Власть молнии - Тимур Литовченко

— Почему же ты сразу не искал нас, а пошёл жить к чужакам? — спросил подозрительный Мешулам.

— Я не знал, живут ли в этом городе соплеменники, — откровенно признался Читрадрива. Тут он сообразил, что иудеяне могут запросто потребовать от него демонстрации доказательства, которое имелось на теле Карсидара с детства. Уж больно этот Мешулам дотошный…

Чтобы избежать столь неприятного поворота, Читрадрива быстро произнёс:

— И знайте, я совсем не против того, чтобы следовать принятым обычаям. Не найдётся ли у вас лишней шапочки для меня?

Старый Моше улыбнулся, кивнул, и Мешулам быстро принёс голубую шапочку с вышитыми на ней письменами. Читрадрива взял её, внимательно осмотрел. Начертание букв показалось ему знакомым. Дабы развеять остатки подозрений, он, старательно шевеля губами, прочитал написанное и сказал:

— Если не ошибаюсь, здесь говорится о любви к народу.

Все опять переглянулись.

— Вижу, он не только говорить, но и читать по-нашему может, — сказал долговязый Мешулам.

А Мордехай подтвердил:

— Там написано: «Адонай любит свой народ».

Читрадрива знал от Карсидара, что его мать поминала бога Адоная, когда читала прощальное благословение. Радуясь, что всё складывается так удачно, он торжественно, поскольку речь шла об одном из богов, водрузил шапочку на голову. Все заулыбались, одобрительно закивали.

Хлопнула входная дверь, в прихожей завозились, и вскоре оттуда величественно выплыл учитель Нахум, больше всего похожий на гриб, поскольку его голову венчала огромная круглая меховая шляпа. Интересно, будет ли старик снимать её? На улице в таком головном уборе самый лютый мороз не страшен, а вот в жарко протопленном доме…

Учитель шляпу не снял, прошёл на середину комнаты, остановился перед Читрадривой, поглядел на него, склонив голову набок, и протянул:

— Так значит, это и есть наш необычный гость?

Заговорили все разом, перебивая друг друга и отчаянно жестикулируя. Из всего этого гвалта Нахум в конце концов понял, что гость действительно «тот самый» и, несмотря на то, что одет, как чужак и не знает, зачем при входе в дом висит мезуза, не только говорит на священном языке, но также улавливает в общих чертах смысл написанного.

— Интересно, интересно, — старик пригладил длинные бакенбарды. — И где же ты всему этому выучился?

Читрадрива объяснил, что так говорят все анхем, и письменность у них похожая.

— Анхем… Странное название, — протянул учитель. — Очень похоже на обыкновенное «мы»… или на анашим — «люди». Не правда ли?

Все подтвердили, что так, похоже.

— А где вы живёте?

— В Орфетанском крае и окрестных державах.

— Орфетанский край? — удивился Нахум и, теребя пышную пепельно-седую бороду, забормотал:

— Орфетанский, Орфетанский…

— Может, Офирия? Эпир, — подсказал старый Моше. — Я так сразу и подумал.

— Возможно, — пожал плечами Читрадрива. — Ведь так выговаривают чужаки. Вот, например, вас они зовут иудеянами. Я и нашёл вас не сразу оттого, что не узнал знакомого слова. — Таким ответом он рассчитывал лишний раз оправдаться в глазах сородичей.

— Твоя правда, чужаки искажают наши слова… Ладно, Эпир или не Эпир, а все мы родственники, все Абрахамовы дети, — решил старый учитель. — Итак, гость издалека, мой дом открыт для тебя. Омоем же руки и пойдём обедать.

Правду сказать, после позднего, но скудного завтрака в доме сотника перекусить ещё раз было нелишним. Тем более, что его вряд ли станут просто кормить, а начнут расспрашивать о родине. Значит, исхитрившись можно будет и самому разузнать то, что его интересует.

Обедали одни мужчины, женщины лишь прислуживали. Читрадрива так и не понял, является это правилом, или же на сегодня было сделано исключение ради него. Во всяком случае, сбрасывать со счетов последнюю возможность не следовало. Он осторожно присматривался к этим людям, пользуясь камнем перстня, пытался определить их настроения, а если получится, то и мысли. И очень скоро понял, что присутствующие, в свою очередь, изучают его самым внимательнейшим образом.

Скоро он получил наглядное тому подтверждение. На стол в изобилии подавали различные блюда, и учитель Нахум, Моше, Мордехай и Мешулам зорко следили, как и что будет брать гость. Читрадрива понимал, что это своеобразная проверка и, во избежание возможных казусов, сам просил хозяев позаботиться, чтобы его тарелка не пустовала. Видя это, Нахум вдруг спросил:

— А не положить ли тебе жареной свинины?

Читрадрива узнал слово «хазер» и понял, чей разговор слышал, сидя в порубе. В то же время он почувствовал, как напряглись остальные. Палец с надетым на него перстнем точно онемел, на душе стало как-то неуютно, противно. В общем, дело ясное: жареное свиное мясо — это очередная ловушка. И, судя по повисшему в воздухе напряжению, довольно крупная. Кстати, Данила Романович что-то там говорил о пристрастии Карсидара к свинине. Уплетает за обе щеки, что ли, — и это было отнесено в подтверждение его слов о потере памяти в детстве…

«Нет, нельзя же весь обед играть в подозрительность!» — решил Читрадрива, которому всё это порядком действовало на нервы. Он и без того постоянно находился в напряжении, сосредоточившись на камне. И вот вспомнив, что орфетанцы осуждают анхем за поедание конины, он с самым невинным видом сказал:

— Будешь у нас в гостях, учитель, я тебя варёной кониной попотчую.

Все так и покатились со смеху, один Моше спросил серьёзно:

— А вы в Офирии любите конину?

— Как и вы, — парировал Читрадрива, чувствуя, что конину здесь точно не едят.

— И всё же… — пытался настоять Моше, но учитель не дал ему договорить.

— Перестань, Моше, хватит. Разве не видишь, что наш гость пошутил? Конское мясо едят только дикие ордынцы, что движутся сюда с востока, да хранит нас Адонай от беды! — и, воздев руки к потолку, Нахум что-то тихо шепнул.

После такой «проверки» атмосфера за столом стала более непринуждённой. Читрадрива решил даже, что сюрпризы у хозяев закончились, и можно уже вплотную приступать к осторожным расспросам. Но не тут-то было! Главная неожиданность ждала его впереди — когда обед близился к концу, к учителю пришёл ещё один иудеянин, которого представили как Шмуля, купца из Вероны.

— Вот Верона гораздо ближе к Офирии, чем Киев, — заметил Мешулам. — Так что вы, можно сказать, соседи.

На тебе! Надо же было так влипнуть! Ведь Читрадрива не имел ни малейшего понятия насчёт того, что это за страна…

А Шмуль учтиво раскланивался, всячески извиняясь за опоздание: мол, родственники никак не отпускали. И он искренне обрадовался «почтенному учёному из Эпира», хотя тот лишь любезно кивнул в ответ, сделав вид, что всецело поглощён фаршированной курицей. На самом же деле Читрадрива почувствовал, что нового гостя крайне заинтересовал перстень Карсидара. Он так и пожирал глазами необычный камень, потускневший в рассеянном комнатном свете. Читрадрива обдумывал, как бы поделикатнее начать расспросы.