Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I - Гэв Торп

— Отчего так?

— Я не знаю. Могу только сказать, что заметил истинность этого.

— Итак, вы думаете, что потому — то жрецы Морра и приобретают иммунитет к болезни?

— Я не утверждал, что у них иммунитет, господин Ягер. И сейчас, и ранее, кто — то из них заболевает.

— И что потом?

— Он отправляется к своему богу, не имея сомнений об особом отношении к себе в загробной жизни, ибо такова сила его веры.

— Это не очень — то утешает, — сказал Феликс.

— Если вам требуется утешение, господин Ягер, — поговорите со жрецом. Я — медик и, к сожалению, должен теперь вернуться к своему образу жизни. Мне жаль, что я ничем более не могу вам помочь.

Феликс ответил ему поклоном.

— Вы уже оказали огромную помощь, господин доктор. Спасибо, что уделили нам время.

Дрекслер также поклонился и развернулся, чтобы уйти. В последнюю секунду он повернулся и заговорил.

— Дайте мне знать, если произойдёт что — нибудь новенькое, — сказал он. — Ищите зацепку.

— Хорошо, — ответил Феликс.

— А я пойду поищу пива, — сказал Готрек.

— Я полагаю, что это хорошая мысль, — сказал Феликс, которому внезапно сильно захотелось очистить рот от привкуса покойницкой.

Феликс уставился внутрь третьей кружки пива и обдумывал то, что недавно увидел. Его голова немного болела от того, что он про себя продолжал считать сенной лихорадкой, но пиво помогло снять эту боль.

Готрек, развалившись, сидел у огня, уставившись на пламя. Хайнц стоял у бара, подготавливая утварь к вечерней суете. Другие вышибалы сжимали свою выпивку и играли с ножом за соседним столом.

Феликс был обеспокоен. Он ощущал себя сбитым с толку и отупевшим. Он знал, что тут должна быть какая — то зацепка, но он её попросту не замечает. Похоже, нечто невидимое и смертоносное убивает жителей Нульна, и он ничего не может сделать, чтобы прекратить это. Это расстраивало. Феликс почти желал ещё одного набега диверсантов или нападения бойцов — скавенов. Что можно увидеть, с тем можно бороться. Или, если выразиться абсолютно точно — с тем, что он видит, Истребитель может сразиться и, вероятнее всего, победить. Размышления, как обнаружил Феликс, не были его сильной стороной.

Когда — то он гордился тем, что считал себя сообразительным и хорошо образованным человеком, учёным и поэтом. Но бесконечные странствия изменили его. Феликс не мог вспомнить, когда в последний раз опускал перо на бумагу, и вчерашняя ночь была первой за долгое, долгое время, когда он открыл книгу с целью получения знаний. Он опустился до роли странствующего искателя приключений, и его мозг, похоже, впал в спячку.

Феликс сознавал, что это выше его возможностей. Он не был таким проницательным детективом, которые действуют в драмах Детлефа Зирка. Честно говоря, он не верил, что в реальной жизни всё складывается таким образом, как в театральной постановке; улики укладываются в чёткую логическую цепочку, неизбежно указывая решение. Жизнь гораздо беспорядочнее. Обстоятельства редко бывают простыми, и даже если имеются настоящие улики, то они сомнительно далеки от того, чтобы иметь одно чёткое и логическое объяснение.

Феликс подумал о Дрекслере. Пока что доктор помогал им и ничего более, но можно было с лёгкостью дурно интерпретировать его работу и его мотивы. Он обладал слишком обширными знаниями в областях, на которые в Империи смотрели неодобрительно, и это было подозрительно само по себе. В тех частях королевств людей, где сильнее распространены суеверия, всего лишь обладание книгами, которыми владел Дрекслер, было достаточной причиной для сожжения на костре. За их прочтение охотник на ведьм мог бы казнить его без суда.

А теперь Феликс сам прочёл одну из таких книг, и о себе — то он точно знал, что не является другом Хаоса. Почему же Дрекслер не может быть в таком же положении? Не может ли он всего лишь быть тем, кем кажется — человеком, который озабочен обретением любых знаний, которые могут помочь ему в его профессии излечивания людей независимо от источника этих знаний? «Всё это слишком сложно», — думал Феликс. Пиво начало кружить ему голову.

В конце концов, в глубине души он знал, что должна быть связь между смертями всех этих людей. В действительности, он был уверен, что уже видел тому доказательство, но просто оказался слишком глуп, чтобы осознать. Пока что единственная связь, о которой он мог думать, это то, что все они оказались в Залах Мёртвых храма Морра — и это само по себе не было связью. Рано или поздно каждый мужчина и каждая женщина окажутся там на пути к погребению в Садах Морра. В своё время каждый житель Нульна завершит свой жизненный путь на этом громадном кладбище.

Феликс хотел горько над этим посмеяться, но затем его осенила мысль. Погоди — ка! Вот она — связь между большинством людей, насколько ему известно, умерших от чумы. Мужчина, которого он видел на улице два дня назад, носил чёрную розу. Другая жертва, из морга, также носила чёрную розу — традиционный символ скорби. Женщина и её ребёнок — вдова и сирота. Только с последним трупом не прослеживалась какая — либо связь, но, возможно, таковая отыщется, если копнуть достаточно глубоко.

Что это означает? Сам Храм Морра вовлечён в распространение чумы? Неужели порча проникла так глубоко? Феликс почему — то сомневался. Первый мужчина, которого он видел, был только что с похорон. А все остальные? Тот, что носил чёрную розу — практически наверняка. Мать с ребёнком? Он не знал, но догадывался, как это можно разузнать. Он поднялся со стула и похлопал Готрека по плечу.

— Нам нужно вернуться в Храм Морра, — сказал он.

— У тебя развилась нездоровая привязанность к этому месту?

— Нет. Я думаю, там может находиться ключ к этой чуме.

Когда они добрались до храма, было уже темно. Но это не имело значения. Ворота были открыты, фонари горели. Как неустанно указывали жрецы, ворота в царство Морра всегда открыты, и человеку не дано знать, когда он пройдёт через них.

Феликс попросил позвать того жреца, с которым они разговаривали ранее. Ему повезло. Мужчина ещё был на службе. Подношение из нескольких серебряных монет принесло информацию, что тот всегда готов поболтать. Феликсу и Истребителю указали на маленькую, скромную прихожую. Стены были уставлены книгами. Это напомнило ему бухгалтерские книги, которыми были уставлены стены отцовской конторы. Некоторым образом, это они и были. В них содержались имена и описания усопших. Феликс не сомневался, что они содержат и записи о пожертвованиях на похоронные услуги и молитвы, предлагаемые храмом. Он ранее имел дело со жрецами Морра.