Бытие и сознание - Сергей Рубинштейн

255

В «Физиологии нервных центров» И. М. Сеченов писал: «Самой существенной стороной в деятельности нервных регуляторов является согласование движения с чувствованием» (Физиология нервных центров. – М., 1952. – С. 27). И далее: «Чувствование повсюду играет в сущности одну и ту же сигнальную роль…» (Там же). Фундаментальное для рефлекторной теории Сеченова – Павлова представление об ощущении и восприятии как сигнале действительности связано, по существу, с ролью ощущений в регуляции движения.

256

«В этом отделе исключительно, – писал И. П. Павлов, – происходит высший анализ и синтез приносимых раздражений, и отсюда уже готовые комбинации раздражений и торможений направляются в эфферентный отдел». Павлов И. П. Поли. собр. соч. – С. 105. – Т. III, кн. 2. (С. Р.)

257

Там же. – С. 104—105.

258

Помимо ряда предшествующих работ П. К. Анохина, в частности его работы «Узловые вопросы в изучении высшей нервной деятельности» (Проблемы высшей нервной деятельности. – М., 1949. – С. 75—78), см. его статью «Особенности афферентного аппарата условного рефлекса и его значение для психологии» (Вопросы психологии. – 1955. – № 6. – С. 16—38). См. также: Бернштейн Н. А. К вопросу о природе и динамике координационной функции // Ученые записки МГУ. – Вып. 90. Движение и деятельность. – М., 1945. – С. 22—90.

259

Теория информации в кибернетике воспроизводит именно модель мозга, работающего на основе обратной афферентации, информирующей центр управления о всех изменениях на периферии, так что последующие «приказы», идущие из центра, непрерывно учитывают все изменения, происходящие на периферии в результате выполнения предшествующих «директив» из центра.

260

См. Сеченов И. М. Физиология нервных центров. – М., 1952. – С. 33.

261

Бернштейн H. А. О построении движений. – М., 1947. – С. 16.

262

Там же.

263

И. М. Сеченов говорил, что здесь действует «нечто», выполняющее по отношению к движению ту же сигнальную функцию, которую обычно выполняет ощущение (Физиология нервных центров. – М., 1952. – С. 22).

264

Характеризуя уровень действий, Н. А. Бернштейн (О построении движений. – М., 1947) отмечает «характерное для психологической иерархии уровней постепенное возрастание их объективации, направленности на активное, изменяющее мир взаимодействие с последним» (с. 121). Характеризуя движения уровня пространственного поля, ориентирующиеся не на предмет в его качественной характеристике, а на перемещение в пространстве, которое Н. А. Бернштейн считает движением более низкого уровня, предшествующего предметным действиям, он отмечает более синтетически обобщенный и, главное, объективированный характер их афферентации по сравнению с движениями более низких уровней. Движения этого уровня имеют целевой характер: они ведут откуда-то, куда-то и зачем-то (с. 83); они «экстравертированы, обращены на внешний мир» (с. 84). «Самый замечательный по резкому отличию от афферентации предыдущего уровня признак пространственного поля – это его объективированность» (с. 82). «Этими свойствами пространственного поля как ведущей афферентации определяются и основные характеристики управляемых им движений» (с. 83). Нам представляется сомнительным отнесение Н. А. Бернштейном движений «пространственного поля», осуществляемых по отношению к абстрактному пространству, к уровню более низкому, предшествующему предметным действиям. Для конкретной иллюстрации своих уровней Н. А. Бернштейн приводит данные, полученные А. Н. Леонтьевым и его сотрудниками (см.: Леонтьев А. Н. Психологическое исследование движений после ранения руки // Ученые записки МГУ. – 1945. – Вып. 90). При задании: «сними с крючка кепку» или другой повешенный на нем предмет, у больного с нарушенными движениями амплитуда подъема руки оказывается в среднем на десяток сантиметров больше, чем при задании коснуться пальцем высоко расположенной точки на листе бумаги. По этим данным, движение в пространственном поле оказывается труднее выполнимым, чем предметное действие. Это плохо вяжется с представлением о движениях пространственного поля как более элементарных, чем предметные действия. Эти данные скорей говорят в пользу предположения о том, что движения, осуществляемые по отношению к «абстрактному» пространству, представляют собой более высокий уровень, чем действия с предметом. Поэтому их выполнение оказывается более трудным для больных и удается им в меньшей мере. Их афферентация предполагает дальнейшую по сравнению с предметными действиями генерализацию и абстракцию. Поэтому они включают ту «объективированность», которая закономерно связана с вышеотмеченным переходом от простой реакции на раздражитель к действию с предметом, с вещью как объектом.

265

См.: Gоldstein K. und Gelb A. Psychologische Analyse hirnpathologischer Falle, 1920; Head. Aphasia und Kindred Disorders of Speech, vol. I, II. Cambridge, 1926. См. также сб.: «Новое в учении об апраксии, агнозии и афазии». – М., 1934 (особенно статью М. Б. Кроля «Старое и новое в учении об апраксии»); Лурия А. Р. Травматическая афазия. – М., 1947. – Раздел Б «Исследование праксиса». – С. 188—196; Critchley. Parential Lob. – London, 1953.

266

«В случае круга, изображаемого преподавателем математики на доске, – замечает Н. А. Бернштейн, – ведущим моментом является не столько воспроизведение геометрической формы круга (как было бы, если бы на кафедре вместо учителя математики находился учитель рисования), сколько полуусловное изображение соотношения рисуемой окружности с другими элементами математического чертежа. Искажение правильной формы круга не нарушит замысла лектора и не возбудит в его моторике никаких коррекционных импульсов, которые, наоборот, немедленно возникли бы в этой же ситуации у учителя рисования» (Бернштейн Н. А. О построении движений. – М., 1947. – С. 35—36).

267

Куда ведет и что в общем плане означает точка зрения изложенной Джемсом теории автоматизма, достаточно отчетливо выступает из дальнейших рассуждений автора. Вслед за цитированными выше словами об объяснении «Гамлета», «каждой помарки и переделки» в нем Джемс пишет: «Подобным же образом теория автоматизма утверждает, что мы могли бы написать подробнейшую биографию тех 200 фунтов, или около того, тепловатой массы организованного вещества, которая называлась Мартин Лютер, не предполагая, что она когда-нибудь что-либо ощущала. Но, с другой стороны, ничто не мешало бы нам дать столь же подробный отчет о душевной жизни Лютера или Шекспира, такой отчет, в котором нашел бы место каждый проблеск их мысли и чувства. Тогда душевная жизнь человека представилась бы нам протекающей рядом с телесной, причем каждому моменту одной соответствовал бы известный момент в другой, но между тем и другим не было бы никакого взаимодействия».

268

Деятельность в этом смысле означает функционирование органа. Характеристика функции органа как деятельности подчеркивает роль в его функционировании взаимодействия организма со средой в отличие от трактовки функции как отправления органа, детерминированного якобы только изнутри.

269

Их мы обычно разумеем, говоря о психических явлениях.

270

На этом частном примере выступает теоретически важное соотношение категорий отношение и чувство. Всякое отношение психологически выступает в форме чувства, или стремления, или идеологически оформленного оценочного суждения. Одно и то же отношение находит себе, таким образом, выражение в сфере и чувств, и воли, и мышления: это не «функциональное», а «личностное» образование. В пределах одной и той же сферы – в данном примере эмоциональной – одно и то же отношение наше к человеку выступает применительно к разным обстоятельствам в форме различных чувств, связанных между собой тем, что они выражают одно и то же отношение. В эмоциональной сфере отношение – это генерализованное чувство, которое в этой своей генерализованности приобретает определенную устойчивость; чувство-отношение этим отличается от чувства-состояния. Отношение может выступить и как стремление, которое также может быть представлено и в форме актуального состояния личности и в форме генерализованной устойчивой ее устремленности или направленности.

В советской психологии к проблеме отношений привлек внимание разрабатывающий ее В. Н. Мясищев. Для того чтобы понятие отношения заняло свое место в системе психологии, необходимо разработать вопрос о его взаимоотношениях с различными психологическими формами его проявления. Отношение к окружающему – это прежде всего отношение индивида к тому, что составляет условия его жизни. Но первейшее из первых условий жизни человека – это другой человек. Отношение к другому человеку, к людям составляет основную ткань человеческой жизни, ее сердцевину. «Сердце» человека все соткано из его человеческих отношений к другим людям; то, чего оно стоит, целиком определяется тем, к каким человеческим отношениям человек стремится, какие отношения к людям, к другому человеку он способен устанавливать. Психологический анализ человеческой жизни, направленный на раскрытие отношений человека к другим людям, составляет ядро подлинно жизненной психологии. Здесь вместе с тем область «стыка» психологии с этикой.