Мы воплотим богов - Девин Мэдсон

для защиты своих интересов, а не себя самого, поскольку он действует против них. Мне нужно какое-то более крепкое словцо. Напомните мне левантийские ругательства.

– Так вы его не боитесь? – повторила я.

– Нет. – Он поднял брови. – А вы?

– Боюсь. Если вы не боитесь, то просто не знаете, на что он способен. В Когахейре я провела с ним достаточно времени, чтобы до конца своих дней вздрагивать при одной мысли о нем. И это еще до того, как он лишил меня глаза.

Аурус уже собирался ответить, но закрыл рот.

– Так это сделал он?

– Да.

– Простите.

– Почему вы извиняетесь? Это сделали не вы.

– Да, но мы должны были сами разобраться с этим чудовищем, не втягивая в борьбу других.

Я уж точно не ожидала от него извинений и откинулась назад, больше всего желая оказаться где-нибудь в другом месте.

– Пожалуй, вам стоило подумать об этом, прежде чем вы решили… как там говорят? Попользоваться нами.

Он поморщился и вылил все содержимое своего бокала с вином в горло.

– Как всегда, в точку, Дишива. Если я проведу рядом с вами слишком много времени, то подвергнусь опасности: у меня может развиться совесть.

– Какой ужас!

– Воистину. Совестливые торговцы всегда бедны, а бедные не могут стать олигархами Чилтея.

Аурус опять подошел к окну и застыл.

– Они перемещаются.

– Кто? – Я встала и втиснулась в узкую щель рядом с ним. – А, кисианцы.

От общей массы отделились всадники и поскакали к воротам – всего с полдюжины, не атака, скорее переговорщики.

– Императорские знамена, – сказал Аурус. – Хотя неясно, кто это – императрица Мико или император Мансин, а может, каким-то чудом они оба или ни один из них.

Северные ворота находились ближе и уже не в тумане. Они начали открываться. Оттуда появились два всадника – левантийцы, хотя разглядеть, кто это, было невозможно.

– Предполагаю, что это Эзма решила их поприветствовать, – сказала я. – А значит, мы в заднице.

– Ага, это же левантийское ругательство, да? Припоминаю такое. Да, Дишива, мы в полной заднице.

Я сердито смотрела на увеличивающихся в размерах кисианских всадников, не различая ничего, кроме силуэтов. Мико… А значит, и Сичи? Нуру? От императора Мансина я не ждала ничего хорошего, но если сумею послать весточку Сичи, то у нас еще будет шанс выбраться из этой передряги живыми. Маленький, отчаянный шанс, в который я вцепилась с последними ошметками надежды. Но мы все равно заперты в стенах дворца, как и раньше.

Теперь уже я сама начала медленно расхаживать по залу, лихорадочно размышляя. Сичи плохо говорит по-левантийски, а императрица Мико совсем не говорит. Аурус мог бы перевести, но из всех запертых во дворце его выпустят в последнюю очередь. Значит, нужен слуга, которому можно довериться. Или священник.

Я резко остановилась.

– Священник, – сказала я.

– Священник? – Аурус прищурился. – Зачем нам нужен священник?

– Потому что, возможно, только он способен нас спасти.

Матушку Ли мы нашли в маленьком храме. Услышав наши далеко не тихие шаги, он встала с подушки и повернулась с медлительностью пожилого человека, который никуда не торопится, но все же вскипает от одного только факта нашего существования. Ни поклона, ни улыбки, ни кивка – она просто встала передо мной, расправив плечи и прищурившись. В ожидании.

Секретарь Аурус откашлялся и обратился к ней по-кисиански, попросив разрешения заговорить. Она не посмотрела на него, но медленно и торжественно кивнула, и этого было достаточно.

– Мне нужна ваша помощь, – сказала я и сделала паузу, чтобы Аурус перевел. Он говорил медленнее, чем Ошар, но уважительным тоном, так что сойдет. – Вы… Вы наверняка заметили, что левантийцы заперли нас во дворце, – продолжила я, помедлив, когда она не ответила. – Мои… соотечественники, вот только руководит ими… дрянной человек.

Я остановилась, чтобы Аурус перевел, надеюсь, выразив мою мысль изящнее. Как объяснить ей, кто такая Эзма? Как объяснить, какую опасность представляет собой Эзма для будущего многих людей, а не только чилтейских солдат, захвативших Симай?

Выражение лица матушки Ли не изменилось. Я вдохнула и медленно выдохнула.

– Я думаю, у нас с вами гораздо больше общего, чем кажется на первый взгляд, – сказала я. – Вы наверняка потрясены, увидев левантийку в одежде иеромонаха, но больше всего вас злит женский голос под маской. Здесь на женщин смотрят свысока, используют и не замечают, женщины страдают больше всего, когда враги покоряют ваши земли.

Когда Аурус перевел, ее лицо сморщилось, печаль смяла кожу, как бархат. Я поднажала:

– Мою родину уничтожают. Я здесь и ношу эту одежду только потому, что хочу помочь своему народу. С вашей помощью я могу этого добиться, и одновременно с этим все чилтейские солдаты до единого покинут город без сопротивления, никто не пострадает.

Она так нахмурилась, что брови почти сомкнулись, и переводила оценивающий взгляд с меня на Ауруса и обратно. Размышляя.

– Пожалуйста, помогите мне. Вы моя последняя надежда.

Мы долго стояли, молча глядя друг на друга: она раздумывала, а я ждала. Мне потребовалось все самообладание, чтобы не шевелиться и быть терпеливой, позволить ей прочитать на моем лице все, что возможно, о моих намерениях. В конце концов она кивнула, и от облегчения у меня подкосились колени и пропал голос, как бывает от горя.

– Я вас выслушаю, – перевел Аурус, когда она заговорила. – Но сначала… расскажите о своей родине.

25

Мико

Город проступил из утреннего тумана, как нос сказочного корабля. На всех рисунках первого перехода Отако через море корабли были такими же огромными, залитыми светом, а сопровождали их покрытые чешуей существа из океанских глубин. Здесь никаких подобных существ не было, только пожухлая трава зимних полей, но на краткий миг пейзаж напомнил легенды, как будто обещал великое будущее.

Сичи остановила лошадь рядом со мной и плотнее запахнула плащ. Ее нос покраснел на утреннем морозце.

– На стенах не так много караульных, – сказала она, внимательно осматривая укрепления Симая. – И ворота они не постарались укрепить. А это странно, разве что они не ждали нашего появления.

– Уж конечно, они знали, что мы не позволим им удерживать город всю зиму, если сумеем выкурить, – сказала я, осматривая город в поисках других странностей, которые могли бы всё прояснить. – Мейляна больше нет, Кой до сих пор в руках чилтейцев, и Симай теперь не просто город и важный речной форпост, контролирующий переправу.

Сичи медленно кивнула, нахмурившись.

– И по пути мы не наткнулись на чилтейских разведчиков, никто не вышел на переговоры, при этом город явно не готов к обороне. – Она повернулась ко мне. –