Корабль судьбы (Том II) - Робин Хобб

…Был леденящий миг, когда Уинтроу показалось – Йек говорила о нем! Но вот Альтия покачала головой, в ее глазах стояли так и не пролившиеся слезы.

– Я думала об этом, – сказала она. – Правду сказать, поначалу я об этом только и думала. Да и сейчас я бы при первом же удобном случае его грохнула, если бы только могла это сделать, не навредив кораблю. Дело в том, что, прежде чем мне пойти на такой шаг, Проказница должна увидеть его в истинном свете. Уинтроу, ты готов мне в этом помочь? Открыть Проказнице глаза на то, каков он на самом деле?

Уинтроу вскинул подбородок и ответил:

– Я должен. Не ради тебя, не ради корабля – ради меня самого. Я должен наконец поступить, как велит мне совесть.

– Но как же папа? – спросила Малта, и ее тихий голос был полон неподдельного страдания. – Подумай об этом, Альтия, умоляю! Если не ради нас, его детей, так хоть ради твоей сестры Кефрии. Думай о Кайле что хочешь, но пусть он к нам вернется! Прошу тебя, удержись от мести Кенниту хотя бы доколе…

И вот тут корабль вдруг завибрировал низким, негромким звуком. Альтия услышала его ушами и одновременно – всем телом. Все ее кости отозвались на этот звук, а кожа покрылась мурашками, она была готова что-то понять, но вот что? Она сразу все позабыла, всем существом устремившись к своему кораблю.

– Это Проказница, – пояснил Уинтроу неизвестно зачем.

Малта смотрела куда-то сквозь стену.

– Она зовет змей! – сказала она.

Альтия и Уинтроу уставились на Малту. Глаза у той были огромными и очень темными.

Последовала тишина, которую нарушил лишь продолжительный всплеск храпа, донесшийся с койки сатрапа. Малта вздрогнула, точно проснувшись, и негромко, с горечью рассмеялась.

– Похоже, я наконец-то могу говорить свободно, не опасаясь, что меня немедленно перебьют и поправят, если не в государственной измене обвинят, – сказала она. И, к вящему изумлению Альтии, смахнула неожиданные слезы, а с ними и половину краски с лица. Потом судорожно вздохнула и сдернула с рук перчатки, показывая докрасна обожженные кисти. Сорвала с головы замысловатый тюрбан и швырнула его на пол. На голове обнаружился бугристый, выпуклый, ярко-алый шрам, начинавшийся посередине лба и тянувшийся куда-то в волосы. – Ну? Насмотрелись? – хрипло и безнадежно осведомилась она. – Хорошо, тогда буду рассказывать. – Тут ее голос сорвался. – Столько всего…. Да и не так важно, что случилось лично со мной. Наш Удачный весь разрушен. Когда я последний раз видела город, там все горело, а на улицах шла резня. Альтия во все глаза смотрела на племянницу. Та рассказывала беспощадно, тихо и быстро. Альтия услышала о смерти Давада Рестара и ощутила, как покатились но щекам слезы. Она сама удивилась силе своего чувства, но последующий рассказ вовсе выбил ее из колеи. Слухи о смутах в Удачном внезапно приобрели остроту глубоко личного переживания. У Альтии просто сердце зашлось, когда выяснилось, что Малта не имела никакого понятия о дальнейшей судьбе своей бабушки и маленького Сельдена. Были ли они там еще живы? Малта рассказывала об Удачном и Трехоге как-то отстранение, ни дать ни взять старуха, повествующая о деяниях давно минувшей молодости. Она совершенно бесстрастно поведала брату о приготовлениях к своей свадьбе с Рэйном Хупрусом, о бегстве в дом его семьи из разрушенного Удачного, о любопытстве, которое завело ее в погребенный город Старших и о землетрясении, при котором она едва не погибла. О да, некогда Малта устроила бы из такой истории целое представление. А теперь она ее просто рассказывала – и все. Ко всему прочему внимательно слушавшая Альтия заподозрила, что молодой Рэйн все же завоевал сердце ее своенравной племянницы. Про себя Альтия полагала, что Малта была все же еще слишком юна для подобных решений… но лишь про себя. К тому же, слушая ее тихий и торопливый рассказ о днях, проведенных в обществе сатрапа, Альтия переменила свое мнение, ибо удостоверилась: Малта смотрела на жизнь уже не как девочка, а как вполне взрослая женщина. Альтия содрогнулась, выслушав рассказ о выпавшем на ее долю на калсидийской галере. Малта же рассмеялась – тихо и страшно – и поведала им, как безобразный гноящийся рубец уберег ее от окончательного бесчестья.

Короче, к тому времени, когда Малта завершила свою повесть, Альтия исполнилась глубокого презрения к сатрапу, зато начала понимать, почему Малта так ценила его и возлагала на сопляка столь обширные надежды. Подлежало большому сомнению, выполнит ли он данные обещания, когда (и если!) вернется на трон. Но Альтию до глубины души тронуло, что даже в час опасности и нужды Малта не забывала о своей семье и своем доме и делала для них все, что могла. Да, выросла девочка… Альтия даже припомнила – с немалым стыдом – свои давние мысли насчет того, что какое-нибудь серьезное испытание должно было пойти Малте на пользу. Что ж, ее племянница, несомненно, изменилась к лучшему. Но какую цену ей пришлось за это заплатить! Кожа на руках девушки выглядела грубой, точно на куриных коленках. А этот рубец на лбу… Вот уж поистине жуткое зрелище – и по цвету, и по величине! И, само собой, физическим увечьем дело не кончилось. Малта как-то пригасла, что ли… Во всяком случае, девичьи романтические мечты о блестящей будущности сменились женской решимостью дожить до завтрашнего утра. Альтия подумала об этом… И испытала чувство утраты.

– Ну, по крайней мере, ты теперь с нами, – сказала она, когда Малта завершила свой рассказ.

На самом деле ей хотелось добавить: «И теперь все будет хорошо». Увы, она была сама не слишком в этом уверена. А Малта больше не была маленькой девочкой, которую можно кормить сладкими сказками.

– Я только гадаю, надолго ли мы вместе, – с несчастным видом отозвалась Малта. – Потому что я должна следовать за ним, куда бы он ни отправился, пока не уверюсь, что он благополучно вернет себе власть – и выполнит данное мне обещание. А не то получится, что все было зря. А с другой стороны, ну вот оставлю я вас здесь, и как знать, увижу ли снова? Уж Альтии-то по крайней мере всяко надо придумать способ удрать с корабля и избавиться от Кеннита.

Альтия покачала головой и грустно улыбнулась.

– Я не могу оставить ему наш корабль, Малта, – сказала она тихо. – Что бы там ни было.

Малта отвела глаза. Подбородок у нее задрожал. Однако она справилась с собой и ответила почти грубо:

– Корабль! Все время этот корабль! Из-за него у нас в семье все вечно вверх дном, ради него без конца требуются какие-то жертвы. Ты когда-нибудь пробовала вообразить, насколько иными получились бы все наши жизни, если бы наша прапрабабушка однажды не запродала их все чохом за этот самый корабль?

– Нет. – Голос Альтии сделался холоден помимо ее осознанной воли. – Невзирая ни на что, я ни о чем не жалею. Прапрабабка все сделала правильно.