Пираты Драконьих гор (дилогия) - Олег Еремин

Данго в этот раз с собой не взяли, и парень поплыл на берег вместе с двумя десятками моряков. Но распоряжение капитана пиккуриец нарушил сразу же. Он быстро срулил в сторону от остальных и затерялся между толстенными деревьями-домами. Ему захотелось самому поисследовать новую страну. Конечно, было страшновато, но очень захватывающе и любопытно.

Данго довольно долго бродил под деревьями, разглядывая окружающее, пока не решился подняться наверх. Он взобрался по веревочной лесенке и оказался перед входом в какое-то жилище. Штора из тяжелой грубой ткани, разукрашенной очень красивым ярким рисунком, была наполовину откинута, и любознательный юноша мельком взглянул в глубину полутемного домика. Пол и стены как будто переходили в само дерево, возникало ощущение, что оно, как будто, обросло вокруг пустоты или гигантского дупла, где поселились люди. Древесина была гладкой и даже слегка прозрачной, очень приятной на вид и на ощупь. На полках, покрывающих честь стен жилища, стояли всевозможные предметы, о предназначении которых Данго даже и не пытался догадаться. В центре дома на полу сидела немолодая женщина и что-то растирала в большой каменной ступе. Она вопросительно посмотрела на Данго. И тот поторопился ретироваться.

Он перебрался по шаткому мостику из тонких веток, переплетенных лианами, к соседнему дереву. Поднялся еще на ярус и продолжил путешествие, разглядывая картинки незнакомого быта. Все было очень простым и незамысловатым. Никаких механизмов, очень мало бронзовых вещей, с которыми обходились крайне бережно. И в то же время во всем была какая-то гармония и красота.

А потом он вышел к школе.

Ну, наверное, к школе. Потому что десятка полтора ребятишек, сезонов от восьми до двенадцати, разместились на ветках и переплетенных корнях широченного и приземистого дерева. А перед ними сидел мужчина и что-то рассказывал, размахивая руками. Позади него на стволе дерева был участок без коры, на котором чем-то вроде мела были нанесены какие-то письмена.

Данго остановился, приглядываясь.

Нет, не письмена. Знаки были незнакомыми, но они складывались в слишком уж упорядоченные конструкции.

«Уравнения и формулы!» — поразился молодой пиккуриец и внимательно присмотрелся к жестикуляции учителя.

Вот он двигает рукой, как будто преодолевая сопротивление, и показывает на одну из формул.

Потом делает движение, как будто очерчивая кистью параболу, и показывает на другое уравнение. Что-то спрашивает у детей и те наперебой ему отвечают, а один из малышей подходит и пишет на древесине какую-то формулу. Учитель согласно кивает.

Данго даже рот приоткрыл от удивления. Это явно урок физики, причем такой, какой их начали учить только в лицее. Юноша вспомнил ту головоломную задачу по расчету скорости воздушного корабля с учетом сопротивления воздуха, которую он решал на выпуском экзамене после первого курса. И совершенно по-новому огляделся по сторонам.

«Дикари, живущие на деревьях? Да уж!»

А он-то, пройдясь по этой деревне, подумал, что книжки, которые называют Дельту центром цивилизации Жемчужины, безбожно врут…

Вернувшись на корабль, Данго долго подкарауливал капитана. Тот поднялся на борт в своем всегдашнем меланхоличном настроении, но было видно, что торговлей и вообще тем, что решил сюда добраться, он доволен.

— Капитан Лидаар, можно обратиться? — подошел к нему пиккуриец.

— Валяй.

— Я был на берегу, — сообщил юноша.

— Я, вообще-то, в курсе, — отозвался капитан и прислонился плечом к стенке рубки. — Что-то интересное увидел?

— Да. Набрел на школу. И они там, мне кажется, изучали физику. Законы движения.

— А это плохо?

— Нет, конечно. Но там были совсем мелкие детишки, у нас такие только-только естествознание проходят, безо всяких формул и уравнений.

— А они рисовали сложнейшие уравнения, как тебе показалось?

— Ну да. И мне непонятно, если они такие образованные и умные, то почему живут так?

— А «так» — это как?

— В дикости! — Данго начинала раздражать манера разговора капитана. — Почему у них нет своих воздушных кораблей, паровиков, медных и шоссейных дорог?

— А они им нужны?

— То есть? — не понял Данго Ферици.

— Эти корабли, дороги, каменные города? Они нужны енотам?

— Но…

— Дельтовцы живет так, как им нравится. Тысячи периодов живут. Ваши ФНТшники бегали голышом по лесам, а наши восточники только учились медь выплавлять и хижины строить, а в Дельте смотрели на звезды в телескопы. Изготовленные в Карапатрасии телескопы.

— Но, как такое может быть? Наука обязана служить народу! Обязана повышать уровень жизни!

— Типичный фанат, — хмыкнул капитан, и сменил тему: — Кстати ты их уравнения разобрал.

— Нет, конечно! — возмутился Данго. — Я же их языка не знаю! Но это точно были сложные формулы.

— Данго, ты умный парень. Тебе наверняка известно, что наши науки: физика, химия, даже биология, основываются на математике. Она — их язык. И мы с помощью этой самой математики все рассчитываем: сколько угля требуется, чтобы воздушный корабль преодолел нужный путь, сколько каких веществ надо смешать, сколько зерна нужно на севооборот оставить. И так далее.

— Ну да.

— А дельтовцы не считают. Они ищут связи между явлениями природы, докапываются до причин, размышляют, как достичь результата, а не сколько чего для этого необходимо. Их математика совершенно другая. Те формулы, которые ты видел, вряд ли можно перевести нашим ученым.

— Тогда зачем их учить? Зачем енотам наука?

— А у них нет науки. То, чем они занимаются — искусство и понимание Мира. И оно им необходимо для того, чтобы жить. Им просто нравится понимать окружающее.

Данго не нашел, что ответить. Это было так непривычно и ломало стройную картину Мира, которая сложилась в голове юноши после девяти лет ФНТшного образования.

— А я доволен, что заплыл в эту реку. Хотя бы один человек из моей команды увидел Дельту, как она есть. Кстати, расскажи об этом подружке. Фабории будет интересно.

И капитан заговорщицки подмигнул молодому пиккурийцу.

Глава 23. Старший брат Светила

Виловодск — крупнейший город на Востоке. Он крупнее даже Воронберга или Енотберга. И раза в четыре больше Котелка.

Назвали его так потому, что расположен он на месте слияния трех рек. Двух больших и одной маленькой между ними. Реки делят мегаполис на четыре ломтя разного размера.

Сверху это особенно хорошо видно. Каждый район отличается от остальных. Планировкой, цветом крыш, этажностью домов, благосостоянием.

Самый богатый и престижный район — третий ломтик с запада или второй с востока. Особенно выделяется полуостров между реками. Он застроен высокими многоэтажными домами, не сильно уступающими даже деловому району Лодан-Хора, хотя, конечно, до сорокаэтажной башни федеральных служб местным домам далеко.

Но все равно! Большие массивные здания строгой, немного угловатой архитектуры, впечатляли даже с высоты в пол-лиги.

А еще в центре Виловодска очень широкие проспекты. Но, несмотря на это, они все заполнены транспортом. Паровыми трамваями, вроде котелковских, многочисленными конными повозками и даже локомобилями!

От паровиков поднимаются струйки дыма, расползающиеся в ущельях улиц. Виловодску не повезло с расположением на возвышенности и постоянными ветрами, как Котелку. И вся гарь оседает на улицах. Но ее меньше, чем в наших ФНТшных мегаполисах. Потому, что в Виловодске очень мало промышленности. Немногочисленные фабрики и заводики вынесены на окраины, а сам город зарабатывает на жизнь другим способом.

Он — деловой и финансовый центр всего Востока. Щупальца его банков опутали большинство стран. Правда, не все. Есть ведь еще и Котелок, очень жестко контролирующий свою экономику и постепенно прибирающий к рукам промышленность соседей. Есть Твердыня, стоящая вообще особняком и безжалостно обрубающая те самые «щупальца». И есть Воронберг — вечный конкурент и… сын Виловодска.

Да, местные жители очень гордятся тем, что их город древнее бывшей столицы Восточной Приморской Империи, с основания которой и ведется современный календарь. Именно из Виловодска сбежал легендарный мятежный князь Киран, который основал в устье Изумрудной новый город Воронов. Такие вот дела.

И, кстати о родственниках. Вот кто действительно сын своего отца — так это Светило. Не даром в Центре Мира немало семей имеют корни именно из Виловодска, хотя конечно, большинство там выходцы из Воронберга, это заметно по сдвоенным гласным в именах.

Сдвоенные гласные показывают на происхождение из Воронберга или его основных факторий. Первоначально это был признак касты мореплавателей. Естественно, что жители колоний и торговых приморских городков, которые они основывали по всему побережью, тоже получали имена с двойными гласными посерединке. Сейчас их больше всего в Вольном Крае, и Центре Мира. А еще, как это ни странно — в Котелке. Дело в том, что «Парящий холм», открытый великим Вороном Шилхааром в его последней экспедиции, был населен дикими племенами и завоевывался, а, впоследствии, и заселялся, экспедиционным корпусом и поселенцами из самого Воронберга.