Скажи миру – «нет!» - Олег Верещагин

Я проверил часовых – они не спали – и тяжело упал куда-то между Сергеем и Бассом, одновременно проваливаясь и в сон – глубже, глубже, глубже…

Предосторожность Джека оказалась очень даже нелишней – первые стрелы ударили в щиты наугад примерно на полпути. Стреляли из арбалетов – болты с коротким стуком прошибали плетни и застревали в них широкими оперениями. Луков у людей Нори, похоже, не было, потому что никто не пробовал стрелять навесом. У нас был только лук Джека – его он отдать «спецгруппе» наотрез отказался и сейчас пустил в ход. Он натянул лук еще на берегу, а теперь, встав примерно на середине плота, облизал палец, поднял его, несколько секунд «прислушивался», потом – сплюнул в воду и, вскинув оружие, тем же движением натянул тетиву с наложенной стрелой… и спустил лук.

Стрела ушла вверх по дуге – и я, наблюдавший в щель за происходящим на покачивающемся валу (это плот покачивался, а не вал, конечно), увидел, как куда-то вниз осел один из арбалетчиков. Стрела ударила его сверху в основание шеи. Наши три плота откликнулись восторженным воем. С вала тут же перестали стрелять.

– Отлично, – сообщил я Джеку. Он двинул бровью и, перекинув лук за спину, тетивой на грудь, проверил меч над плечом.

Я еще на берегу влез в бригантину[24], а сейчас вдел левую руку в перчатку. Вадим, подгребавший грубым веслом, спросил меня:

– Ты что собрался делать?

– Да так… – уклончиво отозвался я. Посмотрел на флаг, развевающийся на скале. Теперь я видел – флаг был черным, на нем рука скелета сжимала меч.

Где сейчас ребята? Наверное, ползут по скале вверх. Или, может, уже не ползет никто? Белые брюха акул, переворачивающихся перед тем, как схватить добычу… Сверху – стрелы… Неужели Андрею первому пришла в голову эта мысль – влезть по откосу? А если не первому, то там вполне может быть стража – специальная…

Лучше бы я сам пошел с ними. Мне было бы легче…

Ну ничего. Сейчас.

– Джек, – окликнул я англичанина. Он подошел ко мне. Берег приближался. – Джек, ты помнишь, о чем мы договорились… Никому не сходить с плотов! – крикнул я и, примерившись, прыгнул в воду.

Мне оказалось здесь по бедра. Сразу что-то заорали ребята, но я уже брел к берегу, приподняв руки, всем телом ощущая нацеленные мне в грудь стрелы. Страшно не было. Наверное, так чувствуют себя немного выпившие люди – меня несло с пустой веселой головой на какой-то бесшабашной волне.

Стрела! Это было как вспышка, и я отбил ее прямо перед лицом ударом даги. Позади раздался с плотов гул изумления. Я шел по песку пляжа и видел, как над валом поднимаются головы людей Мясника. Двое целились из арбалетов.

Стрела! Стрела! Я уклонился от одной и отшвырнул другую палашом. Необычайно четко и ясно виделось все-все вокруг.

Я остановился на полпути к валу и уперся палашом в песок между ног. Поигрывая дагой, провел взглядом по валу. Вновь посмотрел на «башню» и спросил – негромко, но отчетливо, меня услышали:

– Кто еще будет стрелять?

Ответом мне было молчание. Я тоже какое-то время молчал, потом поднял палаш.

– Нори! – крикнул я. На каменном валу произошло какое-то шевеление, но ответа не было. – Нори Пирелли! – повторил я. Щелкнула тетива; я, угадав мгновенный промельк, ударом палаша смахнул направленную мне в лицо стрелу арбалета. И снова не было страха – только холодная собранность. – Я вижу, что вы там не умеете стрелять! Но я не знал, что ваш командир – трус! – Я повторил то же по-английски и на плохом немецком, а потом вновь перешел на русский: – Я говорю тебе, Нори Пирелли, что ты трус и негодяй! Если хочешь ответить мне на эти слова – выйди и докажи, что они несправедливы!

Снова движение – и на гальку с камней ловко соскочил мальчишка. Спружинил ногами и выпрямился.

Так я увидел разбойничьего «короля» Спорад.

Нори Пирелли стоял в десятке шагов от меня в свободной позе, опустив к ноге широкую шпагу-чиавону. В другой руке он держал маленький круглый щит, поблескивающий отполированными выпуклыми роговыми бляхами. Итальянец выглядел моим ровесником, примерно одного со мной роста и сложения. Скорее всего, он нравился девчонкам – смуглый, тонколицый, с большими карими глазами и волнами черных кудрей, рассыпанными по плечам. Руки Нори от запястий до локтей закрывали наручи из толстой кожи, а прямо на голое тело была надета такая же, как у меня, бригантина.

– Я – Нори Пирелли. Зачем ты хотел меня видеть? – Он говорил на неплохом английском. – И почему оскорбляешь меня, если мы с тобой не ссорились?

– Вызываю тебя на поединок. – Я вытянул в его сторону палаш. – И уже объяснил – почему. Что тебе нужно еще?

– А… – Нори усмехнулся, блеснули белые зубы, но улыбка была нехорошая, злая. – Рыцарь. Еще один рыцарь. Еще один идиот. Еще один правдолюбец. Ты же русский? – Я кивнул, не спуская с него взгляда. – Ну, я подозревал это. А зачем мне сражаться с тобой? С какой стати? Моей крепости вам не взять. Постоите под стенами – и уйдете. Так уже бывало. Ты думаешь, что ты первый?

– Я не первый, но я, похоже, самый умный. Или самый удачливый… Оглянись. – И я махнул рукой.

Нори обернулся. Как раз вовремя, чтобы увидеть падающий с зубца флаг – он летел, похожий на гаснущий язычок пламени, и Нори проводил его взглядом до земли. Повернувшись ко мне, он быстро спросил:

– Что это?

– Это мои люди, – любезно пояснил я. – Всю ночь лезли. Надеюсь – никто не сорвался… Кстати – у них луки, арбалеты и аркебузы, оттуда ваши позиции – как на ладони. Перебьют вас с удовольствием. Прямо сверху, а вам вверх стрелять будет не очень-то удобно. – Я излагал все это обстоятельно и почти доброжелательно. – Следить нужно лучше за своими часовыми. И не расслабляться. Теперь разговор другой.

Нори, конечно, был работорговцем и бандитом. Но лидером он тоже стал не просто так. И, судя по всему, все оценил.

– Тогда зачем тебе этот поединок?

– Ты же сам сказал: я рыцарь, – пожал я плечами.

– Хороший ответ. – Он вновь скользнул взглядом по скалам, махнул рукой своим, которые уже начали беспокоиться. – Но у меня ведь есть люди и в помещениях…

– Внутрь мы можем войти без проблем. А там – один за одного, и наших-то больше намного… А кого возьмем живьем – топим в море. Если доведем.

– Если ты убьешь меня – что будет с моими людьми? – Нори был спокоен и серьезен.

– А чего бы ты хотел? – вопросом ответил я.

– Ясно… Ладно. Хорошо погуляли, – усмехнулся он. – А если я убью тебя, русский?

Я впервые прямо посмотрел ему в глаза. И ответил уверенно:

– Не убьешь. Не сможешь…

…Раскланиваясь, Нори двинулся по кругу, заходя мне за спину – чтобы заставить меня повернуться, тогда солнце светило бы мне в глаза. Я начал отступать, не давая развернуть себя, потом метнулся вперед, и Нори едва спас ноги, подпрыгнув, а я уклонился от щита, ударившего меня в лицо. Жестко скрежетнула сталь чиавоны о мою дагу, я оттолкнул шпагу итальянца. Совсем не фехтовальные, с замахом с плеча, удары рассыпали бледные искры. Подставленный щит гулко ухнул, как маленький пионерский барабан. Я отскочил, спасая колено от дробящего пинка, чиркнул кончиком даги по бригантине итальянца. Его лицо вздрагивало перед каждым ударом – не от страха, конечно, а от напряжения. Сталь уже не лязгала – скрипуче вскрикивала. Нори был силен, а главное – ловок, очень ловок… Удар! Мелькнувшая нога впечаталась мне в плечо, бросив на спину, но я перекатился через спину и, вскочив на ноги, едва не снес голову Нори, вонзившему чиавону в песок там, куда я упал. Он кувыркнулся назад – прямо из приседа – и, отбив влево щитом мой укол, размашисто рубанул меня в голову. Я отклонил удар дагой, и мы плавно отодвинулись друг от друга. Нори тяжело дышал.