Стратегии злых гениев - Валентин Бадрак

Отличительной чертой борющихся за признание «злых гениев» являлся радикальный негативизм их деятельности. В то время, когда творцы черпали силы внутри себя, а идеи рождали в ходе долгого мучительного синтеза, «злые гении» противопоставляли сложному созидательному процессу сокрушающий резонанс разрушения. Гримаса Калигулы на фоне кричащих смертников, брошенных львам или медведям; упоенный собой Нерон, с диким пафосом декламирующий стихи над горящим Римом; Чингисхан, едко усмехающийся новому разрушенному городу; Екатерина Медичи, похотливо взирающая из окна Лувра на расчленение живых гугенотов и волочащиеся за людьми внутренности; хохочущий Иван Грозный, восседающий на горе трупов, как на троне; неотесанный крестьянин Григорий Распутин, пьяно потрясающий своим половым членом перед лицами ошеломленной знати; Иосиф Джугашвили, бесстрастно и безэмоционально посылающий миллионы умирать в ГУЛАГе; Гитлер, призывающий уничтожить евреев и Советы; Саддам Хусейн, пытливо заглядывающий в глаза окружению и жаждущий новых жертв; целеустремленный Усама бен Ладен с горящими, как угли, глазами, призывающий убивать всех попадающихся под руку американцев. Все это – лики непризнанных гениев, жаждущих ценой разрушений восполнить свою внутреннюю пустоту. Это лики Дьявола, испытывающего человека.

Еще одним неуклонным стремлением разрушителей является попытка придать своей деятельности статус театрального представления. Театрализация должна, по их мнению, способствовать признанию, придавать личности колорит и незабываемые черты. Еще это желание проистекает из намерения походить на исторические фигуры, признанные гениальными. Но есть существенная разница в актерской игре Цезаря, Бисмарка или Наполеона, хотя в их поступках и устремлениях также содержалось много деструктивного (например, Наполеон вполне может стоять в одном ряду с Чингисханом и не дотягивает до Гитлера только отсутствием в политике осознанного геноцида). Если сравнивать этих властителей со знаменитыми «театралами смерти» Калигулой, Нероном или Иваном Грозным, можно заметить, что первые устраивали представление для того, чтобы люди запоминали их реальные черты, тогда как вторые – для подчеркивания недостающих, несуществующих качеств. И если Цезарь удивлял современников тем, что часто миловал врагов, не опускаясь до истребления плененных, то ограниченный Калигула поражал лишь постановками гонок возниц да масштабными сексуальными оргиями, где он был непременным участником. Кажется, образованный московский государь превзошел всех, устрашив мир немыслимыми представлениями людских страданий, публичными пытками и массовыми убийствами. Хотя преступлений у Калигулы наберется не меньше, именно интеллектуал Иван IV удивляет своим театрально холодным отношением к жизни и таким откровенным стремлением к смерти. Сталин и Саддам Хусейн наслаждались аплодисментами под страхом смерти, а Гитлер из любого своего перемещения создавал театральное действо, сопровождаемое звуками фанфар.

Жажда признания, являясь сама по себе чрезвычайно важным стимулом развития личности, становится своей противоположностью тогда, когда стремление прославиться не подкрепляется творческими импульсами и не порождает новых созидательных идей. Ведь и прилежные творцы часто бывали не признаны в течение длительного периода времени, а порой и в течение всей жизни. Но они всякий раз направляли свою силу и энергию на поиски новых творческих идей или находили утешение в труде, из которого черпали радость и удовлетворение. И если творческий бомонд в течение пяти десятков лет не желал признавать величие достижений Родена, ему пришлось это сделать со временем и поклониться ему. Подобным образом действовал и Ван Гог, устремив свои силы на созидание. Творцы оставляют после себя продукты творчества, деструктивные личности – ничего, кроме обломков разрушенных устоев и негативной энергии агрессии. Если творцы кажутся возвышающимися горными вершинами, совершенной красотой и могучей силой которых хочется любоваться нескончаемо, то демоны разрушения напоминают цунами, от ураганной силы которых необходимо спасаться всем, кому дорога собственная личность.

Идеи-фантомы и спасительные кризисы

Хотя в деятельности лидеров государства и политиков типа Ленина, Наполеона, Гитлера, Сталина есть очень много общего и между ними нельзя провести четкую границу «конструктивности – деструктивности», наиболее существенным отличием злодеев все же является формирование некой призрачной идеи, которая на самом деле не может осуществиться. За исключением, конечно, больного воображения самого «злого гения». Эта идея-фантом втискивается ими в коллективный разум современников благодаря откровенному мошенничеству, способности убеждать завораживающими призывами и гипнотическим поведением, и главное – за счет непоколебимой воли и веры в истинность своих убеждений. Этой идеей они прикрываются, как щитом, потому что для них самих она является всего лишь возможностью ощутить прелесть процесса властвования и управления массами.

Миф Чингисхана базировался на потенциале обогащения и расширения влияния государства. Но невозможно победить всех, не победив себя, как невозможно захватить и разрушить все государства, не умея строить свою культуру. Екатерина Медичи ткала полотно совершенной власти, глядя в развернутый томик Макиавелли. Но формы власти могут совершенствоваться до бесконечности, лишая удовлетворения того, кто их пытается создать и удержать любой ценой. Григорий Распутин предлагал освобождение и завораживающую невесомость для неустойчивой психики. Но еще никто не сумел найти покой извне, пренебрегая своими внутренними резервами. Иосиф Сталин пытался развить идею Ленина, но не для создания счастливого общества, а для укрепления своей единоличной власти. Адольф Гитлер сумел прослыть среди немцев патриотом, спасшим страну от унизительных последствий Версальского договора. Он навязывал им себя как человека, который не только не допустит развития экономического кризиса, но и слепит новую, могучую Германию. Такой идеи и первых результатов победного шествия нацизма оказалось достаточно, чтобы практически целая нация была на время ослеплена.

Не менее любопытно, что наряду с основными фантомами головы безумцев были заполнены несбыточными или трудновыполнимыми прожектами. Калигула заботился о том, чтобы основать город в Альпах, перекопать Истмийский перешеек и сделать мост из кораблей через залив между Байями и Путеоланским молом длиной около трех с половиной километров, чтобы предстать пред парфянскими посланниками «столь же великим, как царь Ксеркс». Это должно было обеспечить признание величия и божественности. И хотя Калигула осуществил свою глупую мечту с мостом, она ничуть не приблизила его к признанию. Нерон намеревался повторить военные подвиги Александра Македонского, набрав легион из очень высоких молодых воинов, но быстро свел абсурдную идею на нет. То же можно сказать о Гитлере, который строил планы постройки гигантских архитектурных сооружений, мостов и даже пышущей великолепием и поражающей масштабами гробницы для себя. Саддам Хусейн по-своему трактовал Коран и считал себя высшим религиозным лицом на Востоке. Усама бен Ладен заболел манией величия и пребывает в уверенности в своем мессианском предназначении в борьбе с неверными.