Чародей - Джин Вулф

— Об ангридах, ваше величество?

— Мы так поняли. Мы ответили, что у нас нет подданных, что ангриды признают власть короля Шилдстара и что мы не правим, хоть и являемся королевой. Вам не терпится поскорее оседлать своего чудо-коня и поскакать среди звезд. Нам бы хотелось быть на вашем месте.

Она видела меня насквозь. Я постарался скрыть свое удивление и сказал:

— Звезды слишком далеко для нас с Облаком, ваше величество. И теперь я не так рвусь тронуться в путь, как прежде.

— Скоро я отпущу вас. Где живут дочери Ангр, сэр Эйбел? Женщины, которые признали нас королевой, когда мы вступили в брак?

— Вашему величеству лучше знать.

Идн потрясла головой:

— Мы останавливались в одном фермерском доме по пути в Утгард. Наш слуга Бертольд был там рабом. Несомненно, вы помните.

— Да, ваше величество, хотя, мне кажется, с тех пор прошла целая вечность.

— Это не так. Там были и рабыни вроде Герды. Но с хозяином не проживала ни одна женщина из числа соплеменниц: ни жена, ни сестра, ни мать. Хела говорит, что дочери Ангр по-прежнему остаются нашими подданными.

Я спросил, надеется ли Идн услышать от меня что-нибудь такое, чего она не знает о них. И, не дождавшись ответа, заверил ее, что мне нечего добавить.

— Хела сказала, что приведет сюда несколько наших подданных, и с этими словами скрылась в ночной тьме. Как вы полагаете, нам грозит опасность?

— Со стороны ваших подданных? Право, не знаю. Нам всем следует опасаться ангридов, ваше величество.

— Конечно. Когда Хела ушла, мы позвали Герду. Она большую часть жизни прожила среди них, и она человек наблюдательный. Мы спросили, где живут женщины, жены ангридов. Я не стану передавать вам все, что Герда рассказала, — она наболтала много вздору. Она сказала, что видела великанш издали и страшно испугалась; что у них своя страна, далеко отсюда.

Несомненно, мое лицо приняло скептическое выражение.

— Кажется, ваше величество однажды говорили то же самое.

— Нет, не говорили, ибо мы не слышали ничего подобного. Род человеческий вымер бы, если бы женщины жили одним племенем, а мужчины другим, и я не знаю ни одного вида животных, которые жили бы таким образом: самцы и самки раздельно. Кроме того, как Герда могла видеть женщин, если они обитают так далеко? Посему мы стали пытать ее — вы понимаете, что мы имеем в виду, — и не выпускали из шатра до тех пор, покуда она не рассказала нам все. Чаще всего они появляются рано утром. Очень рано, еще до рассвета. Или перед восходом луны. На протяжении многих лет — дольше, чем мы живем на белом свете, — Герде приходилось вставать до зари, одеваться при свете очага, доить четырех коров и гнать на пастбище. Вы знаете, что пугало нас, когда мы находились в Утгарде?

— Сам замок, полагаю, и ангриды.

— Не все, а только такие, у которых две головы или четыре руки. Мы не знаем почему — они ничем не хуже остальных, — но они нагоняли на нас страх.

С полминуты, наверное, Идн сосредоточенно поглощала суп. Потом спросила:

— Вы знаете, кто убил нашего супруга?

Я ответил отрицательно.

— Мы полагаем, что одно из таких чудовищ. Там был один многоногий. Вы его видели? Чистый паук. Большой глаз и два маленьких. — Идн содрогнулась всем телом.

— И еще один скрыт под волосами.

— Он вызывал у нас отвращение, в смысле — своим видом. Возможно, он был достойнейшим из подданных, и он числился в отряде стражников нашего супруга. Но когда вы налетели на них на своем чудесном коне и поразили своими стрелами четыре десятка…

— Не так много, ваше величество.

— Ну два, самое малое, и когда мы тоже стреляли из лука, вместе с девушками, которых научили стрелять, — во всяком случае, с теми из них, у кого хватило духу вступить в бой, — мы все время надеялись увидеть этого мерзкого ангрида и всадить стрелу ему прямо в глаз. Нам не представился такой случай, но именно на него мы надеялись.

— Я размышлял об этих вещах, — сказал я. — Ангридов изгнали из Ская, поскольку они являлись низшими существами. Не потому, что они порочны, — многие Великаны зимы и древней ночи равно и даже более безнравственны. А потому, что они не соответствовали неким требованиям. Возможно, потому, что утратили способность изменять свои размеры и обличье, которой, безусловно, обладают Великаны зимы и древней ночи. Возможно, с утратой такой способности они стали считаться непригодными для жизни в Скае.

— Вы жили там.

Поняв, что последует дальше, я кивнул.

— Значит, вы тоже умеете делать это? Можете превратиться в орла или быка. Или… или стать размером меньше Мани.

Я улыбнулся:

— Который бы поймал и съел меня с превеликим удовольствием. Разве вы не понимаете, как это глупо, ваше величество?

— До Ская вы совсем не умели лгать. Сейчас у вас получается немногим лучше.

Я объяснил, что не солгал ни единым словом и что сокращаться до крошечного размера действительно глупо.

— Но вы можете?

Я покачал головой:

— Нет. Нет, ваше величество, не могу. Разве я лгу сейчас? — Поставив миску с супом к себе на колени, я воздел обе руки к Скаю. — Призываю в свидетели Вальфатера. Я не могу сделать ничего подобного.

— Вы не лжете, но вы не договариваете.

Несомненно, я вздохнул:

— Перед моим возвращением в Митгартр Вальфатер взял с меня клятву, которую я не смею нарушить. Мне пришлось поклясться, что здесь я не стану использовать способности, обретенные там. Вы полагаете, он поступил со мной жестоко?

— Мы сомневаемся, что он вообще бывает жестоким когда-нибудь, — сказала Идн, — но вы наверняка считаете иначе.

— Нет. Он мудрее любого человека, даже мудрее Леди, хотя она бесконечно мудра. Он знает, сколько вреда могут причинить здесь подобные способности. Вы помните Тауга?

— Конечно.

— В его родной деревне люди поклоняются эльфам. Это ложный культ, и он причиняет вред жителям Гленнидама и соседних деревень. Разве Верховный Бог не столь же могуществен, как Вальфатер?

— Мы всегда полагали, что он могущественнее, — сказала Идн.

— Правильно. Но некоторые говорят, что он занимает низшее положение, и, таким образом, сами того не ведая, оскорбляют Вальфатера. Если бы я использовал способности, которыми он наделил меня, вполне возможно, возник бы культ, соперничающий с культом Вальфатера, и появились бы почитатели, уверенные в моем превосходстве над ним. Для него это стало бы унижением, а они были бы так же далеки от истины, как жители Гленнидама. Так или иначе, Вальфатер выказал мне доброту поистине безграничную. Он позволил мне взять с собой Облако. — Я отставил миску в сторону и поднялся на ноги. — Мы достаточно долго беседовали, ваше величество. Можно мне идти?