Могол - Алан Савадж

Дей поднял голову.

— Есть все основания предположить, что это именно так, — согласился он. — Возможно, мы напрасно тратим время.

Получалось, что так оно и было, ведь они гуляли уже добрых полчаса. Неожиданно они увидели направляющегося к ним по одной из галерей Касым-хана.

— Господа, у меня для вас хорошие новости. Блант-сахиб получит аудиенцию.

— А мне что делать? — попытался напомнить о себе Дей.

— Ждите здесь, — посоветовал Касым. — Возможно, и вас пригласят, если возникнет необходимость во время разговора.

Сердце Ричарда трепетало, когда он шел следом за Касымом по завешенному богатой драпировкой коридору, а затем через второй коридор, ведущий в покои.

Его выбрали потому, что его имя Блант.

— Позвольте дать вам совет, Блант-сахиб, — произнес Касым. — Будьте осмотрительны во всем, взвешивайте каждое слово, что скажете на приеме.

— Я запомню это, — кивнул Ричард.

Наконец они достигли огромных двустворчатых, украшенных тончайшей резьбой дверей. Два стражника, стоящих по обе стороны перед ними, отсалютовали Касым-хану, и створки разошлись в стороны.

— Сейчас вы предстанете перед ее высочеством, — прошептал Касым.

Он провел Бланта вперед, низко склонившись задолго до того, как достиг стула в центре комнаты, и изображая салам. Ричард, как сумел, последовал его примеру. Своим зорким и цепким глазом солдата он окинул все вокруг.

Комната оказалась большая, с высоким потолком и широкими стенами. Полы устилали роскошные ковры. Стены были задрапированы узорчатыми тканями, а потолок расписан играющими человеческими фигурами: мужчинами и женщинами, что противоречило ортодоксальным мусульманским законам, чем и было интересно само по себе.

В комнате присутствовало несколько женщин. И не было ни одного мужчины, кроме самого Касым-хана. Женщины оказались очень молоды и привлекательны. Цвет их кожи представлял все оттенки от бледного раджпутского, или персидского, до темного цвета Южной Индии. Все одеты в многоцветные сари и блистали золотыми украшениями. Но прочих затмевала сидящая на стуле женщина.

Джахан-аге, как предположил Ричард, было около двадцати пяти лет. Можно было сразу определить, что она маленького роста, чуть больше пяти футов. Стройная. В белом сари, показывающем, что она до сих пор скорбит по своей матери. Ее босые ноги покоились на подушке. Конец сари покрывал голову, как было принято, но из-под него выбивались пряди черных волос. Она не носила украшений. Отсутствовал даже обычный золотой браслет на ноге. Именно ее лицо с безупречной бледной кожей привлекало особое внимание. На первый взгляд самое нежное лицо, которое когда-либо видел Ричард, слегка вытянутое, с тонкими чертами, тонким ртом, прямым маленьким носом и широко посаженными глазами. Нет, даже не само лицо, а притягательные зеленые глаза, юные, блестящие и ясные, в которых, однако, таилась готовность в любой момент дать отпор окружающему миру.

— Это вас зовут Блант? — спросила она по-персидски. Ее голос был так же чист, как и глаза. И говорила она так тихо, что, казалось, вот-вот перейдет на шепот.

Ричард поклонился.

— Подойдите ближе.

Он приблизился и встал прямо перед стулом. Ее глаза словно ласкали его. Но он помнил: ее дед убил его отца. Это невозможно забыть.

— Касым-хан, ты можешь идти, — сказала принцесса. Хаким поклонился и вышел из комнаты. Дверь тихо прикрыли. Ричард остался один перед женщинами. Он был все время настороже, невольно ожидая чего-то нового для себя.

Одна из служанок принесла подушку и положила ее на ковер, показав тем самым, что он может сесть.

Ричард взглянул на принцессу и получил легкий кивок в ответ. Подушку положили очень близко к стулу. Когда он сел, то уловил запах благовоний, исходящий от нее.

— С мечом на боку сидеть трудно, — заметила ага. — К тому же неприлично приходить на прием к женщине вооруженным.

Ричард снял перевязь и передал стоящей рядом служанке. Другая служанка тут же оказалась рядом и протянула ему чашу.

— Выпейте, — сказала Джахан-ага.

Он заколебался, питье могло быть отравлено. Но зачем принцессе нужно травить его, если та могла просто приказать отрубить ему голову? Он выпил и слегка поморщился.

— Это кумыс, — сказала она. — Вы не пробовали его раньше?

— Наверное, пробовал, когда был мальчиком.

— Расскажите мне о своем детстве.

Ричард вынужден был отчаянно фантазировать.

— Свои первые годы я провел в этом городе, — сказал он, — когда мой отец служил великому Акбару.

— До того, как поднял мятеж против моего деда. — Она пристально посмотрела на него, а затем продолжала: — Выпейте еще молока.

Несомненно, она заметила, что ему не понравился вкус напитка. Но у Ричарда не было выбора, и он подчинился. Теперь страх возобладал над ожиданием каких-то благ. Он был полностью во власти этой женщины. И в это положение поставил себя сам.

— Вы верите, что Акбар был отравлен? — спросила она.

— Не знаю, ваше высочество. Я был всего-навсего ребенком, когда расстался со своим отцом.

— А я еще не родилась в то время, — заметила она. — Ваш отец сражался за моего дядю принца Хусро. Вы знаете, что мой отец убил принца Хусро?

Он чувствовал, что принцесса, несомненно, хочет его погибели. И все же был убежден, что спасение полностью зависит от его искренности. Если она вдруг позовет палачей, он сможет, по крайней мере, сначала получить удовлетворение, задушив ее.

— Я помню по рассказам, что принц Хусро был осужден на пожизненное заключение.

— Он оставался врагом моего отца даже в тюрьме. Человек, за которого сражался ваш отец, — ответила она.

— Мой отец сражался против императора Джахангира, ваше высочество, за то, что он считал правдой. Как я понимаю, ваш отец делал тоже,

Еще один долгий взгляд.

— А вы смелый, — сказала она наконец. — Слышала, что это отличительная черта Блантов. Я также слышала об их чести и высоком военном искусстве. И вы солдат, Блант?

— Я самый великий воин среди Блантов. Моя слава гремит по всей Европе.

У аги поднялись брови.

— Тогда вы нас осчастливили, — произнесла она слегка загадочно. — Почему вы вернулись в Индостан?

— Индостан — мой истинный дом, ваше высочество. Моя бабушка была раджпутской принцессой.

— Но Касым-хан сказал мне, что вы приехали сюда как купец искать уступок у моего отца.

— Это всего-навсего способ, прибегнув к которому я смог вернуться сюда. Я вынужден был стать посланцем английской компании, которая и организовала экспедицию, и прошу восстановить привилегии, данные Джону Милденхолу императором Джахангиром тридцать лет назад.