Аномалия Шарли - Ша Форд

— Нет, — Мэтт снова и снова шипел сквозь зубы. Он царапал глубокие полосы на боках своего лица. Между его пальцами текли слезы. — Нет, нет, нет…

— У него было что-нибудь при себе, кроме этого пистолета?

В этом лагере было восемь человек. Двое из них резали мясо, а женщина рылась в куче одежды Тревора. Остальные пятеро наблюдали за ней с интересом.

— Нет, — хмыкнула она через мгновение. — Только перочинный нож и эта штука.

Между пальцами она держала куб Тревора — устаревший интернет-куб, который он купил несколько месяцев назад у какого-то старого скряги. Мэтт смотрел на него так, будто только что вспомнил, что он существовал.

— Теперь это никуда не годится, — фыркая, сказал один из людей. — С тем же успехом ты мог бы просто…

— Стойте! — Мэтт пополз к женщине, пока у него не кончилась веревка. Они привязали его к металлическому кольцу, вмурованному в заднюю стену, и связали его запястья болезненным узлом. Он вздрогнул, когда веревка отбросила его. — Пожалуйста, не сжигайте его! Для него это было важно. Могу ли я… могу ли я получить его?

Женщина выглядела удивленной. Она обернулась и крикнула одному из мясников:

— Эй, пацан хочет кубик своего друга.

— Черт возьми, мне все равно! — огрызнулся мясник. — Просто отдай ему. В любом случае, он не будет здесь долго.

Женщина бросила Куб, пожимая плечами. Мэтту пришлось прыгнуть, чтобы поймать его, и он снова сморщился. Но когда он отполз обратно в свой угол, он крепко — целеустремленно — прижал Куб к своей груди.

— Сколько нам еще ждать ужина, а? — крикнул другой мужчина. Он смотрел на вечернее солнце. — Скоро нам нужно будет потушить огонь, а я не буду есть, если не будет хорошо прожарено.

— Значит, ты не ешь, — буркнул второй мясник. — Потому что мы подаем на среднем уровне.

Остальные хихикали, а Мэтт всхлипывал в рукава своего плаща. Куб был аккуратно спрятан в передний карман. Время от времени он протягивал руку, чтобы прижать ее к своему сердцу.

Через несколько минут над лагерем разнесся слабый жужжащий звук.

— Что это?

Пятеро человек, слонявшихся вокруг вещей Тревора, внезапно потянулись к своему оружию. Двоим из них посчастливилось иметь оружие — у остальных были только мачете.

— Лучше бы это был не какой-нибудь бот, — прошипел один из них. И его глаза были суровыми под полями шляпы. — Если это бот, то нам всем просто…

— Смотрите! — женщина указала на место над головой Мэтта.

Крошечный дрон пролетел над стенами и проник в их лагерь. Это был дрон-разведчик — пластиковая лампочка, подвешенная под маленьким вращающимся винтом. В передней части лампы была установлена ​​линза. Она перемещалась по их лагерю, как глазное яблоко, незаметно все записывая.

Дроны-разведчики обычно были безвредны. Они предназначались для документирования окружающего мира и ничего более. Но если на них нападут…

— Ч-что оно делает? — сказал один мужчина. — Оно смотрит на нас?

— Он отмечает нас! — закричал кто-то. — Он сообщает ботам, где мы находимся!

— Быстрее — кто-нибудь, сбейте эту штуку, пока она нас не увидела! — закричала женщина. — Стреляйте!

Глаза Мэтта расширились, и он вскочил на ноги.

— Нет! Не…!

Было поздно. Человек с револьвером выстрелил в линзу дрона. Луч поджарил тонкие внутренние провода дрона, и его крошечное тело упало на землю.

— Ха! Прибил этого придурка, — сказал он с ухмылкой. Затем он растоптал пропеллер пяткой. — Никакие боты не придут за мной.

Пока остальные праздновали, взгляд Мэтта устремился к деревьям. Его лицо приобрело оттенок бледности, когда он зашептал:

— Вы, идиоты… глупцы…

ВЖУМ.

Что-то похожее на глубокий звук гонга эхом разнесся среди деревьев. Ветви тряслись, а листья трещали с силой, большей, чем ветер. Прежде чем кто-либо успел пошевелиться, весь купол загорелся десятками гневных красных сфер — и на лагерь обрушилась армия ботов.

Они выглядели как механические ящерицы. Их длинные тела состояли из тысяч крошечных сегментов, что давало им диапазон движений, намного превосходящий среднего бота. Казалось, они почти скользили, когда падали с деревьев и преследовали людей по руинам.

У ящериц были четыре конечности и четыре набора широких, острых как бритва когтей. Они сгибали конечности под собой и прыгали на свою добычу. Когти пронзали плоть и кости, удерживая ящериц на месте, а их хвосты вводили в людей какой-то яд.

Это явно был паралитик. До появления вируса эти боты, вероятно, были предназначены для того, чтобы парализовать нарушителей закона и удерживать их в плену до тех пор, пока не появятся власти. Но сейчас они сошли с ума.

Отдыхающие падали почти сразу после первого укола и, похоже, не могли защитить себя от повторного.

И снова.

И снова.

Мужчина упал перед Мэттом. Мачете выпал из его руки и покинул пределы досягаемости. Пока ящерицы превращали его тело в сочащуюся губку, Мэтт схватил мачете и перерезал веревку.

Он не успел освободить руки — они все еще были связаны. Теперь, когда человек перед ним, наконец, перестал дергаться, ящерицы искали более свежую добычу.

У них были толстые, почти приплюснутые головы с единственной красной линзой посередине. Эта линза пульсировала, как ровное сердцебиение, пока они искали. Но едва один из них заметил Мэтта, она вспыхнула размытым пятном.

Он не пытался покинуть руины. Он не бежал к выходу, как пытались сделать многие люди. Крики доносились из глубины леса, где одному из мясников удалось убежать довольно далеко, прежде чем его, наконец, сбили. Ни один человек не мог обогнать бота.

Поэтому Мэтт не пытался сбежать.

Вместо этого он побежал к огню.

Он едва успел. Из его зубов вырвался панический визг, когда ящерица царапнула его голень когтем. Она пронзила его штаны и глубоко вонзилась в кожу, едва не задев кость. Но это было не смертельное попадание — и пока он оставался у костра, Мэтт был в безопасности.

Ящерицы знали, что в руинах было еще одно тело. Они скользили по стенам и щебетали друг другу, пытаясь найти его. Их объективы были специально оснащены инфракрасными датчиками. Они могли легко выследить любое живое существо.

Но Мэтт нашел способ обмануть их. Он использовал огонь, чтобы скрыть тепло своего тела. Он сидел на корточках так близко к огню, что жар прожигал его сквозь одежду. Пот струился по его лицу, а ноги начали трястись, когда боль становилась невыносимой.

Но если он хотел остаться в живых, он не мог двигаться.

Он не мог двигаться.

Наконец, после почти часа неподвижного сидения у костра, ящерицы отключились. Солнце опустилось достаточно низко, чтобы запустить их протокол режима покоя. Их конечности спрятались