Голос земли. Легендарный бестселлер десятилетия о сокровенных знаниях индейских племен, научных исследованиях и мистической связи человека с природой - Робин Уолл Киммерер

гуляет по зарослям ивы, словно по травянистому лугу. Эту картину можно было бы назвать «ЗЕМЛЯ КАК МЕХАНИЗМ» и заселить ее людьми – фигурками инженеров и лесничих, которые будут отвечать за работу этого механизма. Они приставлены к ненасытной пасти ротационной косилки и бесконечной плантации ивовой поросли, такой же густой и тонкой, как тростник, и столь же однообразной. Задача этих людей состоит в восстановлении структуры, и особенно функции, но для весьма специфичной цели.

Их цель – использование растений в качестве инженерного решения защиты от загрязненных вод. Когда дождевая вода просачивается сквозь зараженные слои земли, она впитывает в себя высокие концентрации соли, щелочей и множество других компонентов, которые затем несет прямо в озеро. Ивы – чемпионы по поглощению воды, которую они затем выделяют в атмосферу. Идея заключается в том, чтобы использовать ивы как зеленую губку, как живую машину для перехвата дождевой воды, прежде чем она достигнет зараженных осадочных слоев. В качестве дополнительной выгоды ивы можно периодически обрезать и использовать как биотопливо. Задействование растений в процессе фиторемедиации – идея многообещающая, но какой бы полезной ни была ива как промышленная монокультура, она не вполне соответствует стандартам истинного восстановления земли.

Данный способ решения проблемы лежит в основе механистического взгляда на природу, когда земля воспринимается как машина, а люди – как водители. В этой упрощенной материалистической парадигме такое навязанное инженерное решение оправданно. Но что, если взглянуть на это с мировоззренческой позиции коренного индейского населения? Тогда экосистема – это не механизм, а сообщество суверенных существ, скорее субъектов, а не объектов. А что, если бы эти существа управляли таким механизмом?

Мы можем продолжить расставлять таблички на нашей диораме. Следующий участок не слишком приметен. Он растянулся вдоль самой старой части берега озера, переходящей в пестрое лоскутное одеяло разнородной растительности. Реставрационные экологи здесь, в пункте № 4, – не университетские ученые и инженеры из крупных корпораций, а старейшие и самые эффективные целители земли. Это сами растения, представляющие дизайнерскую фирму «Мать-Природа и Отец-Время».

После той знаменательной экскурсии в духе Хэллоуина много лет назад я совершенно освоилась на полигоне отходов и часто бродила там, наблюдая за процессом восстановления земли. Никаких трупов я больше там не встречала, но ведь это лишь часть проблемы. Хотя отмершие тела – часть бесконечного цикла подпитки и удобрения почвы, который способствует росту всего живого. А здесь земля представляет собой белую мертвую пустошь.

Здесь, на пустоши, нет ни единого живого существа, но есть и участки, где можно найти учителей врачевания. Их имена – Береза и Ольха, Астра и Подорожник, Рогоз, Мох и Просо. На самой бесплодной земле, невзирая на раны, которые мы нанесли, растения не отвернулись от нас. Напротив – они пришли к нам на помощь.

Здесь уже укоренились несколько отважных деревьев, в основном тополя и осины, способные выжить в такой почве. Есть также небольшие группы кустарников, кое-где встречаются астры и золотарник. Но основную массу растений составляет небольшой набор придорожных сорняков: одуванчики, амброзия, цикорий и дикая морковь, семена которых принесло сюда ветром, и они процветают. В изобилии также бобовые, способные впитывать азот, и клевер разных сортов. Все они пришли сделать свою работу. Это борющееся за жизнь зеленое поле для меня – форма мирного сосуществования. Растения – это первые восстановительные экологи. Они используют свой дар для исцеления земли, подавая нам пример.

Представьте себе удивление молодых растений, проросших из своей семенной оболочки и обнаруживших среду из мусорных отходов, в которой никто из их предков по всей длинной ботанической линии никогда не жил. Большинство из них погибло от засухи, соли, холода или нехватки питательных веществ, но несколько избранных выжили и благополучно процветают. Особенно травы. Когда я копаю землю, где растет трава, то чувствую, что почва там совсем другая. Загрязненный слой под травой уже не такой белый и липкий, как раньше, а темно-серый и крошится в руке. Все пронизывают корни. Потемнение почвы означает, что там уже появился гумус, зараженный слой подвергается изменениям. И хотя несколькими дюймами ниже он все такой же плотный и белый, это дает надежду. Растения делают свою работу, восстанавливая биогенный цикл.

Если встать на колени, можно увидеть муравейники, размером не больше двадцатипятицентовой монеты. Гранулированная почва, которую муравьи насыпали вокруг отверстия, белая как снег. Гранула за гранулой они достают на поверхность отходы, перенося их в своих крошечных жвалах, а семена и кусочки листьев отправляют обратно в землю. Они без остановки снуют туда-сюда. Травы питают муравьев своими семенами, а муравьи питают травы, создавая почву. Они поддерживают жизнь друг друга. Они понимают эту взаимосвязь, зная, что жизнь одного зависит от жизни всех. Лист за листом, корень за корнем, деревья, ягоды, травы объединяют свои силы. А потом появляются птицы, олени и жуки, чтобы внести свою лепту. Так устроен мир.

Сероватой березовой порослью усеян верхний мусорный слой. Без сомнения, семена занесло сюда ветром, и совершенно случайно они остановились у студенистого сгустка ностоковых водорослей, пузырящихся в лужице. Под защитой пены этих самоотверженных водорослей береза может расти и процветать, подпитываясь азотом. Сейчас здесь это самые высокие деревья, но они не одиноки. Почти под каждой березой растут кустарники, да не простые, а те, что дают сочные плоды: черемуха, жимолость, крушина, ежевика. Этих кустов почти нет на голых пространствах между березами. Появление здесь плодовых кустарников объясняется тем, что птицы, пролетавшие над пустошью, садились на деревья, чтобы испражниться, и вместе в пометом оставляли семена в тени берез. С первым появлением плодов птиц стало больше, а значит, и семян, питавших муравьев и других обитателей. Ту же самую модель взаимообмена можно проследить по всему ландшафту. Это одна из вещей, которые для меня очень ценны. Здесь можно увидеть, как все начинается, почти незаметные постепенные процессы, которые лежат в основе построения экологического сообщества.

Верхние слои уже позеленели. Земля, в отличие от нас, знает, что делать. Но я надеюсь, что эти загрязненные отложения не исчезнут полностью, чтобы напоминать о том, на что мы способны. У нас есть возможность учиться у природы, осознавая, что мы всего лишь школяры, а не мастера. Ведь даже самые блестящие ученые умы проявляют скромность, выслушивая мнения других.

Следующую живописную сценку на нашей диораме мы могли бы назвать «ЗЕМЛЯ КАК УЧИТЕЛЬ, ЗЕМЛЯ КАК ЦЕЛИТЕЛЬ». Под единоначалием растений и природных процессов роль земли как возобновляемого источника знаний и экологической мудрости становится очевидной. Ущерб от деятельности человека привел к возникновению новых экосистем, и растения медленно адаптируются, демонстрируя