Пока Боги воюют. Книга 2 - Лин Петрова

верно, сегодня здесь бесплатная кормежка, скоро их тут набьется, как сельди в бочке. Тени начали мелькать то тут, то там, насыщаясь нашими страхами, выводя из строя бойцов с обеих сторон. Но ведь не мог я нашим ребятам приказать не бояться, когда и мое сердце иногда сжималось от страха.

На небе что- то вспыхнуло, озарив наше поле битвы яркой вспышкой. Я поднял голову. Там, где-то очень далеко в небе, начало сверкать и искриться. И десяток огоньков понеслись по небу, будто огненные звезды, оставляя за собой черный шлейф.

Раздался громкий грохот, сотрясая воздух, по небу понеслась огненная стрела, словно раскалывая его надвое, и упала неподалеку, разметая в разные стороны все живое на своем пути. Образовалась глубокая воронка.

— Что происходит? — закричал Кир.

— Не знаю.

— Бомбы? — подбежал Толик.

— Да откуда здесь? — недоуменно сказал я, пожав плечами.

Битва еще шла, но уже вяло- все смотрели в небо.

Огненные стрелы хаотично носились по небу, иногда навстречу друг, встречаясь в пламенном поцелуе. Одна огненная стрела понеслась в нашем направлении. Я начал отходить, пытаясь угадать, куда она упадет.

— Уходите- закричал я.

И мое тело сзади взорвалось болью. Я согнулся, пытаясь вдохнуть хоть глоток воздуха и обернулся. Возле меня стоял Тевар и гнусно ухмылялся, а затем, пользуясь случаем, вонзил свой меч в мой живот и, одним резким движением руки, вспорол его.

— Прощай герой. Этот мир мой!!!

Я еще пытался сохранить сознание, но перед глазами все плыло, и я понял, что это конец.

Я рухнул на землю словно подкошенный, но успел увидеть, что вокруг нас вспыхнул огонь и я потерял сознание.

* * *

Жуткая боль выдернула меня из благодатного небытия. Всепоглощающая, сжирающая последние остатки моих сил, так, что бороться за жизнь не было ни сил, ни желания. Ног я не чувствовал, словно тело поделили пополам, а в животе будто бомба разорвалась, мне было действительно страшно посмотреть что там, но я боялся впасть в панику. И этот запах, который сводил меня с ума- запах свежей крови, моей крови.

Я уже понял, что это мой конец, моя интуиция меня еще не подводила.

Появилось сожаление о том, что многого не успел. Простите меня все, у кого я умудрился оставить след в вашем сердце, но из этой передряги мне уже не выбраться, не в этот раз. Я смирился.

Боялся пошевелиться, чтобы очередная волна боли не захлестнула, и мечтал об одном- чтобы это побыстрее закончилось.

Умирать не страшно, страшно ждать своего конца. Я смотрел в светлеющее небо- увижу- ли свой последний рассвет?

Возле меня что-то с грохотом ухнуло, сотрясая землю. Я застонал и медленно повернул голову, чтобы посмотреть кому так не повезло приложиться о землю. Рядом со мной лежало мужское окровавленное тело с голым торсом. С каждым выдохом изо рта вытекала струйка крови. Ты чей будешь, братишка? Пес? Не похож. Значит кому-то из наших не повезло.

Глаза парня были открыты и смотрели в небо немигающим, гаснущим взглядом, он прощался с жизнью, так же как и я только что. Значит будем вместе умирать, вдвоем не так страшно.

— Ма-а-ам, прости- захрипел он.

Мое сознание угасало, перед глазами прыгали звездочки, закрывая от меня небо, боль немного отступила, и я чувствовал, как из меня уходит жизнь.

— Я… не выполнил… обеща-ани-ия, ма-а-ам. Прости-и-и. Про-о-ости-и- с каждым словом его голос затихал.

А во мне что-то всколыхнулось. Мальчик, умирая, обращался к матери, к самому дорогому человеку. Я подумал, что где-то там, его мама ждет, и не знает, что умирает ее сын.

— Ппо-го-ди бра-ти-шка- с трудом прошептал я.

Меня, уже в полубредовом состоянии озарило. Медленно протянул руку и достал маленький шарик, который дала Мила.

Две гаснущие жизни и одна маленькая надежда, лежащая сейчас в моей руке. Какая ирония- у меня есть шанс спасти свою жизнь, но я уже решил. Я подарю этот шанс тому, о ком будет плакать материнское сердце.

Собрал остатки сил и повернулся набок. От вспышки боли в голове помутилось, и я прикусил губу до крови, пытаясь удержать сознание.

— Погоди, братишка, не умирай- прошептал я, и на руках подтянулся к нему, чувствуя, что отключаюсь.

Мне бы секунду, одну маленькую секундочку, чтобы успеть! Я протянул руку ко рту парнишки, раздавил в приоткрытый окровавленный рот шарик, остатки положил туда же и… умер.

У меня не было сожаления, ведь боль отступила, оставляя за собой приятное чувство облегчения, тело стало легким и невесомым. Так, дальше что? Я оказался в полной темноте и немного растерялся. Вот это как раз и не удивительно, ведь я умер в первый раз и что делать дальше совершенно не представляю. Вроде бы свет должен быть божественный, или все рассказы о том свете бред??? Я попытался хоть что-то высмотреть в этой пугающей мгле, как передо мной большим белым покрывалом развернулся экран, где мне предстояло посмотреть…

Первым кадром я увидел Варю, несущуюся с рельсой наперевес.

Мне стало весело, я засмеялся и покачал головой. Какое несоответствие внешнего вида и ее ранимой души.

Милитина, шепчущая- Ты только выживи; Кора с перемазанной фломастерами мордахой весело смеется; Всеволод, играющий на пианино; Сафрон, прижимающий к себе доски; мы с Кириаком плечом к плечу, отбиваемся от Псов; мы в селении, где Мила заманивает Псов на лед.

В этом кадре мы проходим в город- тут я буквально заржал, смотря на нашу компанию.

Странно даже- вроде помер, а ржу как конь. На душе стало так светло и тепло…

Вот я тащу раненую Дору с малышней к Проклятой горе; на этом кадре Мила и Кир оттаскивают меня еле живого от реки;

Блин, а ведь это мою жизнь отматывают назад.

Вот я лечу в пропасть…

Кадры начали сменяться очень быстро, и я иногда не успевал осознать, что же показывают.

— Эй, эй! Не так быстро! — громко сказал я не известно кому.

Картинка остановилась- вот Рита, я и Алина. Мы втроем сидим под деревом и держимся за руки. Рита смеётся и на ее щеках сверкают ямочки. Алька улыбается, в ее глазах любовь к нам- я это почувствовал. Я с жадностью смотрел в их, такие родные черты лиц, запечатлевая их образ в своей памяти навечно.

У меня в груди стало так светло, словно что-то растеклось внутри, отгоняя все неприятности.

В другом кадре мама Ева гладила меня по голове, тихонько причитая:

— Что же ты такой неугомонный?

Я улыбался, вспомнив тот момент моей жизни. Я