Скриптер - Сергей Соболев

– И что с того? – хмуро произнес Коллинз, не понимая, в чем заключается игра русских. – Как это может помешать задержать вашего сотрудника? Того, кто повинен в смерти наших коллег?!

– Его вина – не доказана, – веско сказал Щербаков. – К тому же, он не причастен к случившемуся.

– Вы не ответили на мой вопрос, – напомнил иезуит.

– Ровно в два пополудни… то есть, полчаса назад… сотрудник, которого вы приказали задержать и водворить на объект «Ромео-Два», получил новое назначение. – Щербаков сделал паузу. – Он назначен на должность… временного исполняющего обязанности Национального Скриптера.

Американцы переглянулись. Паркер криво усмехнулся. Коллинз же сердито процедил под нос парочку отборных ругательств.

– Таково решение вашей Гильдии? – решил уточнить иезуит.

– Да, таково решение Гильдии… и я его вам только что сообщил.

– Вам известно, господа, – все тем же спокойным тоном произнес иезуит, – на какой именно срок распространяется иммунитет для лица, занимающего такую должность?

– Семьдесят два часа с момента принятия решения и отправки соответствующего сообщения.

– И последний вопрос в этой связи, – жгучие черные глаза теперь неотрывно смотрели на русского, на Щербакова. – Вы знаете, что произойдет… или что может произойти в том случае, если кандидатуру этого вашего нового «национального скриптера» не утвердит Совет модераторов? А также в случае, если в трехсуточный срок этот человек будет «забанен» в глобальной системе редакций и каналов, если он будет лишен аккаунта и всякого доступа в систему?

– Надеемся, этого не случится.

– Так я вам напомню, господа, – сказал иезуит. – В случае, если совет модераторов не утвердит вашу кандидатуру, или же он будет отвергнут в своем новом качестве Международной сетью редакций и каналов, этого человека – не станет. Отредактируют, согласно существующим правилам, не только вашего кандидата, но и упразднят все те правки, которые им когда-либо осуществлялись за все время его работы в Редакциях.

– Спасибо, что напомнили содержание одного из пунктов Конвенции, синьор Кваттрочи, – сказал Щербаков. – Но этого можно было и не делать.

– Господа… Джентльмены… – Иезуит в последний раз посмотрел на приземистое серое здание, внутри которого он только что побывал. – Я и мои помощники остаемся в Москве. Если не произойдет ничего экстраординарного, мы с вами в этом же составе встретимся ровно через трое суток.

Иезуит в молитвенном жесте сложил вместе ладони.

– И тогда я, Игнаций Кваттрочи, слуга Господа нашего, представитель Третейского судьи, сообщу вам результаты своего расследования, а также назову имена и должности виновных.

Глава 2

Hermes International Inc: «Money is Time».[73]

Дэн спал глубоким сном. На этот раз ему не снилась ни его девушка, которую он недавно потерял, ни та, другая, поисками которой он занимается последние дни, ни даже изумительной красоты речная долина, где ему довелось побывать уже дважды…

Неизвестно, сколько бы времени он проспал еще, если бы его не заставил очнуться – и вернуться к жизни – громкий мелодичный перезвон, раздавшийся у него над ухом.

Логинов отбросил плед; рывком уселся на деревянной скамье. Зевнул; протер пальцами глаза… И уставился на мужчину в плаще с наброшенным на голову капюшоном – в правой руке тот держит дребезжащий механический будильник.

– А-а, это вы… Гера, – сонным голосом пробормотал Логинов. – Ну все, все… Я уже проснулся!

Мужчина сунул будильник в карман плаща, после чего на этом странном погосте вновь воцарилась присущая сему месту тишина. Логинов сунул босые ноги в мокасины. Сложил неизвестно кем принесенный плед, положил его сверху на подушку (которая тоже взялась – как и в прошлый раз – непонятно откуда).

На ближней к лавке оградке могилы висит, подвешенная на ремне, сумка с ноутом. Логинов снял сумку и повесил ее на плечо.

– Спасибо, что разбудили, – буркнул он. – С детства терпеть не могу звона будильника!

– Вообще-то, это не мой бизнес – будить клиентов, – мужчина отбросил капюшон на плечи. – Но за хорошие деньги, строго между нами, я готов оказывать даже такого рода свойские услуги.

– Ищете новые возможности подзаработать? А потому расширяете ассортимент оказываемых услуг?

– Кризис, Дэн, распространяется на все сферы… Даже таким, как я, приходится работать в поте лица, чтобы восполнить убывающие доходы.

– Уважаемый, вы предложили себя в роли посредника…

– Я говорил вам, что лучше меня в этой роли вы никого не найдете?

– Говорили.

– Вы приняли решение?

– Я принял решение… Гера.

Мужчина обернулся; какое-то время он смотрел на сложенные невдалеке, ближе к серовато-коричневой стене, ящики. Усмехнувшись какой-то своей мысли, сказал:

– Вы приняли правильное решение, Логинов. Логичное, я бы сказал… извините, что обыграл невольно вашу фамилию. Однако, деньги счет любят, – «Гера» похрустел костяшками пальцев, как пианист, разминающий руки. – Пойдемте-ка, взглянем на ваш капитал… Я лично осмотрю товар, прокалькулирую сумму и выдам соответствующий документ.

Логинов и его новоявленный контрагент подошли к составленным в штабель ящикам. Дэн внимательно присмотрелся к таре. Они, эти ящики зеленого цвета с надписью на крышке и боковинах «НЕ КАНТОВАТЬ», выглядят точь-в-точь так же, как и те, что были доставлены на грузовиках в Новодевичий монастырь сотрудниками Спецотдела-9 НКВД по приказу Верховного в два приема – 15-го и 16-го октября 1941-го года… И затем спрятаны на долгие годы – в подземельях монастырских строений.

Мужчина в плаще прошелся вдоль этого штабеля.

Обойдя вокруг, остановился у ближнего к наблюдавшему за его действиями молодому человеку ряда.

Сам снял, причем без видимых усилий, верхний ящик в ряду из пяти таких же деревянных «упаковок». Поставил его на землю. Опустившись на корточки, открыл поочередно обе защелки. Поднял верхнюю крышку. Ящик оказался разгороженным поперечной планкой на два отделения. Внутри этого ящика были… опилки.

У Логинова в этот момент екнуло в груди. В голову полезли разные нехорошие мысли. Не ошибся ли он в своих действиях? Не подсунули ли ему вместо драгоценного металла эти древесные отходы, этот ничего не стоящий мусор?..

«Гера» погрузил руку в заполненный опилками отсек ящика. Нащупав там нечто, ухватил понадежнее, и вытащил на белый свет.

Это был слиток желтого металла. «Гера» смахнул рукавом с бруска сухие опилки. На короткое время прикрыл веки; взвесив в ладони слиток, довольным тоном сказал:

– Я не эксперт Джи Эл Ди[74], но разрази меня гром, если это не старое доброе золото!..

– А что такое это самое «Джи Эл Ди»? – спросил Дэн. – Какая-то проверочная контора?

– Кто они такие? С виду респектабельная публика, таковыми себя и позиционируют. А сами мошенники, на которых пробы ставить негде… те еще жулики!

– Какое это имеет отношение к нашему с вами делу?

– Самое непосредственное. Глобальный рынок, если вы не в курсе, нынче наводнен фальшивым золотом!

– Я не большой специалист по драгметаллам. Хотя и слышал краем уха о проблемах в экономиках ведущих стран мира.

– Об этом и речь!.. «Золотая» пирамида вот-вот рухнет. Девять десятых золота на мировых рынках на самом деле никакое не золото…

– А что?

– Спекулятивные бумаги, вот что. Всякого рода «металлические счета» – там и грана золота нет. Сами же слитки из числа тех, что хранятся в банковских сейфах под видом аурума – процентов на девяносто подделка, фэйк.

«Гера» положил тяжелый желтый брусок обратно в ящик.

– Aurum est metallum pretiosum[75]… так говорили в древности знающие и ответственные люди. А сейчас что?

Он закрыл ящик; легко подняв его над головой, водрузил обратно на верхний ряд этого внушительных размеров штабеля.

– В вашем мире, Логинов, за золото выдают позолоченные слитки вольфрама или сплавов… короче, всякое, извините за вульгаризм – дерьмо. Поэтому и нам, посредникам, приходится быть предельно осторожными.

– Вы сказали – «в вашем мире»… А себя вы к нему не относите, «Гера»?

– Ну, уж нет, увольте, – мужчина в плаще рассмеялся, обнажив превосходные белоснежные зубы. – По делам бизнеса мне приходится иметь дело с разными людьми при различных обстоятельствах. Как однажды метко заметил один из моих клиентов – Pecunia non olet…[76] Работа есть работа. Но я знаю места получше и поспокойней, чем тот глобальный дурдом, в котором вы существуете, в котором вы выживаете, а не живете полноценной жизнью.