Миры Бима Пайпера. Маленький Пушистик - Генри Пайпер

— Ахмед Хадра тоже считает, что, нападая на космическую монополию Компании, Ингерманн надеется обойти таможенные пункты ваших космопортов на Заратуштре и Дарий. В своей речи он говорил о правительственном космопорте и строжайшем контроле, но на самом деле…

Немного подумав, Грего бросил сигарету на землю, придавил ее каблуком и наклонился к Рейнсфорду:

— Отняв у нас монополию, вы не сможете построить здесь второй космопорт. Это понятно не только вам, но и Ингерманну. Вот почему он нападает на Компанию и в то же время провоцирует вас. Он знает, что у правительства нет средств на большие проекты, и хочет урвать этот кусочек для себя.

— О, черт! А где он возьмет столько денег?

— Ингерманн получит их без всяких проблем. Если я не ошибаюсь, он уже имеет огромную сумму. Или ему скоро передадут ее с курьером, который недавно отбыл отсюда на Мардук. Некоторые транспортные компании давно мечтают составить конкуренцию транслинии «Земля-Бальдр-Мардук». Многие экспортно-импортные ассоциации хотят торговать с Заратуштрой в обход Компании. Объединив свои силы, они за шесть месяцев могут построить здесь космопорт, через который хлынет поток контрабанды. Им остается лишь получить для этого участок земли. А благодаря моей огромной ошибке, совершенной восемь лет назад, у них имеется такая возможность.

— О каком участке земли вы говорите?

— Он находится здесь, на континенте Альфа — менее чем в сотне миль отсюда. Прекрасная площадка для космопорта. Когда вы прилетели к нам, губернатор?

— Мне стыдно в этом признаваться, но я прилетел сюда шесть с половиной лет назад на том же корабле, который доставил и Ингерманна.

— Ну, тут нет вашей вины. Простое стечение обстоятельств. Значит, вы не застали тот большой эмиграционный бум? В ту пору наша Компания была заинтересована в развитии местного производства, а межпланетная торговля — в мясе вельдбизонов. Повсюду открывались независимые концерны по изготовлению пищевых продуктов, и, поощряя этот процесс, мы продали им землю севернее города — прямоугольный участок общей площадью в две квадратные мили. Затем поток эмигрантов иссяк, а многие из прибывших улетели обратно. Для них здесь просто не нашлось работы. Большинство новых компаний разорились. Некоторые фактории прекратили свою деятельность, и большинство из них так и остались недостроенными. Часть земли отошла в уплату банку. Остальные участки попали в руки перекупщиков и ростовщиков. А после знаменитого суда по делу пушистиков почти все документы на право собственности приобрел Ингерманн. Только он и скупал тогда недвижимое имущество. Остальные надеялись получить землю даром — по декрету правительства.

— Да, вероятно, он получит какую-то прибыль от этой сделки, но управлять космопортом и торговлей будут люди, вложившие капитал. Не так ли?

— Конечно, особенно вначале. Однако это честный бизнес, и Ингерманн им не интересуется. Он надеется, что население планеты в ближайшие пять лет увеличится в два-три раза. При восьмидесяти процентах земли, отданных в общественные владения, это вполне реальный расчет. Большинство людей станут избирателями, и Ингерманн уже сейчас пытается заручиться их поддержкой. Как и все отъявленные жулики, он хочет взять власть демократическим путем.

Если это ему удастся… Позиция Бена была надежной и незыблемой: он назначенный колониальный губернатор. Хотя тот же Ингерманн называл его марионеткой, получившей власть в результате военной интервенции. Однако правление колониального губернатора было ограничено моментом создания законодательного органа, и оно могло быть продлено лишь с разрешения этой структуры власти. Рейнсфорд не питал никаких радужных надежд относительно депутатов, попавших под контроль Ингерманна. И знал, что думал по этому поводу Виктор Грего.

Тем не менее ему следовало сохранять предельную осторожность. Грего хотел вернуть Компании прежнее господство над планетой, которым она обладала до открытия пушистиков. При этой мысли Бен почувствовал вспышку возмущения.

Почти стемнело. Пушистики проверили прочность решетчатого каркаса беседки и сбились в кучку, ожидая, когда Папа Бен и Папа Вик посмотрят на их работу. Оба человека подошли и, оценив мастерство пушистиков, высказали свою похвалу. Грего взял Алмаза на руки. Флора и Фаун присели отдохнуть.

— Я уже думал об этом, — сказал Бен, вновь устроившись в шезлонге и посадив пушистиков на колени. — Большинство старых планет перенаселено, а на Терре уже некуда ногу поставить. Не пройдет и года, как к нам хлынет поток людей. И если я стабилизирую положение…

Выждав паузу, Грего бесстрастно произнес:

— Если вас обременяют службы общественного благосостояния, можете на какое-то время забыть о них. Я знаю, Компания хотела отказаться от общественных служб в течение трех месяцев, но это решение было принято сразу после вердикта Пендарвиса, и никто не представлял себе, как сложится дальнейшая ситуация. Если хотите, мы можем поддерживать их на своих субсидиях еще один год.

— К тому времени у правительства не будет денег, — сказал Бен. — А вы потребуете компенсации.

— Конечно, потребуем. Но вы можете рассчитываться с нами не золотом и не банкнотами Федерации, а налогами, облигациями и акциями на землю…

Акции на землю? А ведь это неплохая идея. Закон гласит, что колониальное правительство должно отдать землю гражданам Федерации. Но нигде не говорится, что это надо делать бесплатно. Таким образом правительство получает еще одну доходную статью!

А что, если компания «Заратуштра» пытается загнать правительство в долги? Они готовы пойти на все, чтобы вернуть себе господство над планетой, которого их лишили пушистики.

— Вы можете поручить это дело Гасу Браннарду, и он обсудит его с Лесли Кумбсом, — предложил Виктор Грето. — Надеюсь, вы доверяете ему и не ждете от него какого-то подвоха.

— Хорошо, мистер Грего. Я подумаю над вашим предложением. И благодарю вас за помощь. Реорганизация общественных служб тревожила меня больше всего остального.

Однако Бен Не чувствовал облегчения. Как не чувствовал и благодарности к этому человеку. Им овладели замешательство и гнев — гнев на себя, а не на Грего.

Глава 19

Пригибаясь за краем невысокого утеса, Герд ван Рибек медленно поворачивал диск сканера на маленьком экране. Вид плавно изменялся. Видеокамера была установлена пятьюдесятью футами ниже утеса и пятьюстами ярдами левее. На экране ничто не двигалось, кроме ветвей и листвы, танцующих под ветром. Из динамика доносилось мягкое жужжание насекомых, которое изредка нарушалось звонкими «твит-твонк» сексуально озабоченного самца птицы-банджо. Внезапно внимание Герда привлек какой-то странный звук, пробившийся сквозь шелест опавшей листвы. Он слегка повернул регулятор громкости.