Русские оружейники - Герман Нагаев

Так и вышло. Владимир Григорьевич, осмотрев модель, не мог скрыть своей радости,

– Василий Алексеевич, я должен вас поздравить с большой удачей. Ваша система задумана удивительно просто и надежно, на этой основе можно сделать именно такой пулемет, о котором говорил товарищ Фрунзе. – На лице Дегтярева появилась счастливая улыбка. – Но то, что я вижу теперь, – это еще не модель. Немедленно переносите все работы в мастерскую. Вам будет помогать весь коллектив.

– Владимир Григорьевич, как же в мастерскую, – смущенно спросил Дегтярев, – ведь моя система не запланирована и на работы по ней не отпущено ни одной копейки?

– Это вас не должно беспокоить. Нам достаточно средств отпущено на мои образцы, и, делая вашу систему, мы не выбросим деньги на ветер…

И вот в конструкторском бюро под руководством самого Федорова по составленной им схеме началась спешная разработка чертежей и расчетов нового пулемета.

Как только первые рабочие чертежи были спущены в мастерскую, Дегтярев и его ближайшие помощники взялись за изготовление новой модели.

В процессе работы Дегтярев тщательно обдумывал и проверял все части пулемета вплоть до мельчайших деталей.

Была разработана быстрая смена ствола, достигнуто предельное использование пороховых газов на отбрасывание подвижных частей, что приводило к уменьшению колебания ствола при стрельбе. Кроме того, были сконструированы облегченные сошки – упор, которые создавали лучшую устойчивость пулемета и способствовали достижению большей кучности при стрельбе.

Самоотверженная работа всего коллектива мастерской и неутомимая деятельность самого Василия Алексеевича, делавшего и термически обрабатывавшего все ответственные детали собственноручно, позволили закончить первую модель осенью 1924 года.

В Москву была отправлена телеграмма, извещавшая об изготовлении нового образца ручного пулемета конструкции Дегтярева.

Первое испытание

Поздней осенью Дегтярев со своим изобретением был вызван в Москву – пулемету предстояло пройти комиссионные испытания.

Его провожали все работники мастерской, от души желая успехов. Результаты предстоящих испытаний были для них далеко не безразличны, ибо каждый вложил свою лепту в изготовление этой машины.

Федоров, крепко пожимая руку Василию Алексеевичу, говорил:

– Главное, не волнуйтесь, помните, что излишнее волнение может вам помешать и плохо отразится на ходе испытаний. Если случатся задержки или заедания, устраняйте их так же хладнокровно, как вы это делали в Ораниенбауме.

– Как-то боязно, Владимир Григорьевич…

– Понимаю; такое чувство испытывают все изобретатели, особенно при первом испытании своего детища. Поверьте, когда испытывали мою винтовку в девятьсот седьмом, я волновался не меньше вас.

– Помню, Владимир Григорьевич, а все-таки…

– Ничего, ничего, будьте смелей!

Ящик с разобранным пулеметом кое-как внесли в купе и положили на пол.

Дегтярев и сопровождавшие его люди, орудуя руками, пробились туда же и, не найдя мест, примостились на ящике. Поезд был до отказа набит мешочниками, спекулянтами и какими-то подозрительными людьми, неизвестно куда и зачем едущими.

Товарищи Дегтярева, осмотревшись, стащили с полки заспанного нэпмана и предложили прилечь Василию Алексеевичу.

– Нет, нет, я не лягу, – запротестовал он, – я хорошо выспался дома, да и не так уже долго проедем.

С полки свесилась взлохмаченная голова.

– А позвольте полюбопытствовать, что за товар везете, может, переуступите мне.

Дегтярев вспыхнул… Но стрелок-испытатель Малинин приподнялся и, поднеся к самому носу любопытного огромный кулачище, прошептал:

– Я те покажу товар.

Этот жест произвел на обитателей купе должное впечатление: все притихли и, немного пошептавшись, уснули. Был уже поздний час, и товарищи Дегтярева тоже задремали, а Василий Алексеевич, посасывая трубочку, все думал о предстоящих испытаниях своего пулемета.

Больше всего его волновал затыльник и коробка, которые трескались еще при испытании на заводе. Правда, теперь коробка была сделана заново с некоторым утолщением, и все же он беспокоился. – «Уж больно металл непрочный». А где было достать в те годы качественный металл? Страна только залечивала раны, нанесенные войной и разрухой, о чудесных металлургических заводах – Магнитогорском, Кузнецком, Электростали, построенных в первой пятилетке, тогда могли лишь мечтать.

«Ну, что будет – то будет, – думал Дегтярев, – за конструкцию не боюсь, а вот за прочность… как заставят дать выстрелов этак тысяч десять – пятнадцать… – не знаю…»

Но вот в окно заглянуло мутное дождливое утро. В купе зашевелились, начали собираться. Кондуктор, погасив и спрятав в карман свечку, сонным голосом оповестил:

– Подъезжаем к Москве!

– Ну как настроение, Василий Алексеевич? Вздремнули? – опросил стрелок-испытатель.

– Спасибо, чувствую себя хорошо.

– Этот буржуй насчет товару не приставал?

– Нет, не приставал…

– Ну и ладно!.. Давайте выходить. – Он взвалил на спину ящик и, крикнув: «Поберегись!» – направился к выходу…

Испытания были назначены в тот же день; Дегтярев с товарищами, наняв извозчика, отправился на полигон.

Погода не улучшалась: дождь то переставал, то начинался снова, небо было обложено густыми хмурыми тучами.

Пока добрались до полигона, порядочно вымокли и продрогли. Но тут, словно приветствуя новое изобретение, вдруг выглянуло солнце, подул легонький ветерок, и Дегтярев мигом повеселел.

Пулемет собрали и стали дожидаться комиссии. Скоро приехали старые знакомые Дегтярева – изобретатели Токарев и Колесников со своими пулеметами, тоже намеченными к испытанию, а за ними на полигон вышла группа военных.

– Комиссия! Комиссия! – пролетел шепот среди собравшихся.

Дегтярев сразу узнал среди членов комиссии Семена Михайловича Буденного, От сознания, что его пулемет будет испытывать сам товарищ Буденный, он ощутил большую радость и в то же время робел, Его томило какое-то нехорошее предчувствие…

– Занять места! – раздалась команда.

К Дегтяреву подошли военные и указали, куда нужно поставить пулемет.

Пулеметы Токарева и Колесникова установили по соседству.

– Что ж, давайте начинать! – сказал Семен Михайлович.

– Изготовиться к стрельбе! – раздалась команда.

Стрелок-испытатель поплевал на руки:

– Разрешите-ка, Василий Алексеевич.

– Нет, нет, я сам буду стрелять!

– Это уж как вам угодно, а только мне сподручней.

– Может, дальше вы, а пока я сам… – и Дегтярев, растянувшись на фанере, навел пулемет на белый лист мишени под самое яблоко.