Сила меча - Дмитрий Тедеев

И придётся Максу тогда выдерживать очень жёсткий допрос. Менты, когда расследуют такое, с чем столкнулись сегодня, в средствах не очень становятся разборчивыми. Даже если допрашиваемый – всего лишь подозреваемый, причём не в самом убийстве (убийца‑то, то есть я, ушёл в неизвестном направлении!), а всего лишь в возможной причастности к убийству. Но и причастность к такому убийству – вполне достаточная для ментов причина для предельно жёсткого допроса.

Всё это мне надо срочно выложить Максиму и проинструктировать его ещё раз, как он должен держаться на допросах. Тяжело будет пацану, не умеет он врать. От безысходности он научился психиатрам мозги пудрить, молодец, конечно, но ведь научился далеко не сразу. А учиться обманывать ментов времени у него нет, он просто обязан начать делать это сразу и абсолютно достоверно. И моя задача – так помочь ему настроиться, чтобы никакой осечки быть просто не могло.

А затем мне нужно обдумать свою линию поведения.

И делать всё это нужно не здесь. Не должны “святые отцы” видеть на моём лице ни тени задумчивости, уверенность они должны видеть, фанатичную веру в свою непогрешимость. Кто я такой, чтобы вообще задумываться? Я – всего лишь орудие в руках Сына Бога. А то – и самого Бога… А Бог – это тоже совсем не тот парень, чтобы задумываться. Зачем ему думать? Он что, чего‑то не знает, в чём‑то сомневается, опасается ошибиться? Тогда – какой же это Бог? Бог, если это действительно Бог, – всезнающий и всемогущий. Так зачем Ему о чём‑то задумываться, если Он всё знает наперёд?

В общем, надо было мне оттуда куда‑нибудь смыться на время. Под благовидным предлогом, конечно. Как же объяснить им причину моего нового ухода?

А впрочем, кто они такие, чтобы Небесный Посланник отчитывался перед ними? Просто уйду – и всё, а им прикажу, как и в первый раз, чтобы ждали, с трепетом ждали, сволочи, моего возвращения. Конечно, так часто шастать в Космос на глазах свидетелей – не дело. Чудо, к которому привыкли – это уже вовсе не чудо, и тот, кто совершает его, вовсе уже не вызывает священный трепет.

Но у меня выбора не было, пришлось уйти, пойти на риск допустить перебор с совершением “чуда”. Рявкнув последний раз на обезумевших от священного ужаса, впавших в религиозный экстаз стариков, я шагнул в Космос…

Ошибки Богов

И сразу понял, что ничего в этом страшном месте не смогу обдумать. Не предназначено это место для нахождения в нём человека. Пройти по нему из мира в мир – ещё как‑то у меня получалось, хотя и было очень не легко, я просто задыхался от охватывавшей меня чёрной тоски. А находиться здесь, чтобы о чём‑то поразмыслить, было просто вообще невозможно.

Надо было куда‑то выходить, куда‑то, где могли жить люди.

Но я не мог даже заставить себя сообразить, куда именно могу выйти. Меня захлестнуло такое отчаяние, такой страх, что я не мог думать вообще ни о чём. Я первый раз вышел в Космос, не решив предварительно, куда направляюсь. А теперь решать уже было поздно.

И я просто рванулся туда, куда, как говорится, глядели глаза. Хотя вообще‑то глаз у меня в этой Пустоте не было. Рванувшись наугад, я вывалился в мир Киева, в Максимкину квартиру.

Маринки со Светкой, к счастью, не было дома. Меня встретила Лапка. Сначала она от неожиданности и страха зашипела, выгнула спину, вздыбила шерсть, но тут же узнала меня, бросилась обниматься и, громко плача, рассказывать, как им, трём девушкам, одиноко и тоскливо живётся без их любимого Максимушки, как это невозможно, чтобы он немедленно не вернулся домой.

Лапушка действительно рассказывала, взахлёб, давясь мяуканьем и слезами, она действительно плакала и просила у меня помощи.

Я взял кошку на руки и принялся гладить, пытаясь утешить.

— Лапка, Лапушка, Лапушечка, Лаперуза, ну не надо, не надо плакать, девочка ты моя! Жив твой Максимка! Даст Бог, вернётся скоро домой. Правда, Лапушка, можешь у Маринки, у Светланы Лаперузовны спросить. Что, уже спрашивала? Ну и что они ответили? То же самое? Ну, вот видишь! Всё хорошо, а будет – ещё лучше! Давай, я тебя покормлю? Давай?

Немного успокоившаяся кошка замяукала с новой силой, вспомнив, что голодная.

— Так, что тут у нас для Лапки лежит в холодильнике. “Мяу”. Будешь “Мяу”?

— Мяу!

— Будешь? Ну, хорошо.

— Мяу!

— Что? Скорее? Ну потерпи немного, сейчас дам. Что? Не можешь терпеть? Ты самая голодная кошка? Самая голодная в мире?

— Мяу!

— Опять никогда ничего не ела? Совсем никогда?

— Мяу!

— Бедная Лапушка… Ну, на кушай. Кушай, говорю тебе, а не жри! Ты же – девушка! А девушки – именно кушают. Даже когда им хочется жрать…

Но Лапушка, проглотив не жуя несколько кусочков “Мяу”, тут же потеряла интерес к миске, видимо, голод у неё был нервный. Опять запрыгнув ко мне на колени, принялась урчать и “бодать” мои ладони головой, требуя, чтобы её гладили. При этом её трясло, как в ознобе, она продолжала горевать по Максиму, льнула ко мне, пыталась обнять покрепче. Видимо, чувствовала, что я тоже вскоре исчезну. И категорически была с этим не согласна.

— Пушечка, ну что ты, перестань! Я ещё приду, обязательно. И Максимка придёт. Давай, лучше, ещё поразговариваем. Как вы с Максимом разговаривали. Давай?

— Мяу!

— Ты самая лучшая в мире кошка? Самая красивая?

— Мяу!

— Конечно, самая красивая! Ты самая пушистая, самая хвостатая девушка?

— Мяу!

— У тебя самые красивые ухи и усы? Самый острый маникюр и педикюр?

— Мяу!

— Ты ведь не будешь больше плакать?

— Мяу!

— Будешь? Ну что ты, не надо! Ты же самая лучшая в мире девушка. Ты сможешь потерпеть, дождаться Макса. Он скоро придёт домой.

— Мяу?

— Обязательно! Я тебе говорю! Ты же мне веришь?

— Мяу!

Опомнился я, только когда услышал, как в замке входной двери поворачивается ключ.

Надо уходить. Срочно! Мне нельзя сейчас показываться на глаза Маринке. Не в том даже дело, что трудно будет объяснить своё появление в её запертой квартире. Просто разговор с ней неминуемо затянется, а я не могу сейчас позволить себе тратить время даже на Маринку.

Заметавшись по квартире в поисках места, куда можно деть панически вцепившуюся в меня и горестно орущую Лапушку, я лихорадочно соображал, куда можно уйти. Это надо было решить заранее, а то опять вывалюсь от отчаяния куда‑нибудь туда, где появляться мне совсем бы и не следовало. Так куда? Домой? Боже упаси! К “святым отцам”? Ещё лучше! Тогда меня уже не Небесным Посланником будут считать, а мальчиком на побегушках, пусть даже и у самого Святого Максима, и относиться соответственно. Так куда?

В дверь уже входила что‑то щебечущая Маринке Светка. И я, так и не успев принять взвешенное решение, оторвал от себя Лапку, закинул её на кухню, а сам рванулся в замок. В герцогский, Максимкин замок, в комнату, где в это время находился Леардо.

Это тоже был далеко не самый лучший вариант, но времени на обдумывание у меня не было. К тому же от накопившейся усталости мысли ворочались в голове медленно и натужно, ничего лучшего всё равно быстро придумать я бы тогда не смог…

А Леардо, мгновенно почувствовав моё появление у себя за спиной, не оборачиваясь, взглянул на меня.

С перепугу взглянул он своим особым, парализующим взглядом. И только после этого узнал меня и бросился ловить моё падающее на пол враз омертвевшее тело.

Он успел подхватить меня, хотя и не смог удержать. Худенький и невысокий пацан, который выглядел намного младше своих четырнадцати лет, упал сам и сумел лишь смягчить падение тяжёлого мужика, не дать мне расшибиться.

А потом он стал пытаться приводить меня в чувство.

Оказалось, что сделать это невозможно. Даже для Леардо. От неожиданности он швырнул в меня очень большой заряд парализующей энергии. И сейчас он был напуган, панически напуган. Потому что я не только не мог двигаться, я не мог даже дышать. И уже начал чувствовать надвигающееся мучительное удушье.

Мальчишка, плача, бестолково суетился вокруг меня, тормошил, пытался поднять на ноги, а я не мог даже подсказать ему, чтобы он попробовал сделать искусственное дыхание.

Не знаю, чем бы это всё закончилось, если бы не Максим.

Он, как всегда в таких случаях, почувствовал, что мне вот–вот наступит конец. И, естественно, явился спасать.

Придти сюда сам он, разумеется, не мог. Но он всеми своими мыслями, всей своей волшебной силой рванулся в канал связи между нами, мгновенно понял, что произошло, и дал мне чёткие указания, как я должен действовать.

Я должен был заставить себя дышать, сделать для этого сверхусилие. И, самое главное, поверить, что это мне удастся. И он яростно крикнул, что это мне действительно удастся! Потому что они с Лео мне помогут!