Дорогой интриг - Юлия Цыпленкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Подождите, прошу вас! – воскликнула я. – Вы сказали – бесплодные поиски?
– Именно, – мрачно кивнул Элькос. – Я не могу найти мага, который виновен во всех этих деяниях. Мне не дозволено вмешиваться в сознание неодаренных, даже подозреваемых, чтобы узнать правду. Но мага я определю непременно. Любой маг оставляет свой характерный след, который невозможно подделать или исказить. И тогда я смогу провести допрос как одаренный одаренному. Закон этого не запрещает, напротив, каждый маг Камерата подчинен мне, а потому обязан открыться. А если противится, то я вскрою его сознание силой. Что до неодаренных, то подобное вмешательство допускается лишь в случае доказанной вины. Барон Гард пока магическому воздействию не подлежит. Государь высказался по этому вопросу предельно ясно.
– О Хэлл, – я прижала ладонь к груди, осознавая, что вину Фьера еще не считают доказанной, несмотря на то, что на ней настаивают следователи. Но тогда… – Государь не верит своим следователям?
Магистр усмехнулся и скосил на меня глаза.
– Дело касается вас, дорогая, потому он осторожничает. Из этого я делаю вывод, что вы стали ему дороги. Только это спасает барона от допроса с магическим воздействием, да и от физических воздействий тоже. Его допрашивали, но без применения пыток. Более того, на мой взгляд, Его Величество имеет собственные соображения об этой истории. Наш король умен и прозорлив, поэтому видит и выгоду герцога от устранения герцогини, главы вашего рода и лично вашего. Я этого не допущу, и если уж придется, то настою на допросе тех, кто давал обвинительные показания.
Я слушала его и покусывала губы, решая, стоит ли выдавать Фьера с его расследованием или же промолчать и искать того, кто сможет проверить догадку про ведьму.
– Я хорошо знаю этот взгляд, – усмехнулся Элькос. – И вот это покусывание губ. Говорите, Шанни.
И я решилась.
– Допросите конюха Логнера и его сестру – горничную, она служит графине Хальт. Это ведь они? – я остановилась и заглянула в глаза мага, взор которого вдруг стал непроницаемым. – Они свидетельствуют? Вы сказали о конюхе…
– Нет, – сухо ответил Элькос. – Другой конюх. А теперь пояснения.
И я рассказала ему то, что передал Фьер. И пока я говорила, маг, остановившийся в самом начале моих откровений, скрестил на груди руки, отвел взгляд и слушал. Что он думал в этот момент, мне было неведомо, но надеялась, что Элькос сможет использовать полученные сведения и поможет всем нам отмыться от той грязи, в которую нас окунули. И когда я закончила свой недолгий рассказ, магистр посмотрел на меня и кивнул:
– Я вас услышал.
После подал руку, и мы продолжили наш путь в сторону дворца. Я бросала на него короткие испытующие взгляды, но маг не спешил оглашать свои мысли или делиться намерениями. И когда до конца пути оставалось совсем немного, я не выдержала:
– Почему вы молчите, магистр?
– Что вы хотите от меня услышать? – спросил он в ответ.
– Что вы обо всем этом думаете? Может ли это нам помочь, и что, в конце концов, собираетесь делать?
Элькос остановился и посмотрел на меня. Он скрестил на груди руки и усмехнулся:
– Что вы хотите услышать, Шанни? – повторил свой вопрос маг. – Вы понимаете, кто замешан в этом деле? Какой ответ я могу вам дать? Решение будет принимать король, а я приложу все усилия, чтобы вас не задело. Вас и вашего дядю. Тетку государь и сам теперь не тронет…
– А Гард?! – воскликнула я. – Что будет с ним?
– А с ним я поговорю, как только провожу вас, – ответил Элькос. – Но, как я уже сказал, решение за королем.
– Помогите мне встретиться с ним, – взмолилась я. – Он не принимает моих писем, запретил появляться на его половине, а мне так нужно поговорить с ним…
Магистр вздохнул и взял меня за руки.
– Дорогая моя девочка, – голос мага теперь звучал мягко, – вам не стоит рваться к нему сейчас. Пока нет ясности, государь не станет с вами разговаривать. Дайте мне разобраться во всем, и когда настанет благоприятный момент, я постараюсь устроить вам встречу.
– Но…
– Наберитесь терпения, Шанриз. Сейчас если вы начнете сыпать обвинениями и догадками с чужих слов, то только навредите себе. Не лезьте в это дело, милая моя, даже если оно касается вас. Ждите, и ожидание будет вознаграждено. Доверьтесь мне и Его Величеству – это самое разумное из того, что вы можете сейчас сделать. А главное, молчите о том, что рассказали мне. Не стоит пугать дичь, пока силок не затянулся. Поступите по-своему и только навредите. Вы меня понимаете?
– Д-да, – с запинкой ответила я, после ссутулилась, вдруг ощутив безысходность, и повторила: – Да, я вас поняла, магистр.
– Умница, – приобняв меня за плечи, улыбнулся маг. – А теперь закончим наше свидание. Идемте. – Мне осталось лишь покориться.
Время наступило тогда, когда я уже вновь готова была впасть в отчаяние. Нет, времени прошло не так уж и много, но нетерпение и злость, не затухавшие ни на один день, превратили время ожидания в истинную муку. Я видела, как прогуливалась по парку принцесса со своей свитой, как она легко смеялась и казалась довольной жизнью, и меня захлестывало желание бежать к ней и выкрикнуть в лицо о лицемерии и подлости Селии. Я видела и Ришема, один раз он даже сопровождал Ее Высочество, когда с ней шла под руку графиня Хальт. И в это мгновение я мысленно сворачивала им шеи, одну за другой, и ощущала невероятное удовлетворение от ужаса, какой виделся мне в их глазах. Совершенно непривычное мне состояние и незнакомые чувства! Никогда я не испытывала такой жгучей ярости и ненависти… Ненависти!!!
Теперь я не сомневалась, что на счету этой троицы едва не состоявшаяся смерть Аметиста, арест и заточение барона Гарда, которого пока не подвергли настоящему допросу только чудом, благополучие моего рода, висевшее на волоске, и, в конце концов, моя мечта, а вместе с ее утерей и крах смысла моего существования. И всё это сплелось в столь тугой жгут, что эти чувства, словно удавка палача, душили меня.
А еще приводила в ярость мысль, что король ни в чем не ограничил свою сестру, фаворитку или ее главу рода, хоть, по словам Элькоса, и допускал, что происходящее выгодно именно Ришему и графине, да и Селия уже показала свое отношение ко мне. Однако они продолжали наслаждаться жизнью, а
