Семь крестов - Николай Прокошев

– Ваши цены вполне устраивают господина да Сильва, – шепнув что-то на ухо португальцу, переводчик махнул слугам, чтобы те поменяли «шишу». – Он даже не собирается торговаться. Большую часть груза отправим морем – нужны еще люди на корабли. В общем, нам требуется не менее сорока пяти человек. Есть столько?

– У нас полторы сотни отборных солдат, прошедших сквозь ядра, стрелы, копья и лапы тигров! Вон, к примеру, Даг легко разгибает подкову, а Хьердис попадает ножом в муху с тридцати шагов. Любому из моих людей я доверю свою жизнь и жизнь своих детей не задумываясь.

– Похвально. У нас будет еще одна особая просьба. – Густаво очень любит отбиваться от каравана, прошу вас, следите за ним пуще зеницы ока. Если с ним что-нибудь случится, господин да Сильва не переживет. Это его старший сын…

– Будет как у Христа за пазухой, обещаю, – Тронд успокаивающе поднял руку. – Доставим ровно по часам туда и обратно. Кстати, как он поедет назад в Португалию? С нашими людьми или с другими?

– Господин да Сильва пока не решил, куда затем отбудет господин Густаво. – Во время разговора парнишка, стоя в дверях, живо глазел на улицу. – Домой, а может статься, в Ломбардию или в Прованс к компаньонам отца. Заказчик на днях сообщит решение.

Если при Дуарте сынок еще хоть как-то держался возле обоза, то стоило тому укатить восвояси, как Густаво совсем отбился от рук. Во время очередной прогулки по Кёнигсбергу парень как сквозь землю провалился. Только через несколько часов его отыскали на маслобойне в Штайндамме – оттуда прибежала запыхавшаяся служанка и сообщила, что какой-то ряженный в пух и прах темнокожий подросток едва не свалился под пресс в чан с молоком. Потом его обнаружили запутавшимся в птичьих силках в лесополосе за Трагхаймом, в другой раз он едва не утонул в Прегеле, пытаясь поднять какой-то камушек.

Словом, хлопот отрок доставил еще больше, чем сбежавшее молоко неуклюжей хозяйке. Все его интересовало, везде хотелось залезть, пощупать, понюхать, попробовать. Бедняга переводчик – он остался с парнем – вместе с бойцами сбился с ног в поисках озорника. Наконец настал день отправки.

Пес выразил пожалевшему о своем неосмотрительном предложении другу сочувствие, пожелал удачи и зоркого глаза. Пожав руку взволнованному седому толмачу, прусс проводил караван в долгую дорогу. Специально приглашенный накануне Михаэль освятил поездку, окропил святой водой чело Густаво, чтобы «Господь не допустил беды» и обещал молиться за успех дальнего перехода.

Все передряги прошедших дней совершенно отвлекли Гектора от дурных мыслей, связанных с разрывом семейных отношений. Только упорная работа могла помочь забыться. Магнус уехал одновременно с господином да Сильва, теперь прусс оставался один на один с сотней почти неуправляемых наемников. Иным из них уже было под шестьдесят, как они могли слушаться человека вдвое моложе себя? А те, кто помоложе, сойдя с кораблей, сразу неслись в трактиры заправляться выпивкой.

Возможно, Тронду они бы и покорились, как земляку и хранителю традиций, а какого-то непонятного иноземца признавать не спешили. Помощников у Пса с ними быть не могло, статус начальника надо было заслужить, несмотря на суровые речи Магнуса о подчинении новому руководству. Словно тараканы из бани, разбегались лучшие северные воины по злачным заведениям города, некоторые умудрялись притаскивать за собой продажных девиц и новых друзей с весьма красноречивой внешностью и замашками.

Одновременно с отъездом Тронда Кёнигсберг достигли тревожные известия из столицы. Верным магистру братьям удалось раскрыть и предотвратить предательский заговор по убийству фон Плауэна-старшего, пленению его кузена и передаче Кульмских земель Польше.

За всем этим стоял комтур Редена Георг фон Вирсберг и тот самый светский рыцарь польского происхождения, основатель Лиги Ящериц[159], Николас фон Ренис, который подал на Танненбергском сражении ложный сигнал к отступлению.

Несмотря на условия Торуньского мира, запрещающие любые преследования отступников и перебежчиков, по настоянию Генриха-младшего фон Ренис и все его потомки мужского пола взошли на эшафот. Над фон Вирсбергом сжалились, и хотя за содомию, уход к неверным и, самое главное, малодушие перед лицом врага по уставу полагалась смерть, его заточили в острог на всю жизнь.

Георг был членом ордена, в отличие от Николаса, а это означало, что враги у тевтонов существовали не только извне, но и непосредственно внутри ордена. Государственной изменой запахло из каждой пекарни. Поползли слухи о новых налогах, в связи с чем возопили даже немые.

Вот в такой обстановке всеобщей напряженности и приходилось работать Гектору. Впервые с того времени, как появились харчевни, люди стали есть в них молча: каждому казалось, что за ним следят орденские соглядатаи, готовые отрезать «паршивый язык». Жители Пруссии начали сторониться друг друга на улицах, перекидываясь лишь парой бесполезных слов, даже дома семьи отходили ко сну, будто воды в рот набрали. Однако разумный человек со всего сможет извлечь пользу.

Незадолго до праздника Вознесения Господня совладелец «боевого братства» обошел все питейные заведения города и требовательным тоном отговорил хозяев принимать у себя его бойцов, ибо, согласно новому указу «о деятельности наемных войск на землях Прусских», каждый, кто подаст наемнику хотя бы глоток пива, вина или другого крепкого напитка, подвергнется штрафу в размере до пяти хальбшоттеров, так как наемнику должно сохранять трезвый ум в преддверии возможной опасности и угрозы с вражеской стороны. Для пущей убедительности прусс водил с собой пару знакомых полубратьев. Через три дня такой указ был действительно принят.

Наемники быстро догадались, откуда дует недобрый ветер, и потому решили устроить Гектору темную, подловив его перед собственным домом. Измученный и уставший, Пес не стал доходчиво объяснять необходимость в таких мерах. Зато он без особого труда раскидал десяток маститых бойцов как слепых щенят: на выручку мгновенно пришли сверхспособности, а после так же устало поплелся домой, чтобы хоть чуточку отдохнуть.

Кто бы мог подумать, что такие кардинальные меры, вызванные самими скандинавами, остудят их наглый и бескомпромиссный нрав. Наутро уже определившиеся предводители отдельных групп нордических воинов извинились перед хозяином такими теплыми искренними словами, что Ойстен – временный переводчик и учитель немецкого языка – поначалу даже не поверил своим ушам.

Очень хорошо, что все сложилось именно так, поскольку обещание, данное маршалу, никто не отменял. Страна действительно переживала не лучшие времена, и каждый обученный человек мог переломить ход истории в ее пользу.

Таким образом, первую половину дня Пес проводил в крепости, вторую – в конторе. Боевая подготовка новичков и догляд за викингами, а также переговоры и письменная корреспонденция с новыми заказчиками отнимали почти все его силы. Он даже забыл о последней просьбе Матиаса, да и сам мальчик старался не попадаться лишний раз ему на глаза. Словом, прусс пахал как вол, почти полностью отрешившись от личных забот, ел два раза в день, выгнал всех слуг – сам прибирал по дому, чтобы никто не мешал.

– Ну что, Песик, тяжко тебе? – помимо трудных ситуаций, Бэзил любил еще появляться перед сном. – Умаялся, бедняга, а вот люди так живут всю жизнь, представь…

– Да я не знаю, что ли? – Пес повернулся лицом к окну. – Не ищи в жизни легких путей, помнишь? С этой беготней ноги уже по щиколотку стер. Тронд еще, как назло, укатил. Доехали или нет, поди разбери. С этим сорванцом хлопот не оберешься.

– В общем, так – наше путешествие подходит к концу. Осталось сделать последний выбор, но сначала могу ответить на некоторые твои вопросы. Знаю, тебе есть что спросить.

– Кто ты?

– Раньше я тоже был человеком, – предаваясь воспоминаниям, дух заметно оживился. – Только у меня не было наставника, к моменту смерти я подошел полностью подготовленным и вот теперь здесь – среди других, скажем так, существ.

– Не может быть! И что же вы там делаете, кроме того, что нас лбами сталкиваете? – сонливость Гектора как рукой сняло. – Много вас там? Женщины есть? Какие развлечения?

– Ты – мое главное развлечение, дружок, ха-ха. Я уже говорил о том, что меня сослали к вам за… неподчинение. Разгал был моим начальником, меж нами возник спор, и Старшие отправили нас выяснять отношения на Землю с помощью местных жителей.

– Ловко устроились, ничего не скажешь!

– Выходит, правда моя. Я отстоял свою честь, могу теперь возвращаться…

– Подожди, но почему ты выбрал именно меня? – прусс сразу же вспомнил их первый разговор. – Чем же я так отличаюсь от других?