Виктор Цой. Последний герой современного мифа - Виталий Калгин

Юрий Каспарян:

Никто никогда машин с «КИНО» на руках не выносил. Единственное, про автобус помню… Про перевернутый. Но это журналисты же. Понапишут что угодно, чтобы зацепить внимание читателя и повысить рейтинг своего издания[799].

26 июня Цой улетает на отдых, но не в Латвию, а в Париж, откуда возвращается 3 июля 1990 года. Об этом свидетельствуют сухие цифры визовых отметок в загранпаспорте Виктора, сохранившемся у Наталии Разлоговой… Осталось несколько замечательных фотографий на память об этой поездке. Цой на фоне собора Парижской Богоматери; Цой, невозмутимо взирающий из окна автобуса на французские улицы; Цой, счастливо улыбающийся, позирует на мосту через Сену…

Рашид Нугманов:

В последний раз я виделся с Виктором и Наташей летом 1990 года в Москве, перед их отъездом в Прибалтику. Где сидели, уже и не помню, кажется, у Наташи на Профсоюзной. Шел дождь. Говорили о предстоящем фильме (первый вариант сценария уже был готов). Оба, Виктор и Наташа, очень то решили меня со съемками. Я отвечал, что сейчас же еду в Алма-Ату и завершаю все юридические дела с нашей новой независимой студией, открываю счет и подписываю договор о финансировании, а к сопроизводству подключится студия Соловьева «Круг», предварительный интерес которой уже имелся. Поговорили и о каких-то мелочах, о том о сем. Помню, Виктор упомянул, что они с Наташей собираются покупать квартиру в Москве, Виктор наконец завершит бракоразводные дела с Марианной, и они с Наташей распишутся. После встречи они подвезли меня на своей машине в гостиницу Казпредства на Чистопрудном бульваре и напоследок еще раз сказали, что надо снимать поскорее. Я говорю – без проблем, этой же осенью и снимем. На том и расстались. Последняя память о Викторе – его машина, уезжающая в дождь по Чистопрудному в сторону метро. После этого уже говорили только по телефону, с Прибалтикой[800].

Виктор Цой за рулем. Фото из архива Наталии Разлоговой

По возвращении из Франции Виктор с Наташей отправляются обратно в Латвию на новом «Москвиче-2141», который Виктор приобрел на гонорар, полученный за серию последних концертов по Сибири…

В 1990 году автомобиль «Москвич-2141» находился на пике популярности: за новой моделью столичного АЗЛК в буквальном смысле выстраиваются очереди, – быть обладателем переднеприводного хетчбэка было очень престижно и модно. Не иномарка, конечно, но не хуже «девятки». В самом начале девяностых «москвичи» модели 2141 только начали появляться на дорогах страны, – слишком медленно добиралась до потребителя машина, работа над которой началась под занавес семидесятых. При этом первые экземпляры серийных «москвичей» не отличались качеством: в одном автомобиле могли соседствовать детали интерьера разных цветов (черного, серого, коричневого и даже желтого), большие нарекания вызывала и низкая коррозионная стойкость кузовов…

Права Виктор получил, судя по справке ГАИ, 22 июня 1990 года. До «москвича», в сезон осень 1989-го – весна 1990-го, у Виктора была бежевая «девятка», которую Цой купил у Айзеншписа и на которой учился водить. Любовь к быстрой езде проявилась сразу, – Наталия Разлогова вспоминала, что даже была за рулем этой самой «девятки»: они ехали с Виктором от Кинчева, был гололед, и она ехала очень медленно, а Цой подтрунивал над ней и двумя руками давил на колено, чтобы Наташа жала на газ и ехала быстрее.

Юрий Айзеншпис:

Первую машину ему нашел именно я. Это была «девятка», на которой Виктор учился водить и несколько раз попадал в аварии, в мелкие ДТП. Он побил эту машину изрядно, и, когда почувствовал уверенность, что стал хорошо вести, он сам захотел купить другую машину, и я ему оказал помощь[801].

Скорее всего, именно на воспоминании об этой бежевой «девятке» и основаны убеждение и рассказ Роберта Максимовича о том, что машина Виктора была белого (серого) цвета.

Олег Беликов:

Роберт Максимович – пожилой человек, память, то-ce… Не судите строго! Он этот «москвич», может, и в глаза-то не видел[802].

Ездил Цой по генеральной доверенности, которая была оформлена 27 апреля 1990 года. Некая Курочкина Наталья Сергеевна доверяла Цою управление автомашиной с правом ее продажи. Автомашина «Москвич-2141» цвета темно-синий металлик, с госномером Я 6832 ММ, состоящая на учете в ГАИ Люблинского района города Москвы, была оформлена на того, кто ее выкупил, а именно на сотрудницу завода. Кто помнит – тот знает, что в те годы ничего нельзя было купить. Все было дефицитом. Вещи добывались по блату, и свободного рынка машин также не было. Рабочие автозаводов получали машины практически даром, но за их перепродажу могли сесть в тюрьму, – спекуляция была реально действующей и применяемой уголовной статьей. Именно поэтому машины отечественного производства покупали по доверенности, а одним из достоинств Юрия Айзеншписа было умение доставать то, что ему заказывали. Так и на заводе «Москвич» у него нашлись знакомые, которые перепродали машину Цою. По незнанию исторических реалий, журналисты строили разные бредовые предположения о том, что злополучный автомобиль Цою подарил Айзеншпис. Это, конечно же, не так. К 1990 году Айзеншпис сам купил свою первую нормальную машину и точно не мог себе позволить делать такие подарки.

Сегодня много людей заявляют о том, что они «вместе с Цоем покупали машину». Кто только не рассказывал, как именно вместе с ним Цой ездил за злополучным «москвичом». Отметились даже Макаревич с Пригожиным. Конечно, Макаревич не ездил с Цоем за машиной, а вот что касается именно Пригожинаи Ирины Легкодух, то тут надо разобраться.

Пригожий рассказывал, что с Виктором его познакомил Айзеншпис. И это действительно так. Айзеншпис был в некотором роде крестным отцом Пригожина и помог ему внедриться в мир шоу-бизнеса. В то время Пригожий работал водителем Айзеншписа и действительно ездил с Цоем на завод АЗЛК за автомобилем. Правда, какого-либо деятельного участия в покупке авто Иосиф не принимал. Его роль свелась к тому, что он помог Цою отогнать только что купленный автомобиль со стоянки завода в Беляево, к дому, где жил Виктор.

Иосиф Пригожин:

Добрались мы до Беляева, где жил Витя, выгнали со двора мою «восьмерку» и поставили под брезент только что купленное новенькое авто. Поднялись в дом, попили чаю с конфетами, и я отвез Цоя в аэропорт[803].

Это немного не так. Пригожин не поднимался к Цою домой и не пил чай с конфетами. Он просто довез Виктора до дома.

Иосиф Пригожин:

С Витькой нас связывала дружба. Он приезжал ко мне в Бирюлево на день рождения моего сына Димы, когда тому годик исполнился, был у меня на дне рождения. Я ездил к нему поздравлять с именинами[804].

Цой с Наташей действительно заехали один раз к Пригожину по просьбе Юрия Айзеншписа – это было связано с каким-то делом – и случайно попали на день рождения. Вот, собственно, и вся дружба.

Ирина Легкодух:

Абсолютно верно, что мы с Цоем вместе покупали машины. Это было совсем незадолго перед летом, и мы говорили уже о летних путешествиях, куда поедем на этих машинках. Нам предложили купить две, то есть если две машины сразу – то дешевле, со скидкой. Вот мы с Витей и скооперировались. Для меня это был уже второй «москвич», он очень скоро после покупки как-то раз взял и остановился – и ни с места на светофоре (слава богу). И не едет. Я стою как дура, все бибикают, включила аварийку. Кто-то помог, открыли капот, а там рулевая тяга отвалилась. Человек говорит: «Вы, девушка, просто в рубашке родились».

Ужасная машина, ее всю перебирали и перетягивали, удивительно, как я не убилась на ней тоже. Насчет Пригожина… Я что-то не помню, может быть, кто-то с Цоем и был. Мне кажется, там целая компания была, и я тоже была не одна (уж с мужем-то точно, и еще, кажется, были мои приятели, два или три), потому что в этой сделке ни я, ни Витя ровно ничего не понимали. Понимаете, прошло ведь очень много времени, я деталей просто не помню. Возможно, что Пригожин и не обманывает – машины мы забирали ведь не в тот же день, и я не помню, кто и как уехал. Может быть, потом Витя за своей тачкой приехал и с Пригожиным этим, а может быть, они и вместе сразу были. Также и вот относительно доверенности и документов – я ведь не понимала в этом ровно ничего, как это все оформляется. Продавал их, мне кажется, мужчина. Но я, убейте, не могу вспомнить, кто это был, откуда взялось это предложение, мой ли это был знакомый или Вити. Пригожин говорил, что машина Цоя стоила 32,5 тысячи. Моя машина стоила не 32,5 тысячи рублей, а 38, – это точно. Мне это почему-то запомнилось. Насколько мне припоминается, машины всё собирались, собирались покупать, только я хотела «девятку», а он «москвич» (или наоборот), и вот обсуждали, какая лучше, и тут предложили эти два «москвича». По-моему, мне предложили. Сказали, что один стоит сорок тысяч рублей, а если купить сразу два – то по 38. Странно, что я даже эти цифры помню – вероятно, они обсуждались. Страшно выгодно показалось. Ну, я тут же вспомнила, что ведь Цой хотел «москвич», стало быть, так тому и быть, остаюсь я без «девятки», мы созвонились и пошли их покупать. То, что мне она обошлась в 38, а Вите в 32,5, это я исключаю полностью. Цой был безупречный, болезненно порядочный и щепетильный человек. Даже несколько педант и зануда в этом смысле. Может быть, конечно, какому-нибудь Пригожину или тому, кто эту покупку устраивал, они стоили обе по 32, это, конечно, нельзя исключить, но нам – по 38. Я точно помню момент принятия решения, когда кто-то кому-то из нас говорит: «Ну и что, что не „девятка”, она 45 стоит. А тут „Москвич” стоит 40, но если два сразу – отдают по 38, давай колись, и мне тогда тоже дешевле на две тысячи выйдет». – «Ая хочу серенькую машинку!» – «Ну, так будет тебе серенькая». – «А я хочу красненькую!» – «Ну, так будет красненькая».