Дурная Слава - Дино Динаев

— Что это? — спросил он шепотом у старухи.

— Крысы, — так же шепотом ответила она. — Они у меня пальцы на ноге отъели, когда я зимой заболела. Холодно тут зимой.

— Они что не давали тебе никогда одежды?

— Я забыла, что это такое.

Он кинул камнем в темноту. Раздался возмущенный писк, топот лапок, потом твари сшиблись. Там их было много. Крысы еще побаловались, то ли игрались, то ли дрались всерьез и удалились. Почти сразу шорох раздался с другой стороны. Бен подобрал камень побольше и кинул туда. В ответ в темноте кто-то ойкнул.

— Кто здесь? — спросил Бен. — Отвечай, иначе кирпичом получишь!

— Бен, ты? — раздалось в ответ.

— Я, — изумленно признался Бен. — А ты кто? Откуда меня знаешь?

Мрак шевельнулся, сгустился уже ближе.

— Осторожно, тут яма! — предупредил Бен.

Раздалось металлическое позвякивание, потом щелчок и свет затопил яму. Над ними на корточках сидела Полина и палила зажигалку. Даже сквозь темные очки Бен увидел, как при виде его голого и выпачканного в земле, округлились ее глаза.

— А это кто? — кивнула она на старуху.

— Вера Хан.

Она не смогла сдержать изумленный стон.

— Ты как здесь оказалась? — спросил Бен восторженно.

Она рассказала, что не застала его в офисе буквально пару минут, но успела увидеть, как он уезжает со двора. Разузнав, что Бен взял отгул, она сразу поняла, куда он мог направляться. Конечно, в Новоапрельск. Уговорить Жоржика Кузькина свозить на его старой таратайке в соседний город, не составило никакого труда.

В городе она сразу велела ехать на Октябрьскую. А потом она увидела его машину.

Она нашла щель в окне, и увидела, как Кривоноговы раз за разом спускались в подпол. В дальнейшем она повторила путь Бена: обошла дом и залезла в подпол из соседней половины дома.

— Соображаешь, у тебя мужской склад ума, — похвалил Бен, а она почему-то обиделась.

— А у тебя женский. Я к нему со всей душой, а он камнем.

Однако надо было думать, как выбираться. Бен спросил у девушки нож.

— Очень редко ношу собой, — призналась девушка. — Магерамов, у тебя, что крыша поехала, ты б еще домкрат спросил!

Бена как молнией пронзило. В машине должны были быть инструменты. Бен попросил девушку быть осторожной, мучители могли вернуться в любой момент. Не хватало, чтобы и Полина угодила в силки. Когда девушка ушла, и все снова погрузилось во мрак, Бена едва не охватила истерика, он представлял, что она никогда не вернется, что ее поймают, а Кузькина захватили еще раньше, и теперь устроили ловушку девушке. В общем, мания преследования в цветущей форме. Если выпутаюсь, напишу диссертацию, как люди сходят с ума, прикинул Бен.

Полина вернулась очень быстро и кинула ему тяжелую сумку. Там оказался автокомплект «Ниагары». И о чудо, в нем обнаружились гидравлические ножницы.

Счастлив тот, о ком позаботились буржуи. Они даже предусмотрели возможность, что придется освобождать водителя, зажатого в покореженной машине. Хоть аварии и не случилось, но чтобы снять с цепи двух голых людей тоже сгодится.

Перекусить цепи на себе и Вере оказалось самой легкой задачей. Труднее оказалось другое: старушка наотрез отказалась выбираться из ямы.

— Я там умру, — повторяла она.

Потеряв терпение, Бен хотел вытащить ее силой, тогда она оцарапала его до крови.

Никогда не стриженные, все в изломах, с черной каймой, у нее оказались не ногти, а когти. Бен ругался вполголоса.

— Нельзя так, это же человек, женщина, — попеняла Полина и стала ворковать. — Верочка, дорогая, пойдем, там цветочки, солнышко, Бенчик тебе букетик подарит.

Только женщины умеют по-настоящему уговаривать. В голосе Полины появились неведомо откуда материнские нотки. Причем, Бен вспомнил свою, и нежный голосок девушки напомнил ему колыбельную, у него даже глаза стали слипаться.

— Не спи, Магерамов! — привел его в себя яростный шепот.

Вера уже вылезала. Бен выбрался следом и, поддерживая несчастную с двух сторон, они двинулись. Зажигалку погасили. Старушка стонала и кряхтела и сразу выбилась из сил. Мышцы были атрофированы, и она самостоятельно смогла сделать лишь пару шагов, которые делала в яме, чтобы отойти в угол по нужде. Несчастная затихла, потом вдруг задергалась.

— Полина, скорее, ей плохо! — поторопил Бен.

Полина выбралась первой, Бен подал ей старушку. Она оказалась настолько невесома, что слабых сил девушки хватило, чтобы вытащить несчастную.

— Она не реагирует на свет! — воскликнула Полина. — Скорее на воздух!

Бен вынес и положил на крыльцо сухонькое тельце.

— Вы свободны! — сказал Бен. — Что с вами? Вам плохо?

— Я вижу солнце, — прошептала Вера.

— Господи, она ослепла! Нельзя было так резко ее выносить, — расстроилась Полина.

Бен послушал грудь, поднялся. Она была мертва. Полина разрыдалась и никак не хотела оставлять умершую, хоть Бен и убеждал, что теперь ей все равно. Покойницу занесли в дом и приперли дверь колодой.

Они вышли через давно не пользуемую калитку. В доме Кривоноговых не горело ни огонька.

— Сволочи! Кроты поганые! — сжала Полина кулачки.

— Ничего, мы им устроим! — пообещал Бен.

В «Ниагаре» нашелся рабочий комбинезон, но ключи от машины остались в одежде, отобранной Кривоноговыми.

— Машину оставим, заблокируем все дверцы, ничего ей не сделается. Потом заберем.

Где твой Кузькин?

— Ты что, ничего не хочешь сделать с этими уродами? — возмутилась Полина. — Милицию вызвать надо!

Трудно было объяснить, почему Бену не нужны были долгие объяснения с милицией.

Действовать надо было быстро. К тому же у него были свои соображения насчет Кривоноговых, но Полине он их не раскрыл, как бы она не просила.

Через пару дворов они нашли машину Жоржика. В салоне тихо играло "Морское радио", самого парня не было видно.

— Жоржик, ты где? — крикнула она.

Он зажал ей рот. Она вырвалась и долго отплевывалась. Бен поднял с земли самокрутку.

— По-моему твой кавалер пук не только пьет, но и курит.

Жоржик, которого они нашли в кустах, с трудом сфокусировал на них взгляд.

— Я вас видел, вы трахались, животные, ты мне изменила, — палец на Полину, потом палец на Бена. — Ты бегал голый, чертов извращенец.

Под ногами валялись деньги и права. После безрезультатных поисков стало ясно, что ключи Жоржик потерял. Девушка дала ему пощечину, впрочем, он ее не почувствовал.

— И я любила такого урода. Он рыжий к тому же. Неврастеник и истерик. Накурился, видишь ли, из-за того, что я ему изменила. Да у тебя табаку не хватит, щенок!