Хозяин Фалконхерста - Кайл Онстотт

— А для чего, по-твоему, я сюда примчался? Как раз за этим, Кэнди! Вернулся я к Аллисонам и задумался. А думал я о том, что не смогу оставить тебя здесь и вернуться в Фалконхерст. Без тебя мне никак нельзя. Вот я и решил прихватить тебя с собой. Знаешь, какую свадьбу сыграем!

Она выпятила губы, не без основания полагая, что это делает ее еще более соблазнительной.

— Не больно-то мне хочется в Фалконхерст, Драмжер, хотя быть там хозяйкой все-таки лучше, чем служанкой. Но ведь это глухая дыра! Там совершенно нечем заняться. Мобил — другое дело. Надо бы сохранить за собой этот дом, чтобы иногда сюда приезжать. Потом я бы продала его и купила дом в Новом Орлеане. Новый Орлеан лучше Мобила. Там можно вращаться в хорошем обществе.

— Скоро я вообще переберусь в Вашингтон. Вот где тебе понравится, Кэнди! Я буду конгрессменом, нас будут приглашать к самому президенту! В Вашингтоне у нас будет свой дом. Оставляй этот, если хочешь. Мы сможем иногда приезжать сюда, а если захотим, то поедем в Новый Орлеан и остановимся в отеле «Сент-Луис». — Он уже начал раздеваться.

Она видела, что он собирается лечь с ней рядом. Ей хотелось этого больше всего на свете, но она и не думала продаваться так задешево. Если он ее так хочет, то ему придется потратиться.

— Вашингтон — дело, конечно, хорошее, миленький Драмжер, но, может, проведем медовый месяц в Новом Орлеане, в отеле «Сент-Луис»? Представляешь, ведь там мы с тобой встретились! — Она позволила себе сентиментальный вздох. — Да, но перво-наперво надо пожениться, правда? — Кэнди не желала рисковать.

— Пожениться лучше в Фалконхерсте. Миссис Аллисон и мисс Мэри поедут туда в понедельник, чтобы навестить Криса. Мы поедем с ними и поженимся по первому классу в Фалконхерсте. Там будут капитан Холбрук, полковник Бингем, миссис Аллисон, мисс Мэри — вон сколько белых! Нас обвенчает белый священник — ротный капеллан Криса. Не свадьба, а чистый блеск! А если венчаться здесь, в Мобиле, то придется довольствоваться проповедником-негром.

Он скинул туфли, швырнул на пол одежду и улегся рядом с Кэнди.

— Ну, как хочешь… Мне все равно, где жениться — в Фалконхерсте или еще где. Только понедельник — это рановато. Так быстро мне не собраться. Мне нужна еще неделя, и потом, не хочу я ехать с какими-то заносчивыми белыми! Если мы поедем с ними, то все подумают, что мы их слуги. Пускай уезжают сами, а мы явимся через несколько дней — ты и я. — Она схватила журнал, нашла заветную картинку с невестой и ткнула в нее пальцем. — Вот какое платье я хочу! Такой плотный белый атлас, чтобы стоял сам по себе. На шитье уйдет как раз неделя. И еще много платьев… А ты ничего не забыл? Если ты вернулся, чтобы предложить мне выйти за тебя замуж, то ты точно кое о чем забыл!

— Что это я забыл? — Драмжер слишком торопился ею овладеть, чтобы обращать внимание на ее болтовню.

— Если девушка выходит замуж, то мужчина дарит ей бриллиантовое колечко. Позаботься об этом. Если не подаришь, я за тебя не пойду.

— Подарю, подарю, Кэнди, милашка, а пока молчи. Потом поговорим. — Он потянулся к лампе, но она перехватила его руку.

— И про свадебный наряд не забудь! Куда это годится, чтобы невеста сама покупала себе платье!

— Ты получишь все, что захочешь! Тем более что мне не придется тратиться на кольцо с бриллиантом: у Софи было кольцо с камнем, что куриное яйцо. Можешь взять его себе. У нее было полно камушков — теперь они твои. О Кэнди, как я тебя хочу! Ты хоть чувствуешь?

Как она могла не чувствовать этого? Но она не торопилась сдаваться.

— Мне надо сто долларов, чтобы пойти завтра за покупками. — Она сбросила с себя его руку. — Ты меня слышишь, Драмжер? Мне нужны деньги на одежду, если потом мы уедем.

— Я дам тебе двести, только заткнись. — Он почувствовал, что она готова уступить, и впился губами в ее рот. Его серебряный амулет коснулся ее груди.

— Ты все еще носишь на себе эту гадость? Помню-помню, она вечно болталась у тебя на шее. Что там внутри, Драмжер? Дал бы взглянуть!

— Ничего особенного. Я получил это от миссис Августы. Она велела мне никогда не снимать амулет, потому что его носил мой отец Драмсон и его отец Драм. Там всего лишь старая тряпица. Но сила у нее будь здоров какая! Миссис Августа предупреждала, чтобы я всегда ее носил, тогда со мной ничего не случится.

Она расстегнула цепочку у него на шее. В прежние времена ей страшно хотелось присвоить эту драгоценность, однако, сколько она ни умоляла его, он неизменно отвергал ее мольбы. Сейчас в ней снова разгорелась алчность. Если он отдаст ей свое сокровище, это станет лишним доказательством ее власти над ним. На условии помыкания мужем она согласится стать женой.

— Я тебя не поцелую, если ты не отдашь мне это. — Она загородила свои губы крохотной резной шкатулкой.

— Бери, черт бы тебя побрал! — Драмжер изнывал от желания и был готов расстаться хоть с правой рукой, если бы она этого потребовала. — Бери и гаси свет!

Она прикрутила фитиль и положила серебряный амулет на столик. Он обхватил ее руками, они слились в поцелуе, и через несколько мгновений она совершенно забылась. Но внезапно она оттолкнула его и прошипела:

— А кольцо Софи? Говоришь, здоровенное?

— Еще какое! Чего это тебе не дают покоя бриллианты? Давай вообще прекратим болтовню.

Она умолкла и изогнулась, чтобы принять его в себя. Она повиновалась ему, но мысли ее были далеко. Она представляла себя стоящей в центре стайки увешанных бриллиантами женщин. На ней было надето нечто изысканное, из красного атласа, на голове колыхались перья, уши оттягивали драгоценные серьги, шеи не было видно из-под ожерелий. Рядом топтался Драмжер. Обмахиваясь цветастым веером, она верещала: «Да, господин президент, мы с радостью примем вас у себя в Фалконхерсте, если вы пожалуете в Алабаму. Обязательно, господин президент, сэр!»

Стон Драмжера вернул ее к действительности. Он пробормотал что-то невразумительное.

— Что ты сказал, Драмжер?

— Я говорю, давай спать. Я устал.

Он отвернулся. Вскоре до нее донеслось его ровное дыхание. Долго, лежа с ним рядом, она предавалась мечтам, представляя себя гостьей то президента США, то английского короля, то французского императора, то генерала Ли. О, она еще заставит кланяться ей всех белых господ, даже самого доктора Мастерсона!

48

Неделя, понадобившаяся Кэнди на сбор приданого, превратилась в две, а с делами так и не было покончено. Свадебное платье было скопировано с картинки, плотный белый атлас не обманул ожиданий заказчицы — платье стояло само по себе. Были пошиты также шелковый серовато-розовый дорожный костюм, к которому прилагался усыпанный бусинами головной убор с вишневыми и фиолетовыми перьями, бальное платье из бархата цвета «электрик» с обильными кружевными оборками, удерживаемыми булавками в виде розочек, и пара сногсшибательных пеньюаров, представлявших собой водопады кисеи и кружев. Кэнди твердила, что прежние ее наряды никуда не годятся и что ей необходимо полностью обновить гардероб. И без того похудевший бумажник Драмжера неуклонно тощал, и он в конце концов испугался, что ему нечем будет заплатить за билеты на поезд «Мобил-Вестминстер».

От требований накупить драгоценностей ему удалось отбиться: он обещал отдать Кэнди все шкатулки с драгоценностями, оставшиеся от Августы и Софи, чем утихомирил ее, — она отлично помнила хозяйское великолепие. Сама она располагала набором позолоченной мишуры, однако хвасталась, что это куда лучше сокровищ Фалконхерста, чему невежда Драмжер охотно верил. Однако в одном он остался непреклонен. Он отдал ей свой серебряный талисман, но категорически отказался расстаться с бриллиантовыми сережками, которые носил с тех пор, как ими украсила мочки его ушей Софи. Как Кэнди ни умоляла его, в итоге ей пришлось смириться с поражением.

Лошади и экипаж Кэнди были проданы, Сьюзабелль получила указание присматривать за заколоченным домиком на Магазин-стрит. Настал день отъезда в Фалконхерст. Драмжер собирался письменно уведомить Криса о дне своего прибытия в Вестминстер, чтобы из Фалконхерста туда послали коляску, однако оттягивал момент, так как никогда прежде не писал писем, и в конце концов опоздал. Это его не слишком расстроило, поскольку он не сомневался, что сумеет нанять в Вестминстере фургон, который и доставит в Фалконхерст его и его невесту с бесчисленными чемоданами и коробками. Поезд прибывал в Вестминстер ранним вечером, когда извозчичий двор еще не был закрыт. В Фалконхерсте они окажутся на рассвете. Чем меньше оставалось времени до отъезда, тем больше ему не терпелось вернуться домой.

На вокзал Мобила их с горой скарба привез извозчик, которому пришлось самому сдавать багаж, поскольку Драмжер не имел ни малейшего понятия, как это делается. Это вызвало презрение у Кэнди, которая не постеснялась закатить скандал: сперва она кричала, что все ее имущество должно путешествовать вместе с ней, чтобы она могла за ним приглядывать в пути, когда же ей было сказано, что это невозможно, она прилюдно напустилась на Драмжера, упрекая его в невежестве и требуя, чтобы он нанял целый вагон, как это, по его же рассказам, происходило, когда Хаммонд совершал свои вояжи в Новый Орлеан. Раз это было по карману Хаммонду, то чем хуже он, Драмжер? Разве он не такой же владелец Фалконхерста, каким прежде был Хаммонд Максвелл? Разве он не без пяти минут конгрессмен? Хаммонду Максвеллу такое и не снилось! Или он собирается и впредь оставаться невежественным ниггером? Уж не воображает ли он, что она согласится трястись в одном вагоне с черномазыми и белой рванью? Если так, то она никуда не поедет. Лучше вернуться на Магазин-стрит!