Говорящая собака - Марк Барроуклифф

Я никогда бы не поступил так опрометчиво в другой ситуации, в любой другой день я уже давно ушел бы из-за стола, но сегодня это было невозможно.

– Должен сказать, – заметил Кот, выдвигая в банк такое же количество фишек, – что поначалу я был удивлен, когда Линдси появилась у меня на пороге.

Я продолжал тактику игнорирования, хотя при этих словах сердце мое заколотилось сильнее.

«Не может быть, – упорно думал я, – Линдси не могла так поступить». Но где-то в глубине души у меня что-то сжалось, и ко мне пришло какое-то животное, бессловесное понимание, что она именно так и поступила.

– Так вот, у нас состоялся разговор о том, как убедить вас, господин торговец недвижимостью, выполнить наши условия.

– Не вы ли собирались убить меня или покалечить, если я откажусь? – перешел я в наступление.

Неужели меня предали подло и банально, разыграли, как мальчишку? Неужели Линдси пошла на такое, тем более по собственной инициативе? Я все еще не держал на нее зла за то, что она оставила меня на мели в самое трудное время в моей жизни. Я по-прежнему считал, – потому что хотел считать, – что она поступила так по женской слабости, но не по подлости.

– Нет, – усмехнулся Кот. – Я же говорил: насилие – это не мой стиль.

Пришли новые карты: семерка пик, король бубей, двойка червей. Неплохо.

– Но вы как-то намекали, что со мной может случиться нечто непредвиденное.

– Совершенно верно, – подтвердил Кот. – Но совсем не в этом смысле. Я к таким вещам не прибегаю, мне просто не приходится опускаться до насилия.

– В самом деле? – недоверчиво усмехнулся я, перебирая в уме комбинации.

– В самом деле. Люди корыстолюбивы. Каждое наше приобретение в сфере недвижимости за последние три года предполагало то, что называется «турбо профит».

– Хотите сказать, что покупаете за бесценок, чтобы потом перестроить и продать втридорога.

– Обычная практика застройщиков, – сказал Кот. – Небольшая премия агенту по недвижимости – и этого, как правило, вполне достаточно.

Он медлил. Все-таки ставка была очень высока.

– Можно было, конечно, устранить из игры несговорчивого агента, но это никак не прояснило бы наших отношений с пожилой леди, верно? Мы просто вернулись бы к тому, с чего начали. Да и я, честно говоря, не в той весовой категории, чтобы решиться на какое-то насилие.

Я весь покрылся холодным потом.

– Но вы же решились… ударить девушку по лицу!

– Это было ее предложение, – пожал плечами Кот. – Я вообще не знал о существовании вашей подруги, ее ни разу не было рядом с вами за все время наблюдений. Я так понимаю, отношения у вас были, как бы это сказать… достаточно прохладные?

Я хмыкнул, не желая верить в этот вздор.

– Видимо, не так много было у вас соглядатаев, если вы не узнали, с кем я встречаюсь.

– Какие там наблюдатели, – вяло отмахнулся Кот. – Парочка вышибал из ночных клубов попасла вас немного в свободное от работы время. Линдси сама предложила, чтобы ее ударили по лицу. Пробивная бабеха. Должен сказать, что отвесил я ей с удовольствием. Бам! – двинул он кулаком в воздух, и рот его растянулся в блаженной улыбке.

– Лжешь, – сказал я, внутренне, однако, понимая, что все это правда. И самое обидное – от первого до последнего слова.

– Отчего бы вам не взглянуть на это? – Кот извлек из кармана мобильник, включил его и метнул мне по столу. – В списке сообщений можно найти подтверждающую информацию. Я их не стираю – назовите меня старым романтиком. Особенно интересны снимки.

Я не мог не взглянуть. Подтвердились худшие предположения о свершившемся предательстве: все по датам, с самого начала, совпадало с рассказом Кота. И еще этот пошлый язык со «смайликами», выражениями типа «Мур-мяу! Где встретимся сегодня, котик?» и прочим. К чему прилагались цифровые фото, довольно неплохо сделанные: Линдси с томным взором машет рукой, забираясь в свою «тачку».

Я ощутил глубокую волну ненависти, захлестнувшую все мое существо, к Коту и к этой коварной предательнице, которая занималась неизвестно чем у меня за спиной и после этого преспокойно встречалась со мной и смела смотреть мне в глаза. И ради этой женщины я докатился до того, что вынужден теперь рабски отрабатывать свободу за карточным столом.

Я вновь опустил глаза в свои карты. Еще одна «пика» – и, можно считать, я вырыл ему могилу.

Следующая карта выложена на стол – «пика»! И Кот на пути к погребению. Я мог собрать флэш и выйти сухим из воды. Я смогу к тому же утереть нос этому мерзавцу. Пришло время повышать ставку. Я был уверен в себе – и в банк легли триста тысяч. Кот удивленно приподнял брови.

– Видимо, появилось желание сделать меня мультимиллионером? Хотя вы и так много порадели об этом. Вы хоть представляете, какие деньги я смогу выкачать из чартерстаунской сделки, как только мы стряхнем с деревьев хиппи и достроим остальные дома?

– Наверное, очень большие, – ответил я. Теперь перед моим мысленным взором стояла лишь одна картина: Кот бьет Линдси по лицу, которое она беспечно подставляет. Казалось, этот удар нанесен мне. И я хотел собрать всю эту боль и увеличить вдвое, чтобы нанести ответный удар.

– Одни только инвестиции превысили общий доход от прежних четырех проектов. Но как только мои вложения начнут приносить плоды, я рассчитываю стать богаче миллионов на пятьдесят.

Он ответил на мой вызов, тупой подонок. Теперь в банке лежала сумма, которой мне вполне хватало, чтобы завершить игру. Вот они, мои миллион двести тысяч, кровно заработанные за ночь. Теперь я свободен. Свободен от него, от этого мира людей, позволяющих бить себя по лицу ради денег, от тех, кто ради денег готов на ложь самого презренного свойства, на любое надругательство над моралью.

– Открываюсь, – сказал я.

– Посмотрим, что у нас там, – оскалился Кот.

Я метнул перед ним свой флэш. Кот предъявил свой расклад: пара. То, что называется «лебединая пара» – две двойки. Неплохо, но с моим флэшем ни в какое сравнение не шло. Он решился поставить на своих птиц – и просчитался, подонок.

И тут случилось нечто странное. Дилер почему-то придвинул все фишки к Коту. Я непонимающе уставился на него и затем снова – в свои карты. На самом деле в моих первых двух картах была всего одна пика. По усталости и во взвинченном состоянии я просто проглядел это, думая о Линдси, принял даму треф за пиковую.

Я оболванил сам себя и теперь остался без пенни. Все, это конец.

– Неудачник плачет, победитель празднует победу, так устроен мир, – произнес Кот, обменивая свои фишки на банковские чеки.

Они стопкой ложились перед ним, бумажные листки, на которых я мог написать историю своей свободы.