Франция. Большой исторический путеводитель - Алексей Дельнов

Гугеноты сразу объявили своего главу королем Франции. Но католики из его лагеря заявили, что они считают его законным наследником, но государем признают только после того, как он вернется в католичество.

К этому гугенотский король был пока не готов. Как не готов был штурмовать Париж - не хватало сил. Он предпочел отойти в Нормандию. Герцог Майенский устремился за ним, и у замка Арк произошел жаркий бой. Генрих выказал отчаянную храбрость и, хотя у него было втрое меньше людей, одержал важную победу.

Опять марш на Париж. Армия некоронованного короля уже захватила и разграбила предместья на левом берегу Сены. Но дальше дело не пошло и на этот раз. Генрих (будем звать его все же и Генрихом IV) обосновался неподалеку - в Туре.

Всякий, кто видел его хотя бы раз, не мог не призадуматься: а чем не король? Красив, строен, обходителен (роста, правда, среднего - но трон возвышает человека). В бою отважен, после боя весел и добродушен. Уж никак не сравнить с прежними странноватыми субъектами, сыновьями итальянки Екатерины Медичи. А люди, близкие к политике, знали, что это человек дальновидный, с благородными помыслами и прямой душой - интриганов Генрих ненавидел.

Король еще прежде пообещал, что после его восшествия на престол гугеноты новых прав, сверх обретенных, не получат. Это устраивало практически всех, по крайней мере, была гарантия, что в чужую веру никого не погонят. К тому же очень многие, устав от затянувшихся невзгод, стали равнодушны к религиозным различиям. Все мы дети Христовы, и побыстрей бы все это кончилось…

Весной 1590 г. под Иври Генрих IV опять сошелся в бою с герцогом Майенским. По словам очевидца, он «бросился в битву с отвагой средневекового рыцаря». Успех был полный: армия герцога разбежалась, понеся большие потери (пало около тысячи одних только кавалеристов) и лишившись артиллерии.

Казалось, исход предрешен, Париж вряд ли мог теперь устоять. Но вмешался испанский король Филипп II: признав повелителем Франции Карла Бурбонского, он двинул на Генриха войско из Нидерландов. Осада с Парижа была снята.

Генрих тем временем получил значительную помощь от врага Филиппа - Елизаветы Английской, набрал наемников и захватил несколько крепостей. Война затягивалась.

В 1593 г. в Париже собрались Генеральные штаты, созванные герцогом Майенским. Он предполагал, что на них будет избран новый король, и непременно католик. Но многие депутаты придерживались той точки зрения, что наибольшие права - у Генриха Наваррского. Поспорить с ним в этом могла только дочь Филиппа Испанского Изабелла - по матери она доводилась внучкой Генриху II. Но женщины по закону давно уже были исключены из престолонаследия, а пересмотреть это положение было бы очень непросто. К тому же испанка на французском престоле - это как-то щелкало по зрелому уже национальному самолюбию.

И тогда Генрих сделал решительный шаг, позволивший многим избавиться от сомнений: 23 июля 1593 г. он объявил, что переходит в католичество, поскольку это религия большинства французского народа. На возражения недовольных приближенных-гугенотов король отшутился крылатой фразой: «Париж стоит мессы» (протестанты из своего богослужения мессу, важнейшую часть католической службы, исключили). Надо думать, принимая это решение, больших душевных терзаний он не испытывал: менять веру было ему не впервой, по мировоззрению он был вольнодумцем, и его уверенно можно было причислить к той части французского народа, которая считала, что вероисповедная разборка слишком затянулась.

Через день он уже присутствовал на службе в соборе Сен-Дени, где епископ Буржский торжественно объявил о возвращении блудного сына в лоно матери - католической церкви (конечно, не в таких выражениях). Напрасно герцог Майенский уверял парижан, что все это комедия. Не послушавшись его запрета, тысячи горожан устремились в Сен-Дени приветствовать своего государя.

Но на это раз Генрих в Париж не спешил. Он слишком был уверен в своих силах, чтобы действовать скоропалительно и ставить на карту слишком много (хорошо зная, насколько значимым может быть одно-единственное поражение, и не раз участвуя в сражениях, в которых был бит заранее предсказанный победитель). Столичные вельможи и так один за другим переходили на его сторону, а сам он подчинял себе крепость за крепостью, город за городом, провинцию за провинцией.

Предпочитал действовать бескровно. Наделял знать почетными титулами, давал права городам, был щедр на материальное поощрение: назначал пенсии, оплачивал чужие долги, просто раздавал немалые суммы.

Наконец, 22 марта 1594 г. государь Генрих IV, первый из династии Бурбонов, без боя вошел в столицу своего королевства Париж (правда, торжественной встречи не было). 

Но в июле 1595 г. произошло большое сражение с закоренелым недругом герцогом Майенским. Генрих одержал победу, отобрал у герцога его владение - Бургундию, а потом заключил с ним весьма великодушное соглашение.

Папа Климент VIII, опасаясь, как бы французская церковь не вышла полностью из-под его влияния, снял с короля церковное отлучение и установил с ним мир.

Продолжалась война с Испанией. Ее полководцы захватили на северо-западе Камбре, Кале и Амьен. Но и этот противник явно завоевался: испанская казна была пуста. В мае 1598 г. король Филипп II согласился на мир, по которому вернул французам все захваченное.

Черта под страшной чередой религиозных войн была подведена в апреле 1598 г. Нантским эдиктом. За протестантами были признаны примерно те же права, что за тридцать лет до этого по «Январскому эдикту» Лопиталя: свобода вероисповедания, свобода богослужения в городах (за исключением Парижа), в замках сеньоров и в домах простых дворян (но только дворян). Они допускались ко всем должностям, в местных парламентах (судебных органах) были созданы совместные палаты из католиков и протестантов, разбиравшие споры, касающиеся вопросов религии. Гугенотам предоставлялось несколько крепостей (крупнейшая - Ла-Рошель), в которых они могли держать собственные гарнизоны. Раз в три года протестанты могли собираться на общенациональные съезды для обсуждения своих насущных вопросов. При дворе и при Королевском совете они могли держать своих представителей.

Генеральные штаты, хотя Генрих и обещал созывать их регулярно, за время его правления не собирались ни разу. Ему не хотелось делать этого: на Генеральных штатах обычно звучало слишком много жалоб и критики в адрес правительства. У населения тоже поостыл энтузиазм в отношении этой формы представительства. Во время гражданских войн Генеральные штаты собирались неоднократно, но их реальная роль ограничивалась тем, что сначала они вотировали налоги по запросу королевской власти, а потом та переходила к обещаниям, которые не исполняла. Окраинные области (Бретань, Лангедок, Бургундия, Дофине, Прованс) больше интересовались сохранением своих местных прав и привилегий, чем обсуждением проблем страны в целом. Значительную роль в падении авторитета Генеральных штатов имело их сословное попалатное устройство: две первые палаты, дворянства и духовенства, обычно договаривались между собой, и их голоса перекрывали голоса палаты третьего сословия, хотя та представляла значительно большую часть населения. Поэтому горожане зачастую предпочитали обращаться не к Генеральным штатам, а к правительству.

Такое положение создавало условия для развития системы королевского абсолютизма - король и назначенные им чиновники распоряжались неограниченно, без контроля за их деятельностью со стороны каких-либо представительных органов. Абсолютизм начал складываться давно, при Франциске I он существовал уже в выраженном виде, но в эпоху религиозных войн расстроился. При Генрихе IV он вновь утвердился, и ему предстояли еще два столетия довольно устойчивого существования.

«Если бы кто-нибудь заснул за 40 лет до того, а проснулся после междоусобий, он подумал бы, что видит не Францию, а труп ее» - это слова очевидца.

И в такое время дворяне-землевладельцы попытались вдвое поднять арендную плату за свою землю. Хотя можно понять и их - многие села и фермы представляли собой пепелища или запущенные развалины, кое-где трудовое население попросту разбежалось - а оно представляло собой единственный источник дохода для значительной части благородного сословия. Но что можно было взять с обнищавших селян? Возмущенные, они стали создавать большие вооруженные отряды, участники которых называли себя кроканами («нищими»). И католики, и протестанты выступали вместе.

Кроканы требовали, чтобы избирался «общий вождь деревень», который представлял бы собой подобие народного трибуна Древнего Рима. На провинциальных штатах стали появляться депутаты от крестьян, которые называли себя «деревенским третьим сословием». Звучали требования снести замки и отменить все оставшиеся феодальные повинности и подати. Прямой королевский налог, «талья» тоже должен быть снижен. Местами буржуа выступали заодно с крестьянами, помогали им сорганизоваться.