Живая статуя - Наталья Якобсон

— Никакой благотворительности, это будет просто услуга, и я не собираюсь ждать от тебя благодарности. Таких, как я, не благодарят. Никто не обязан говорить «спасибо» мне, — собеседник отвел руки от моего лица. Наши взгляды встретились, мой — открытый, немного глуповатый от желания спать и его — тягучий и загадочный, будто прячущийся в прорезях маски. И какие у него глаза! Выразительные, ясные, как осколки лазурного неба. Их взгляд успокаивал, ободрял, дарил душевное тепло. Стоило только заглянуть в них, и я понял, что все проблемы решаемы, потому что со мной он, и он не бросит меня в беде. Как странно, я впервые его видел и догадывался о том, что он несет в себе что-то страшное, но целиком ему доверял. Я бы доверил ему свою жизнь, потому что ощутил — он мне близок, как никто из окружающих людей, он такой же, как я. Этот незнакомец, который смутно намекает, что его следует опасаться.

— Я могу тебе помочь, — произнес он вслух то, что и без слов становилось понятно. Наверное, только сильное смущение заставило меня отрицательно качнуть головой. Я не хотел проявить свою слабость перед ним. Нужно же хоть раз проявить самостоятельность.

— Я сам справлюсь, — сказал я, но язык у меня заплетался. — Что-нибудь придумаю…

— Что? — на бледных губах незнакомца расцвела ироническая улыбка. — Пока что ты выбрал не самый умный выход. Глупо думать, что, став жертвой злых сил, ты сможешь спастись, если заведешь себе компанию собутыльников.

— Общество не поможет?

— И друзей с собой утянешь, и сам не спасешься, — пренебрежительно фыркнул он.

— Зато здесь я в относительной безопасности, — я обвел взглядом зал, полный людей, тщательно избегая смотреть на окно.

— Может быть, еще и уши зажмешь, — рассмеялся незнакомец. Он тоже слышал птичий клекот, напоминавший угрозу.

— Что вы хотите? — я разозлился.

— Хочу помочь, — невозмутимо отозвался он. — Но ты слишком разборчив, чтобы принять помощь от такого, как я. Ты ведь догадался, кто я?

Он как-то по — особенному выделил последние слова.

— Я не хотел вас оскорбить…

— Ты этого и не сделал. Меня вряд ли можно оскорбить простыми словами. То, что для людей страшное название, для меня законное имя.

— Не понимаю…

— Разве, — он сразу замолчал и, поразмыслив, продолжил увещевание. — Ну, хорошо, сегодня ты на балу, среди людей, а что будешь делать завтра, когда птица снова прилетит к твоему окну.

Я пожал плечами.

— Завтра будет другой бал, театр или ассамблея, а может быть, просто таверна, полная народу. Я не хочу оставаться один, чтобы не сойти с ума от горя.

— Ты тоже тоскуешь по своим родным? — кажется, в его голосе промелькнуло недоверие.

— Я боюсь, что они снова явятся ко мне оттуда, откуда не положено возвращаться, — тихо шепнул я, надеясь, что он меня понимает.

— Тогда возьми, — он сунул мне в руку что-то плоское и круглое, с выступами гравировки. Прикосновение его пальцев обдало одновременно и холодом, и жаром.

— Положи это под подушку перед тем, как заснешь, а, когда проснешься, все твои проблемы будут решены. Конечно, метод устаревший и истасканный, но что поделаешь, таковы наши законы.

— Что это? — я не смел разжать кулак и посмотреть на предмет в своей руке.

— Это плата, — пояснил он. — И запомни, я не даю ссуду, я просто плачу ему, чтобы он отстал от тебя. И ты ничего мне не должен.

Кивок его златокудрой головы, мелькнувшей где-то в толпе, был последним, что я видел. Он ушел, а я даже не заметил, каким путем. Куда он направился? Как мог так быстро исчезнуть из поля зрения? Кто он был?

Я развернул ладонь и увидел старинную монету. Червонец ослепительно блеснул, и птица отлетела от окна.

Должен признать, что метод незнакомца сработал безотказно. Я сделал так, как он велел. Наутро монета исчезла, вместе с ней сгинул и преследователь. Я был спасен. Свобода стала дорога мне, как никогда. Я дал клятву, что никогда больше не попаду во власть призрака.

Незнакомец посоветовал бы мне забыть все происшествие, как кошмарный сон, но я не смог бы забыть, ни страха перед ночным посещением, ни лучистых глаз, с пониманием и сочувствием смотрящих на меня из прорезей маски. Их хозяин отзывался о себе далеко не лестно, и, тем не менее, сделал добро. Правда, он сказал, что это только в качестве исключения. И все равно, я был ему благодарен. Попадись он в казематы Августина, и я бы, рискуя всем, спас его. Только вряд ли такое сильное и самоуверенное создание может позволить инквизиторам себя арестовать. Он ведь неуловим. Так, по крайней мере, мне показалось.

Без его помощи я сам бы со своими странностями мог попасться в когти только еще набиравшей силу инквизиции. Конечно, они первым делом обратили бы внимание на помешанного, которого преследует по ночам злой дух, расспросили бы свидетелей о моих родственниках и занятиях, и приговор можно было бы считать уже подписанным.

Выходит, что всем я обязан тому незнакомцу. А Эдвин так похож на моего благодетеля. Я должен все о нем разузнать. Он интересует меня, как никто другой. Он — тайна. А я — неплохой следователь. Я сумею узнать о нем все. Даже расследование того дела, по которому меня сюда послали, отошло вдруг на задний план по сравнению с новой затеей. Узнать все о том, кому я стольким обязан.

Эжен смог собрать для меня только сплетни о маркизе, который поселился в роскошном поместье под Виньеной и ведет замкнутый образ жизни, все время куда-то отлучается и оставляет дом без присмотра, но воров, которые однажды попытались забраться туда, наутро нашли мертвыми. Точнее, зверски задранными. С тех пор попыток ограбления больше не было ни разу. Говорят, владения маркиза прокляты. Сам он умен, образован, богат и расточителен. Никому неизвестны ни источники его баснословного состояния, ни его размеры. Щедрость юного маркиза граничит с безумием. Вроде бы, он раздает всем все, что может, и, тем не менее, запас золотых монет в его карманах кажется неистощимым. Откуда берется это золото, которым он сыплет налево и направо. Как может он так бездумно раздавать беднякам целые сундуки своих сокровищ. Кто-то считает его почти святым, другие, наоборот, поговаривают, что он продал душу дьяволу, чтобы подучить золото, почет и красоту.

Я с трудом представлял себе Эдвина, который колет палец, чтобы расписаться кровью на договоре, сулящим ему богатство. Мне почему-то казалось, что к деньгам он относится равнодушно. Для того, чтобы выжить, сокровища ему не нужны. Он и так независим, и по-своему могуществен.

Интересно только, зачем каким-то глупцам нужно было грабить поместье, если Эдвин и так, по слухам, помогает всем нуждающимся. Надо только прийти и попросить, и он не откажет в помощи. А те, кто стеснялись просить о милосердии, получали золото и без просьбы. Маркиз, как будто умел читать мысли, узнавал о том, кто в ближайших селениях в чем-то нуждается, и оставлял монеты у них на подоконнике или возле двери. Говорили еще, что это золото обжигает того, для кого оно не предназначено. Об этом я сказать ничего не мог, но был уверен, что Эдвин обладает той же способностью, что и я. Вполне возможно, что он тоже улавливает иногда мысли окружающих.