Мои двенадцать увольнений (СИ) - Комаров Артем А. "КАА"

Принесла нелегкая, что ж тебе в Вене не сиделось, а? Если есть в мире выпечка, которую я не люблю, то это определенно штрудель. Шеф притащил мне его, как сувенир из Вены, лучше бы диск с оперой притащил или репродукцию Климта. Что ж никогда я не пойму прелесть этого десерта, скормила его девочкам, пока Андрео не видел. А сама открыла папочку с фотками с новогоднего гранд-тур-вояжа. За их разглядыванием меня и застукал Ковин. Побурчал немного и сел разглядывать рядом.

— У нас много работы.

— Да.

— А мы фотки разглядываем.

— Так обед, можно и поразглядывать.

— Лучше пообедать Николь, сегодня будете допоздна.

Допоздна, значит допоздна. Вечер обещал плавно перетечь в ночь, рабочую ночь, и вот откуда у него силы круглосуточно работать, только же прилетел, должен был устать, а нет, бодр и трудолюбив, как всегда. Совещания, совещания, совещания и еще одно совещание в два часа ночи, решил он перед сном с Кравцом побеседовать, и почему нельзя было это сделать без моего участия? Хотя Арчика и Марго была рада увидеть.

— Вы все лекарства пьете?

— Пью. Слава заставил.

— Хорошо. Не хочу, чтоб опять разболелись.

Его рука легла на мою пятую точку.

— Вы охренели?

— По шраму соскучился.

Да, уж, его пальцы как раз и блуждали там, где у меня шрам, только это как-то уж совсем не вписывалось в отношения «начальник — сотрудник», и если честно, то вся наша работа в эти отношения не вписывалась.

— На месте шрам, можете не переживать на его счет. И руку можете убрать.

— Убедился, что на месте, руки убрал. Домой поехали.

— Вы домой. А у меня еще встреча.

— В такое время?

— Да.

Не хочу я, чтоб он знал, где живу. Должна быть в женщине какая-то загадка, пусть хоть мое место жительство, а то про шрам он и так уже все знает, почти все, вот историю его возникновения он из меня не вытянет.

Утром на работу я не проснулась, точней тело-то пришло, а вот все остальное так и осталось где-то под уютным и теплым одеялом. А шеф был уже бодр и весел, весел и трудолюбив, весел и деятелен. Кажется, я его сегодня возненавидела.

Часа через два я все же решила проснуться, как раз вовремя, опять какая-то гадость по почте прилетела, надо разбираться. Мебель! Идитъ твою налево, мебель будет только в конце мая. И главное исполнитель так спокойно пишет — сообщаю Вам, что мебель будет двадцать седьмого мая, и все, больше написать же ничего не надо.

Семен Валерьевич, бедный, его тут же на ковер дернули, и меня заодно. Хотя я-то какое отношение к этой мебели имею? Шеф постановил, чтоб мебель была в нужное время или нас ждут большие неприятности. Я вот какое отношение к этому всему имею? Максимум могу позвонить и переговорить с директором, помурлыкать в трубку, разбудить фантазию, наобещать много чего интересного в обмен на мебель. Только почему я?

Всю свою сознательную жизнь стараюсь держаться подальше от ремонта. Просто в несознательной части успела свалиться в бетон, обжечься об асфальт, разбить стеклянную дверь головой, вылить на себя полбанки краски и закутаться в намазанные клеем обои. Вот после этих подвигов мы с ремонтом сторонимся друг друга. Но раз шеф поручил взять на контроль поставку мебели, то придется влезать, только шашку заточу. Не знала я тогда, что скоро ремонт станет мой основной работой и не только он.

Кто кого перемурлыкает, так можно было обозначить разговор с поставщиком. Мне пришлось пускать в ход тяжкие вздохи и протяжные постанывания. Директор фабрики мужчина молодой, можно его и повозбуждать немного. Он пускал в ход бархатистый баритон, южный акцент и итальянскую страстность. Что ж, обещали все сделать вовремя, даже чуть раньше, ведь клиент очень перспективный (пришлось наврать про огромный объект, на которые будет поставляться их мебель, если этот заказ полностью удовлетворит моего шефа, почти стандартная ложь всех сотрудников отдела поставок). Поставила себе напоминалку, буду звонить через каждые два дня, узнавать как наша мебель. А пока надо пойти, посмотреть кто это такой спокойный в отделе поставки, что это за толстокожий Верп И.А.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Молоденькая девушка Ирина Алексеевна встретила меня убийственно спокойным взглядом, даже скорей безразличным. О, довели девочку, скинули на новенькую самого Биг Босса, вот она со страху успокоительные и ест, много ест, жрет если точней. Ведь о крутом нраве да склочном характере Ковина уже легенды по конторе ходили. Правда, основная часть их появилась вместе с моими увольнениями. Не, с такими нервами здесь работать нельзя. Не моя это кадровая проблема, но девочку было немного жаль.

Семен Валерьевич решил перевести ее в филиал, чтоб пообтесалась и нервы восстановила. И теперь нашей мебелью занялась проверенная во всех отношениях, сношениях и баталиях Тринькина Ольга Васильевна, хамоватая на мой взгляд (и это на моем-то фоне). Не, буду заниматься мебелью сама. Да и с кем я еще помурлычу в рабочее время по производственным делам.

— Так, еще надо стекло выставить и кран вызвать, — делился своими планами на ремонт Семен Валерьевич. Мне это было так интересно, просто так интересно, что я даже не запомнила, зачем кран понадобился.

Так, опять пора включать ежика-мазахиста, пора иголки загонять людям во всякие мягкие места, а то расслабились, на письма не отвечают.

А что отвечать? А зачем? Начальник отдела уходит, отвальную устроил, у всего отдела выходной, прям с обеда выходной. И только я, злыдня игольчатая, что-то хочу от них в их законный выходной.

Пятнадцатиминутный сон освежает, жаль, что разбудил меня все же шеф, а не будильник, не мог притащиться ко мне на тридцать секунд позже.

— Идите домой, Ники.

— Я уже в норме. Через двадцать минут едем на очередную встречу.

— Как хотите.

Даже если не очень хочу, надо. Потом из шефа и слова не вытяну, через пару дней вспомнит, что я должна была много чего сделать и почему-то не сделала. Прослушала я этот бизнес-ужин без должного интереса, да и Ковин как-то не слишком был внимателен, то и дело отвлекался от прослушивания спикеров на разговоры со знакомыми. В мою сумочку опять перекачивали многочисленные визитки, но ими я займусь завтра.

— Можно было и не приезжать, — констатировал мой шеф в десять вечера.

— Надеюсь, с утро у нас бизнес-завтрак не запланирован?

— У Вас нет, у меня встреча, буду ближе к обеду.

— Ее нет в календаре.

— Личная встреча.

— Ага, значит, завтра я могу опоздать, потратить полчасика на медленное прочтение книжки за чашечкой черного чая с сырниками.

— Можете. Разрешаю.

Да, как же хотелось воспользоваться этим разрешением. Только шеф подзабыл, что завтра я замещаю его на очередном совещании административного управления, туда он решил не ходить, делегировав мне все полномочия, только по самым срочным и тяжелым вопросам к нему обращаться, если сама не пойму как поступить. А потом с финансистами такое же совещание, но на эти он еще иногда заглядывал, потом с юристами встреча, сам он на эти сборища не ходил, а меня зачем-то заслал. Да, пригодились мне все эти походы в дальнейшем.

Утром я привычно поливала цветы и делилась с ними анекдотичной мудростью.

— Если женщина говорит: "Ладно, Я все поняла…", значит, ничегошеньки она не поняла, но зато напридумала себе столько, что уже и не переубедишь…

— Это точно. Вы же опоздать собирались?

Опять бесшумно подкрался. Однажды это закончится или моим инфарктом, или его пробитой головой.

— А у Вас личная встреча.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Перенеслась.

— Не опаздалось.

— Пошлите пить чай, я принес восхитительное ежевичное суфле.

Суфле действительно было изумительным. Но весь эффект от прекрасного десерта испортило совещание. Не надо делать добро!

— Значит так, дорогие мои коллеги, Андрей Владимирович поручил мне контроль за поставкой этой мебели, и если мне будет нужен отчет о вашей работе по этому направлению я вас из-под земли достану. А вам я отчитываться не должна. Если есть вопросы по моим полномочиям, то можете уточнить у Ковина.