Волк с Уолл-стрит - Белфорт Джордан

– Ну да, почему бы нет? Ты же босс. Кто посмеет тебе что-нибудь сказать?

Он вытащил еще пару таблеток и с улыбкой проглотил их. Потом встал и принялся подпрыгивать, хлопая в ладоши над головой прямо посреди ресторана, чтобы ускорить наступление кайфа. Я тоже проглотил таблетки, решив, что Эллиот знает, что делает.

Спустя несколько минут в ресторан вошел, привлекая всеобщее внимание, мужчина очень крупного сложения лет шестидесяти. От него просто разило богатством.

– Этот мужик стоит полмиллиарда, – шепнул мне Эллиот, – но ты только посмотри, какой у него уродливый галстук!

С этими словами он взял столовый нож, подошел к мужику, обнял его и… отрезал его галстук на глазах у всего ресторана. Потом он снял свой (действительно великолепный) галстук, отвернул воротничок на рубашке крутого мужика и за пять секунд повязал ему свой галстук безупречным виндзорским узлом. И тут «мужик на пол-ярда» обнял его и поблагодарил.

Спустя час мы развлекались с проститутками. С подачи Эллиота я впервые узнал, что такое дорогая шлюха высшего разряда. Несмотря на то, что от кокаина у меня совсем не стояло, она искусно поработала язычком и губами, и я кончил, как из брандспойта, заплатив ей за это пять тысяч долларов. Она сказала, что я очень милый и что пусть она и шлюха, но на ней вполне еще можно жениться, если мне, конечно, это интересно.

Вскоре в комнату вошел Эллиот и заявил:

– Давай одевайся! Мы отправляемся в Атлантик-Сити! Казино прислало за нами вертолет и обещало подарить каждому золотые часы.

– Но у меня с собой только пять штук.

– Я поговорил с администрацией казино, они готовы открыть для тебя кредитную линию на полмиллиона долларов.

Интересно, с чего бы это они готовы одолжить мне так много денег, если я за всю жизнь не сделал ни одной ставки больше тысячи долларов? Однако уже через час я сидел в казино «Трамп-Касл» и играл в блэк-джек, ставя на каждой сдаче, как ни в чем ни бывало, по десять тысяч баксов. К концу вечера я ушел из казино на четверть миллиона долларов богаче и совершенно обдолбанный.

Мы с Эллиотом стали вместе путешествовать по миру – иногда с женами, иногда без них. Со временем я сделал его своим главным подставным, и он отдавал мне миллионы долларов наличными, которые получал от фабрик «Перри Эллис» и выигрывал в казино. Он был первоклассным игроком, и это приносило ему дополнительно не меньше двух миллионов долларов в год.

Потом мы с Дениз развелись, и я устроил мальчишник в честь моей предстоящей свадьбы с Надин. Он стал поворотным пунктом в жизни Эллиота Лавиня. Мальчишник проходил в Лас-Вегасе в только что открывшемся отеле «Мираж», куда слетелась сотня стрэттонцев в сопровождении пятидесяти проституток и такого количества наркоты, что можно было обдолбить всю Неваду. Кроме того, на улицах Вегаса были завербованы еще три десятка проституток, да еще из Калифорнии прилетели несколько ночных бабочек. Прибыли также полдюжины нью-йоркских полицейских, тех самых, с которыми я расплачивался акциями первого выпуска. Оказавшись в Лас-Вегасе, нью-йоркские копы быстро снюхались с местными, и мы наняли для охраны еще несколько человек из их рядов.

Мальчишник проходил в субботу вечером. Мы с Эллиотом были внизу, играли в блэк-джек. Нас окружала толпа незнакомых людей и несколько телохранителей. Эллиот играл за пятерых, я – за оставшихся двоих. Каждая ставка равнялась десяти тысячам. Мы оба были разгорячены игрой, да еще и под кайфом. Я проглотил пять таблеток и вынюхал огромное количество кокаина. Эллиот тоже сожрал пять колес, а кокаина употребил столько, что удивительно, что он не улетел в космос.

Когда мой выигрыш достиг семисот тысяч, а его выигрыш превысил два миллиона, я сказал сквозь зубы, едва ворочая языком:

– Давай закончим на этом и поднимемся наверх.

Разумеется, Эллиот отлично понимал мою дикцию под кайфом, поэтому он кивнул, и мы направились к лестнице. К этому времени я был настолько накачан наркотой, что решил, что мне больше играть не надо, поэтому остановился у кассы и обменял фишки на лимон наличными. Сунув деньги в голубой фирменный рюкзачок казино, я перебросил его через плечо. Эллиот, однако, собирался продолжить игру, поэтому оставил свои фишки на столе под присмотром вооруженной охраны.

Поднявшись наверх, мы пошли по длинному коридору, который упирался в огромную двустворчатую дверь; по обеим ее сторонам стояли на страже полицейские в форме. Они распахнули перед нами двери, и мы попали в огромную комнату, где бушевал мальчишник. Мы с Эллиотом замерли на месте – перед нами предстала живая картина из жизни Содома и Гоморры. Задняя стена была сделана от пола до потолка из зеркального стекла. Комната была полна людей – они танцевали и занимались любовью. Казалось, пол и потолок двигались навстречу друг другу, стремясь поменяться местами. Запах секса и пота смешивался с резким запахом высокосортной марихуаны. Музыка играла так громко, что, казалось, резонировала моя собственная глотка. Полдюжины нью-йоркских копов наблюдали за порядком.

В дальнем углу комнаты омерзительного вида проститутка – голая, покрытая татуировками, с оранжевыми волосами и лицом бульдога – сидела на высоком барном стуле, широко раздвинув ноги. Перед ней выстроились двадцать обнаженных стрэттонцев, ожидающих своей очереди трахнуть ее.

В этот момент мне стало омерзительно все, вся моя жизнь. Так низко «Стрэттон» еще не опускался. Единственным выходом было пойти в свой номер и вмазать себе пять миллиграммов занакса, двадцать золпидема и тридцать морфина. Что я и сделал. Потом закурил было косячок и тут же провалился в глубокий сон без сновидений.

Я проснулся от того, что Эллиот Лавинь тряс меня за плечи. Было уже раннее утро, и он спокойно объяснил мне, что нам нужно немедленно уезжать из Лас-Вегаса. Обрадовавшись, что весь этот ад кончился, я быстро собрал вещи, но, когда открыл сейф, обнаружил, что там пусто.

– Вчера мне пришлось занять у тебя денег, – крикнул мне Эллиот из соседней комнаты. – Мне немного не повезло.

Выяснилось, что он проиграл два миллиона.

Спустя неделю Эллиот, Дэнни и я отправились в Атлантик-Сити, чтобы Эллиот попробовал частично компенсировать свои потери, но там он проиграл еще миллион. Следующие несколько лет он продолжал проигрывать, пока не проиграл все, что у него было. Сколько именно он проиграл, так и осталось предметом досужих размышлений, хотя по самым приблизительным подсчетам выходило что-то от двадцати до сорока лимонов. Так или иначе, но Эллиот полностью разорился. Он задолжал по налогам, задолжал мне с наличными, да и физически превратился в развалину. Он теперь весил не более ста тридцати фунтов, его кожа приобрела такой же коричневатый оттенок, как его контрабандный кваалюд, и я был искренне рад, что сам принимаю только настоящее дерьмо, изготовленное на фармацевтической фабрике (всегда и во всем надо найти положительные моменты – даже в самом отрицательном).