Власть молнии - Тимур Литовченко

Но теперешний Читрадрива, знавший своего настоящего отца, сказал как можно равнодушнее:

— Меня родила мать-анха от неизвестного чужака, а я больше похож на отца, чем на мать или её родичей. И мне никогда не давали забыть, что я наполовину чужак. Оттого-то я и мечтал вернуться в ту страну, откуда вышел мой народ.

Он рассчитывал, что последним замечанием обоснует своё желание отправиться в далёкий путь. Хотя ход был рискованным: вдруг иудеяне также запрезирают его?.. Как ни странно, присутствующие отнеслись к сообщению на удивление равнодушно.

— Однако твоя мать принадлежит к вашему племени? — на всякий случай переспросил Нахум.

Читрадрива молча кивнул.

— Так чего волноваться?! И при чём здесь отец? — Казалось, старый учитель даже растерялся. — Разве у вас нет закона насчёт того, что всякий рождённый нашей женщиной младенец принадлежит к нашему племени?

— Хорошо бы, — Читрадрива вздохнул, вспомнив отравленные одиночеством детские годы.

— Я вот что думаю, — вмешался Моше. — Почтенный Шмуль находит, что Читрадрива — имя хиндианское. Я кое-что слышал об этой стране… так, сплетни всякие, разговорчики. Одним словом, вздор. Но сами знаете — куда, в какую страну не проникло Абрахамово семя! Вот я и говорю: а вдруг случилось так, что наши смешались с этими хиндианцами? Вот и получилось новое племя.

Это предположение вызвало всеобщее возбуждение, и все принялись обсуждать такую возможность.

— Кстати, совсем не обязательно с хиндианцами, — отозвался Шмуль и вновь посмотрел на перстень, точно стараясь что-то припомнить. — Позвольте мне высказаться, раз на мои слова ссылается почтенный Моше.

Ясное дело, высказаться ему разрешили. Довольный купец кивнул, хлебнул замечательного розового вина, которым угощал всех хозяин, и поведал, что на западном берегу Мореи, в месте, называемом Малым Египтом, обитают люди, у которых встречаются похожие на хиндианские имена. Так вот, это племя ещё в незапамятные времена прибыло туда с востока. То есть, как раз оттуда, откуда предположительно явился Читрадрива.

— Я то место знаю. Греция служит перевалочным пунктом на пути из Яфы в Венецию, откуда товар идёт в Верону. И с людьми теми встречался. Надо сказать, кроме схожести имён с нашим гостем у них мало общего. Но Читрадрива как раз и не похож на своих, ведь так? — Шмуль посмотрел на всех с видом превосходства, точно кто-то ему возражал, а он победил спорщика.

— Эти люди смуглы и черноволосы, но они точно не муслмим. В общем, кто их разберёт! Я к тому веду, что наши могли смешаться с такими вот людьми и прорасти корнями в далёком краю. Только ведь Адонай (хвала Ему!) никогда не забывает о детях своих, где бы они ни обитали, и вот Он возродил в сердце Читрадривы желание вернуться в Землю Обета. Ну, не прав ли я?

Мордехай и Мешулам приняли эту идею с восторгом, зато Нахум и Моше призадумались.

— А эти люди, случайно, не колдуны? — осторожно спросил учитель.

Все вздрогнули, а у Читрадривы вновь онемел палец.

— А вы боитесь колдовства? — осторожно спросил он.

Моше назидательно изрёк:

— Мы не боимся, почтенный гость. Другое дело, что над этими людьми висит проклятье Адоная, и судьба их ужасна.

— «Не должен находиться у тебя проводящий сына своего или дочь свою чрез огонь, прорицатель, гадатель, ворожея, чародей, обаятель, вызывающий духов, волшебник и вопрошающий мёртвых, ибо мерзок пред Адонаем всякий, делающий это», — размеренно процитировал учитель.

— Вот недавно по Киеву слух прошёл, что к князю двух колдунов привели, — сказал задумчиво Моше. — Страшно подумать, что будет с нами, если это так! Не ровён час, Адонай осерчает на нас за то, что такую мерзость в город пустили, и нашлёт на всех бич Свой — ордынцев.

— Но ведь не вы колдунов привезли, — заметил Читрадрива, предпочитая умолчать, что как раз и является одним из упомянутых «колдунов».

— Тем не менее, мы находимся в городе, а значит, тоже в ответе за всё творящееся здесь зло, — возразил Мешулам.

— Совершенно верно, мой сын, — одобрил его Нахум. — Некоторые безумцы считают, что татары воюют только с чужаками-русами, но я уверен — ордынцы не пощадят и нас. И это притом, что наши есть даже среди них!

— В том-то и беда, — Моше безнадёжно покачал головой. — В том-то и беда. Если случится неудача, во всём обвинят нас. Так бывало уже не раз. Если какая-то часть чужаков недовольна другой частью и поднимает на неё оружие, почему-то при этом никогда не забывают напасть и на семя Абрахамово. Ох и ай! У нас всегда есть, что взять!

— И ты уж прости, почтенный гость, что мы у тебя обо всём подробно допытываемся, — сказал Нахум. — Пойми, ты явился из неизведанных земель, и татарская орда пришла оттуда же. Поговаривают, промеж ними также затесались наши. Не в самом войске, конечно, а в обозе. За войском ведь всегда обоз идёт, семьи воинов, переселенцы. Так некоторые умники, — учитель произнёс это слово с непередаваемым презрением, — некоторые горячие головы из русов готовы обвинить нас в сношениях с соплеменниками из татарского обоза! Вот нелепость!

Он возмущённо плюнул, и все остальные тоже начали плеваться.

— Это просто повод, чтобы пограбить нас и наши дома, — подытожил Мордехай. — Но мы неустанно молимся Адонаю, чтобы Он укрепил нового князя чужаков в мысли о недопущении подобного злодейства.

Читрадрива решил при случае прощупать мысли Данилы Романовича на сей счёт в благодарность за оказанное ему гостеприимство.

— Тем более, что находящиеся у татар успели огречиться, — сказал Мешулам.

Отец похвалил его за это замечание, а Читрадрива попросил объяснить, что это значит. Иудеяне с пониманием переглянулись и покачали головами.

— Поскольку ты не знаешь, что это такое, видимо, ты тоже огречился вместе со своими орфетанцами, — сказал Мордехай. Затем со значительным видом добавил:

— Через две недели мы будем отмечать Хануку, — и он кивнул на стоявший на видном месте подсвечник для девяти свечей.

Присутствующие принялись наперебой объяснять Читрадриве, что тринадцать веков назад, когда весь их народ жил ещё в Земле Обета, населяющие Морею греки пытались поработить иудеян и насадить им свои обычаи и своих богов. В результате иудеяне под предводительством братьев Хашмонеев восстали и победили греков.

— Так вот, почтенный, — с горечью произнёс Мордехай. — Похоже, что вы, отщепенцы-анхем, тоже огречились. Забыли родину! Ты даже понятия не имеешь о победе Хашмонеев и чуде ханукальных огней!

Только Читрадрива хотел спросить, нельзя ли где-нибудь прочитать об этом, как учитель Нахум с нескрываемой насмешкой сказал: