Длинная тень - Синтия Хэррод-Иглз

– О чем думает король? – с негодованием кричала Аннунсиата. – Почему ничего не предпринимает? В стране принц Вильгельм Датский, огромная иностранная армия заполонила всю Англию, а он ничего не делает!

– Принц Вильгельм тоже ничего не делает, – возразила Хлорис, надеясь, что хозяйка немного успокоится.

Все население Морлэнда очень нервничало, поскольку ходили слухи о возможном восстании и никто не знал, что случится завтра. Морлэнд был похож на выброшенный на берег корабль, завязший в грязи, и все в доме, начиная с детей и кончая слугами, двигались тихо и осторожно, будто боялись привлечь к себе внимание.

– Я думаю, что он надеется выиграть войну без единого сражения. Ничего хорошего для него не будет, если он прольет кровь англичан, чтобы заполучить трон отца, – задумчиво произнесла Аннунсиата. – Тем более что король должен продемонстрировать свою силу. Чем дольше он ждет, тем больше народа переходит на сторону врага.

Постепенно Морлэнд принял вид боевой крепости, готовой к защите от нападения. Было очень трудно закупать провизию, не привлекая внимания. Аннунсиата посылала самых проверенных слуг на рынки, расположенные в отдалении от Йорка, чтобы они могли купить продукты там, где их никто не знал. Отец Клауд оказывал ей большую помощь, он постепенно научил всех юношей пользоваться оружием, а неизменно ровное расположение духа и уверенность сплачивали вокруг него людей, хотя некоторые не могли простить ему то, что он был иезуитом. Поговаривали, что иезуиты для поддержания молодости пьют кровь младенцев, и Аннунсиата не была уверена, что присутствие отца Клауда не влияет на лояльность некоторых обитателей Морлэнда. Восемнадцатого ноября стало известно, что лорд Деламер, который должен был поднять Чешир во время восстания Монмаута, сделал это для принца Вильгельма, а король наконец выступил из Лондона, чтобы присоединиться к своей армии в Селисбери. От этой новости волна страха прокатилась по спине Аннунсиаты: тяжелые времена стояли на пороге. Она спокойно командовала всеми слугами в доме, приказала закрыть ворота, и решетка, которую ни разу не опускали со времен гражданской войны, с грохотом упала вниз. Отец Клауд провел специальную службу с мольбой к Господу о помощи в защите дома, на которую собрались все его обитатели, заполнив часовню до отказа. Мягко горели свечи, шепот поднимался под своды, и поднятые в мольбе руки множества людей напомнили мирный Морлэнд былых времен. Четырехлетний Джеймс-Маттиас, наследник Морлэнда, широко раскрытыми глазами смотрел со своего безопасного убежища на коленях Доркас, как шестилетний Артур, виконт Баллинкри, сосредоточенно нахмурившись, впервые в жизни помогает священнику у алтаря вместе с Валентином, вторым сыном Клемента. Девушки из детской держали на руках малышей: Клевер, Джона и Альену – и подносили их одного за другим к благословению, как и слуги, у которых были маленькие дети. Аннунсиата с напряженным лицом и отсутствующим взглядом сидела на месте хозяина Морлэнда – на передней скамье. И только она одна, когда настало время, не подошла к священнику за причастием.

Позже, когда служба кончилась, часовня опустела, а Артур с Валентином загасили свечи и вышли, Аннунсиата вернулась; по пятам за ней шел Фэнд, клацая когтями по каменному полу. Она подошла к статуе Пресвятой Девы и долго молча глядела на нее. Позолоченное лицо, слегка истертое временем, смотрело прямо на Аннунсиату. На лицах обеих женщин было написано страдание. Затем живая женщина преклонила колени перед алтарем и нащупала кнопку, открывающую секретную дверь. Звук, раздавшийся за спиной, заставил ее быстро подняться на ноги, но Фэнд, виляя хвостом, побежал вперед и уткнулся носом в руки отца Клауда.

– Я расставлял людей по местам, – сказал он, сделав вид, что не заметил манипуляций Аннунсиаты. – Они хорошие ребята и еще покажут себя.

– Я уверена в этом, – сказала Аннунсиата. – Но что они могут сделать, если все их вооружение – палки и дубинки против ружей и мушкетов? Я молю Бога, чтобы у нас было больше ружей.

– Бог поможет нам, – ответил молодой священник.

Аннунсиата озабоченно посмотрела на него.

– Против пушек? Если они выставят пушку, нам настанет конец.

– Мы еще не знаем, есть ли у них пушки. Будем уповать на Всевышнего, чтобы их не оказалось, – он с нежностью посмотрел на Аннунсиату, заметив глубокие морщины, появившиеся на ее лице за последние месяцы. – Миледи, – сказал он, – я знаю, что вы не разделяете римской веры, но почему, когда все слуги подошли ко мне, вы отказались от утешения, которое я могу предложить? Почему вы не приняли святого причастия? Ведь вы же очень хотели этого.

Аннунсиата посмотрела в сторону, потом устремила взгляд на его лицо. Священник видел, что силы ее на исходе, а глаза блестят непролитыми слезами.

– Я не могу, – печально сказала она. – Я не могу признаться.

– Позвольте мне простить вас, – сказал Клауд, приближаясь к ней. – Доверьтесь мне. Вы не в состоянии вынести эту ужасную тяжесть в одиночку. Доверьтесь! Разве не говорит Господь: «Приди ко мне!»…

– Пожалуйста, – жалобно сказала она, прерывая его. – Не просите. Я не могу... принять этого.

– Но я знаю, что вы нуждаетесь в этом! Почему вы не хотите сказать мне, что вам мешает? В мире нет ничего настолько ужасного, чего Господь не мог бы понять и простить, если вы искренне, от всей души, раскаиваетесь в содеянном.

– В этом все и дело, отец Клауд, – устало произнесла она. – Я не могу признаться потому, что не раскаиваюсь. То, что я делала, я буду делать снова, охотно, с радостью, со всем сердцем и ликованием в нем. И, хотя церковь проклянет меня и навсегда отвернется от меня, я все равно не могу сказать, что жалею о содеянном.

– Дитя мое...

– Пожалуйста, отец, не говорите больше ничего. Пойдемте, вы должны помочь мне спрятать самые ценные вещи. Тут, за алтарем Пресвятой Девы, есть секретная панель. Принесите алтарную утварь и положите сюда, а я спрячу здесь фамильные драгоценности.

Священник подчинился ей, прекратив разговор, и они занялись делом.

– Здесь, – сказала она, закрыв панель, – захватчики, по крайней мере, ничего не смогут найти. И простите меня, отец, но я вынуждена покинуть вас, чтобы выслать своих разведчиков, как подобает любому генералу.

Когда Аннунсиата проходила мимо отца Клауда, он мягко взял ее за руку, остановил, а другой рукой перекрестил ее лоб.

– Бог благословит вас, – сказал он.

На мгновение ее темные глаза встретились со взглядом священника, и он с удовлетворением заметил, что усталость отступила, а плечи графини слегка распрямились. Затем она твердо высвободила руку и вышла, не произнеся ни слова.