МЕЛКИЙ СНЕГ (Снежный пейзаж) - Дзюнъитиро Танидзаки

— Когда же мы теперь увидимся, Цуруко? — спросила Сатико.

— Боюсь, не скоро, если, конечно, ты не приедешь в Токио, — ответила Цуруко, высовываясь из окна вагона третьего класса. Она не стала заказывать билеты в спальный вагон, ссылаясь на то, что с детьми ей всё равно не удалось бы заснуть. — В следующем месяце будет выступать Кикугоро.

— Он недавно приезжал в Кобэ, и мы ходили на его выступление в театр «Сётику», по, честно говоря, я не получила такого удовольствия, как прежде, когда видела его в Токио и Осаке. Конечно, в «Ясуне»[102] он был великолепен, но вместо Эндзю-даю выступал другой сказитель…

— Говорят, что в пьесе, которую Кикугоро собирается исполнить в следующем месяце, будет эпизод рыбной ловли с бакланами на реке Нагарагава и он появится на сцене с настоящими, живыми птицами.

— Должно быть, это какая-то новая пьеса. Но ты ведь знаешь, я больше всего люблю Кикугоро в танцевальных пьесах.

— Кстати, тётушка Томинага очень хвалила нашу Кой-сан. Она, дескать, и не подозревала, что Кой-сан так хорошо танцует.

— А разве Юкико не едет с нами? — спросил Масао, заметив, что та по-прежнему стоит на платформе позади Сатико.

Юкико улыбнулась и начала что-то говорить в ответ, но тут раздался звонок к отправлению, и её слов никто не расслышал.

Поскольку с самого начала было совершенно ясно, что она хочет остаться в Асии, Цуруко не стала настаивать на её возвращении вместе со всеми, и, хотя Юкико не спросила у неё разрешения задержаться, всё решилось само собой.

Послушавшись совета Юкико, Сатико не стала заводить со старшей сестрой разговор о Таэко. Последняя, как видно, истолковала её молчание в свою пользу и ездила в Нисиномию уже не таясь. Если бы она выбирала для своих встреч с Окубатой дневное время, было бы ещё полбеды, но она могла по нескольку вечеров кряду не появляться в Асии даже к ужину, и Сатико было неприятно ловить на себе сумрачные взгляды мужа. В последнее время и она, и Тэйноскэ, и Юкико старались не произносить вслух даже её имени, но это лишь усугубляло общую неловкость.

Опасаясь, как бы поведение сестры не послужило дурным примером для Эцуко, Сатико и Юкико пытались внушить ей, что Кой-сан приходит домой поздно, потому что занята работой в студии, но девочка, судя по всему, не очень-то этому верила. С некоторых пор она тоже избегала упоминать за столом о Таэко. Сатико не раз просила сестру вести себя более осмотрительно, хотя бы ради Тэйноскэ и Эцуко, та кивала в ответ и несколько дней возвращалась домой вовремя, но вскоре, всё начиналось сначала.

В конце концов Тэйноскэ, как видно не в силах больше сдерживаться, спросил жену:

— Ты говорила с Цуруко о Кой-сан?

— Видишь ли, я хотела, но мне не удалось найти подходящий момент…

— Как так? — В голосе Тэйноскэ звучал упрёк.

— Честно говоря, я спросила мнение Юкико, и она посоветовала мне ничего не рассказывать Цуруко…

— Почему?

— Юкико сочувствует Окубате и считает, что в их встречах с Кой-сан нет ничего предосудительного.

— Я бы на её месте сочувствовал не Окубате, а себе. Неужели Юкико не понимает, что всё это может пагубно сказаться на её собственной судьбе! — в сердцах воскликнул Тэйноскэ и умолк. Сатико так и не смогла до конца понять, что у мужа на уме. В середине октября Тэйноскэ снова пришлось на несколько дней поехать в Токио.

— Ты заезжал в Сибую? — спросила Сатико мужа.

— Да. И обо всём рассказал Цуруко.

По словам Тэйноскэ, Цуруко, выслушав его, сказала, что должна всё хорошенько обдумать. Сатико не стала расспрашивать мужа более подробно. А в конце месяца от Цуруко неожиданно пришло письмо.

Дорогая Сатико.

Прежде всего хочу поблагодарить тебя за гостеприимство и чудесный обед, который ты устроила в «Харилане», Мне было так приятно после всех этих лет побывать в родных краях! Я должна была сразу написать тебе об этом, но дома на меня обрушились обычные заботы, и до письма просто не дошли руки. И вот теперь я принуждена скрепя сердце писать тебе о вещах неприятных, но иного выхода у меня нет.

Как ты, возможно, догадываешься, речь пойдёт о Кой-сан. Я до сих пор не могу прийти в себя после разговора с Тэйноскэ. Он рассказал мне всё — и про роман Кой-сан с фотографом Итакурой, и про изгнание Кэй-тяна из дома. Признаться, ничего подобного я не ожидала. Время от времени до меня доходили кое-какие огорчительные слухи о Кой-сан, но я не могла поверить, что моя сестра способна вести себя столь неподобающим образом.

Я полагала, что, находясь рядом, ты должным образом присматриваешь за нею, но теперь я вижу, что заблуждалась. Я прилагала немало усилий к тому, чтобы наставить Кой-сан на правильный путь, но всякий раз, когда я пыталась вмешаться, ты вставала не её защиту. Мне стыдно, что у меня такая сестра. Она бесчестит фамилию Макиока.

Очень жаль, что Юкико не усматривает в её поведении ничего предосудительного, а это, по-видимому, именно так, коль скоро она заявила, что ставить нас в известность обо всём ни к чему. Они с Кой-сан и так нанесли нам немалое оскорбление, не пожелав ехать вместе с нами в Токио. Какую цель они преследуют теперь? У меня невольно складывается впечатление, что вы — всё трое — нарочно стараетесь отравить нам с Тацуо жизнь. Конечно, во многом виноваты мы сами…

Прости, если я выразилась чересчур резко, но мне хотелось хотя бы раз откровенно высказать тебе всё, что накипело у меня на сердце.

Теперь относительно того, как мы намерены поступить в сложившейся ситуации. Как ты знаешь, до сих пор мы с Тацуо считали, что брак Кой-сан с Окубатой был бы наилучшим выходом из положения. В нынешних обстоятельствах об этом не может быть и речи. Разумеется, со временем, при условии, что Кэй-тян получит прощение брата, мы смогли бы вернуться к этому вопросу, пока же Кой-сан должна полностью прекратить с ним общение. Если у неё действительно есть намерение выйти за него замуж: это тем более должно быть в её интересах, иначе она лишь окончательно оттолкнёт от себя его семью.

Одного обещания Кой-сан перестать видеться с Окубатой для нас будет недостаточно. Тацуо считает, что верить ей на слово нельзя, и настаивает на том, чтобы некоторое время она пожила у нас в Токио. Я понимаю, это будет для неё нелегко. Таких условий, к которым она привыкла, живя в твоём доме, мы создать ей не можем, но сейчас не тот случай, чтобы принимать в расчёт соображения такого рода. Я надеюсь, ты сумеешь убедить её в необходимости этого шага. Тацуо глубоко раскаивается в том, что с самого начала не настоял на её переезде в Токио. Мы полагаем, что и Юкико не станет долго задерживаться у вас в Асии. Постараемся общими усилиями вытерпеть всё неудобства.

Сатико, на сей раз я прошу тебя проявить твёрдость. Если Кой-сан откажется ехать в Токио, она не должна оставаться и в твоём доме. Таково мнение Тацуо, и я полностью его разделяю. Мы рассчитываем на твою поддержку и помощь. Вопрос должен стоять так: либо Кой-сан едет в Токио, либо мы порываем с ней всякие отношения. В любом случае мы ждём ответа от вас до конца месяца. Естественно, нам хотелось бы, чтобы Кой-сан выбрала первое, и поэтому просим тебя и Юкико постараться её уговорить. Итак, жду твоего письма.

Твоя Цуруко.

25 октября.

— Я получила из Токио письмо, Юкико. Вот, прочти, — сказала Сатико. Её глаза были красны от слёз. — Признаться, я не ожидала от Цуруко такой резкости. Судя по всему, она сердита и на тебя.

— Без сомнения, это письмо написано под диктовку Тацуо.

— Да, но ведь написала его она.

— Цуруко пишет, что мы обидели их, не пожелав ехать вместе с ними в Токио. Но ведь это было так давно. И потом, мне кажется, Тацуо не так уж и хотел этого.

— Больше того, я поняла, что если с твоим пребыванием у него в доме он ещё готов мириться, то Кой-сан была бы для него обузой.

— И вообще, как бы мы всё там поместились?

— Из её письма выходит, будто я виновата в том, что Кой-сан так изменилась. Но ведь их с Тацуо она и подавно не стала бы слушать. Не будь меня рядом, она, возможно, совсем отбилась бы от рук. Я только и знала, что ломать себе голову над тем, как примирить их интересы и не задеть ничьего самолюбия.

— Как всё просто у них получается: Кой-сан провинилась, значит, нужно выставить её за дверь, и дело с концом.

— Но что нам делать? Она вряд ли согласится ехать в Токио.

— Конечно.

— Так что же нам делать?

— А ничего. Пусть всё остаётся по-прежнему.

— Нет, на сей раз это невозможно. Тэйноскэ полностью на их стороне.

Во всяком случае, решила Сатико, для начала она должна рассказать обо всём Таэко, и просила Юкико присутствовать при этом разговоре.

На следующее утро сёстры уединились с Таэко в её комнате наверху.