека, который готов ей дать то, что она хочет.

«Дядюшка Джулио»

Своим жестоким ответом на окончательный вердикт кассационного суда Коза Ностра подвергла опасности собственное будущее. Но в течение нескольких последних лет XX столетия итальянское общественное мнение в большей степени испытывало интерес к прошлому мафии. Ведь драматические события 1992–1993 гг. грозили выставить на всеобщее обозрение историю тайных соглашений политиков и мафиози. Некоторым казалось, что темные страницы итальянской истории вот-вот будут открыты в подвалах здания палермского суда. В октябре 1995 года человек, который в течение четверти века оставался самым влиятельным итальянским политиком, пошел под суд за сотрудничество с мафией. Этим человеком был непревзойденный Джулио Андреотти — христианский демократ, который семь раз избирался на пост премьер-министра Италии. Пресса называла этот суд не иначе как судебным процессом века.

Драма Андреотти началась 12 марта 1992 года, с убийства Сальво Лимы. Большое значение имеет тот факт, что самой первой жертвой войны, развязанной Рииной против итальянского государства, стал не судья или полицейский, а политик из партии ХД. Лишь спустя несколько недель были убиты Фальконе и Борселлино. Лима, который в прошлом был одним из «младотурков», возглавлял кампанию по «разорению Палермо» и доставал для Томмазо Бушетты билеты в оперу, стал жертвой казни, совершенной с пугающей эффективностью. Он выехал на машине с шофером из своего дома в Монделло (прибрежный пригород Палермо) и направлялся в Палермо, когда в него выстрелил проезжавший мимо мотоциклист. Пули пробили лобовое стекло и одно из колес. Последними словами Лимы были: «Они возвращаются! MadonnasandalОни возвращаются!» Он выбежал из машины, но успел пробежать лишь тридцать метров, прежде чем киллер, который соскочил с мотоцикла, догнал его, выстрелил в спину, а затем сделал контрольный выстрел в затылок.

Позднее один pentitoподелился своими соображениями относительно мотивов убийства этого, как он выразился, eminencegrise1сицилийского отделения ХД.

«Лима гарантировал, что в Риме все будет улажено…! Причины в том, что Сальво Лима не выполнил обещаний* которые дал в Палермо, не обеспечил их исполнение. Какое-то время, во всяком случае, я так слышал, Сальво Лима действительно советовал не беспокоиться… а потом- сами видите».

Очевидно, речь шла о том самом вердикте кассационного суда, который Лима обещал «уладить в Риме». Нет оснований утверждать с полной определенностью, что он действительно давал столь безрассудные обещания. Важно то, что Риина сумел заставить своих людей поверить, что такие гарантии были предоставлены. Многие из pentiti, которые во время террористической кампании 1992–1993 гг. перешли на сторону властей, подтверждали участие Лимы в делах мафии. С конца 1950-х годов, то есть со времен братьев Ла Барбера, он был посредником между сицилийским преступным миром и правительством, причем как местным, так и национальным. Таким образом, с точки зрения «людей чести», похороны Лимы были одновременно похоронами пакта между Коза Нострой и партией ХД, оформленного еще при доне Кало Вицини и «последнем бандите» Сальваторе Джулиано.

На следующий день после похорон Лимы популярнейшая итальянская газета «La Repubblica» поместила на первой полосе карикатуру, которая убеждала в том, что это сенсационное убийство явно имело политическое значение. На ней был изображен человек в черном костюме, который, широко раскинув руки, лежал лицом вниз, а из горба на его спине торчал напильник. Любые сомнения по поводу личности этого человека улетучивались при взгляде на низко посаженное, напоминавшее формой летучую мышь ухо над левым плечом. Это, разумеется, был Джулио Андреотти, который уже приближался к трагическому финалу своего последнего срока пребывания на посту премьер-министра. Подпись к карикатуре представляла собой игру слов, разгадать которую было так же просто, как догадаться, что лежащий человек — Андреотти. Слово «напильник» по-итальянски звучит как unalima. Смысл заключался в том, что, по мнению газеты, настоящей целью атаки был не Сальво Лима, а премьер-министр Джулио Андреотти. Другими словами, эта карикатура говорила о том, что Коза Ностра вонзила нож в спину своему другу. В день, когда его убили, Лима ехал в отель «Палас», где ему предстояло уточнить последние детали пышного приема в честь Андреотти. Начиная с 1968 года, когда Лима стал членом парламента и поссорился с «вице-королем» Джованни Джойей, все его многочисленные сторонники встали под знамена фракции ХД, возглавляемой Андреотти. С конца 1940-х годов и до 1968 года Андреотти постоянно входил в состав правительства, поочередно занимая различные посты, но именно поддержка Лимы и его сицилийских сторонников оказалась решающим фактором, который позволил Андреотти сделать головокружительную политическую карьеру. Без этой поддержки Андреотти, вероятно, никогда не стал бы премьер-министром. Благодаря Лиме Андреотти превратился в самого влиятельного итальянского политика. Ни один правящий кабинет не формировался без его одобрения.

В день похорон Лимы многие видные деятели ХД постарались держаться подальше от Палермо, точно так же, как и лидеры других партий, действующий президент республики и спикеры обеих палат парламента. Некоторые газеты истолковали этот факт как желание властей подчеркнуть, что они не считают обладающего сомнительной репутацией Лиму «своим». По времени его убийство совпало с необычайно щекотливой политической ситуацией. На пятое апреля было намечено проведение общенациональных выборов, которые, как все знали, должны были определить контуры будущего Италии после окончания «холодной войны». Повсюду предрекали, что главой государства, то есть президентом республики, станет Андреотти. Вполне понятно поэтому, что Андреотти оказался в фокусе внимания средств массовой информации, когда приехал на похороны своего друга. Обычно ироничный и невозмутимый, он был бледен и явно ошеломлен. Перед телевизионными камерами он громогласно защищал репутацию Сицилии: «Нельзя отождествлять остров и мафию». В интервью он довольно путано объяснял причины гибели Лимы, которые в его изложении выглядели как помесь теории заговора с элементами мифа о Cavalleriarusticana. Как и вся Сицилия, Лима стал жертвой клеветнической кампании, утверждал Андреотти. «Клеветники хуже убийц. Или, по крайней мере, столь же отвратительны. На моего друга Лиму клеветали десятилетиями». Нападки на репутацию Лимы были прелюдией к политическому убийству, заявлял он. Возможно, оно преследовало цель создать почву для тоталитарного переворота. Отвечая на вопрос, считает ли он, что это убийство является адресованным ему предупреждением, Андреотти сказал, что не знает: «События, которые происходят на

Сицилии, истолковывают совершенно по-разному, но зачастую они остаются малопонятными».

Насколько «малопонятными» считал Андреотти происходившие на Сицилии события, должно было прояснить сенсационное судебное разбирательство, проходившее в подвалах здания палермского суда. В том году, когда погиб Лима, а вся страна была взбудоражена убийствами Фальконе и Борселлино и ошеломлена коррупционным скандалом, который вызвали разоблачения в ходе операции «Чистые руки», прокуратура Палермо запросила у итальянского сената разрешения открыть уголовное дело на Джулио Андреотти «за преднамеренное участие в защите интересов и достижения целей преступного сообщества, известного как Коза Ностра. Под впечатлением убийств Фальконе и Борселлино Томмазо Бушетта, как и те мафиози, которые совсем недавно перешли на сторону властей, стал рассказывать о политических связях мафии. В показаниях постоянно повторялись имена Сальво Лимы и Джулио Андреотти.