Книга 7. Дорога в бесконечность - Юлиана Суренова

- Красота! - мечтательно вздохнула она. А потом подумала: "Красота-то красота, вот только как мне на эту красоту забраться?" - Мати не видела ни дорожки, ни хотя бы какой самой узенькой, робкой тропинки, что вела бы от подножья горы к ее вершине. Ступить же в траву она не решалась. И дело было вовсе не в боязни угодить в яму-ловушку, споткнуться о корягу или, не удержавшись на крутом склоне, полетать вниз. Об этом она просто не думала. А вот о том, как это кощунственно идти по головам трав, причиняя им боль - сколько угодно.

"Но как же мне подняться на вершину?" - она старательно пригляделась к склону, и, наконец, к огромной радости и облегчению, увидела терявшуюся среди зелени, почти не видную за ней лесенку золото желтого цвета. Она казалась покинутой, но не навсегда, только до поры. Мати даже подумала: "Она ждала моего прихода!" - хотя, конечно, прекрасно понимала: никто и ничто не могло знать, что она окажется здесь, когда ей самой об этом было неизвестно до последнего мгновения. Но с другой стороны… Почему бы и нет? В конце концов, в жизни ведь всякое случается.

И это место… Может быть, оно одно из тех, которые, сколько ни обходи стороной, все равно рано или поздно окажутся на пути.

"Конечно, ведь это край моей мечты. Я представляла его именно таким. И эта лестница… - караванщица подошла к нижней ступеньки, нагнувшись, осторожно коснулась прохладной, чуть шероховатой поверхности. - Как живая… - взгляд Мати потеплел, губ коснулась улыбка. - Не то что храмовая - отрешенная, безразлично чужая… А, да ладно!" - она махнула рукой. Ей было неприятно вспоминать о храме, вообще думать о Курунфе. Тем более в этом краю, таком прекрасном и восхитительным. Ей даже начало казаться, что она вырвалась из цепких лап демонов, освободилась от их власти. Эта мысль грела душу, заставляла губы повторять: "Слава богам. Слава богам…" Когда девушка ступила на первую ступеньку, ее тотчас охватило чувство радости, счастья, блаженства. Ей показалось, что она взлетела над землей на легких крыльях мечты. У нее даже закружилась голова. Рука схватилась за поручень, не только каким-то неведомым образом узнав, что он есть, но и безошибочно определив его место, несмотря на то, что глаза продолжали смотреть совсем в другую сторону.

"Я знала, что он здесь… Нет, дурочка, - поспешила отрезвить она себя, - не знала. Просто была уверена, что поручень должен быть где-то. Здесь его место.

Вот и все. А знать… Знать я не могла… Потому что никогда не бывала в этом краю… Или…" - из ее головы упрямо не хотела уходить одна мысль… Робкая надежда… А что если она и в самом деле здесь не впервые?

"Может быть, я бывала здесь, будучи повелительницей снегов? И так любила это место, что не смогла забыть даже в своем смертельном воплощении, когда от памяти обо всем осталось не осталось и следа?…Я должна была любить это место, не могла не любить! Потому что сейчас я… Я на небе от счастья!" Она начала медленно подниматься, неторопливо, стремясь прочувствовать каждую ступень, запомнить каждый миг восхождения. Ее глаза с нескрываемым интересом рассматривали все вокруг, пальцы скользили по каменным перилам, покрытым причудливой резьбой. И золотой каменный плющ был крепко переплетен с изумрудным, живым, подрагивавшим на легком дыхании ветра.

"Зеленое - совсем юное… - осторожно, боясь поранить, касаясь листочков рукой, думала она. - Все в соку. Листочки еще не подсохшие, словно только что появились на свет… А желтые, - ее пальцы перебежали на камень, половинка которого, нагретая солнцем, была горяча, как капля огненной воды, а другая, в тени - прохладна и свежа, - древние, как сама вечность…" За решеткой перил сквозь полог из старой, опавшей листвы и давно высохшей старой травы пробивалась молодая зеленая поросль. С огромными дубами, чья темная жилистая листва была так широка, что в каждом листе можно было спрятать лицо, соседствовали легкая, чем-то похожая на распустившую хвост птицу, мирика и паррота - широколистная красавица с серым пятнистым стволом. Рядом стояла невысокая, юная данайя - густой изумрудный кустарник, миндальное дерево, тянули к солнцу широко распахнутые ладони с множеством длинных острых пальцев пальмы…

"Деревья легенд, - с восхищением и нежностью смотрела на них караванщица. - Сейчас таких нет. Даже в городах. Разве что сосна… - заметив хвоинки, разбросанные по ступенькам там и тут подумала она, однако же, подняв голову, не узнала знакомое дерево с покрытым зеленой лианой стволом. - Нет, - поняла Мати свою ошибку. - Это не сосна. В легендах было другое название… Пихта? Или тис?

Или… Нет, не помню, - вообще, она не была до конца уверена ни в одном названии.

Еще бы, ведь ей никогда не доводилось бывать во времени легенд, во всяком случае, не в этой жизни. А память… Даже запомнив совершенно все, бывает трудно распознать увиденное, ведь очень часто образ никак не желает связываться со словом-названием.

"Ну и пусть! Не важно! Главное, что есть дерево, имя же ему всегда можно найти, в конце концов, дать новое. Вот было бы здорово - придумать названия всему вокруг. И вообще… - расплывшись в счастливой улыбке, Мати сладко потянулась. - Как же я люблю этот край! Весь целиком, каждое деревце, каждой листик, каждую травинку. Словно он - мой настоящий дом, дом моей души".

- Ой! - она не заметила сновавших по поручню крошечных жучков, спешивших по своим, известным лишь им делам, и случайно смахнула одного из них на землю.

Мати тотчас присела на корточки, пригляделась… и вздохнула с облегчением, обнаружив, что потревоженный ею жучок цел и невредим.

- Прости! - все-таки посчитала себя обязанной извиниться девушка. - Я не хотела…!

Давай я помогу тебе, - Мати потянулась к крошечному существу, но то исчезло быстрее, чем девушка успела дотянуться до него. - Испугался… - она была удивлена и немного расстроена. - Но почему? Я ведь только хотела помочь… Хотя… - поразмыслив, она поняла, что в поведении жучка не было ничего удивительного и тем более обидного. - Наверное, я для него - как великан какой-то. Огромный, непонятный и потому страшный. Я бы тоже испугалась великана. Даже если бы мне сказали, что он добрый…" Прошло мгновение, и она продолжила подъем. Взгляд, с долей сожаления оторвавшись от зелени чудесных деревьев, вернулся к ступенькам.

- Ох! - сердце йокнуло в груди, лицо страдальчески исказилось, когда она увидела, что несколько из них пересекла трещина, которая показалась девушке похожей на глубокую царапину, немного поджившую, а потому не багряно-красную, а черновато-серую, с запекшимися по краям сгустками грязи, так похожей на кровь. Ей стало жаль лестницу, словно та была не мертвым камнем, а живым существом.