Настоящая фантастика – 2010 - Генри Лайон Олди

Гролл в Женькином обличье дьявольски расхохотался и стал приближаться мелкими покачивающимися шажками.

— Что ты там бормочешь, Панкратов? Совсем больной стал. Договаривались ведь, все, что найдем, — пополам… Давай, я поеду на нем.

Панкратов с отчаянием осознал, что его заклинания не помогают. Гролл, громко клацая зубами, все приближался. Старик прижался к горячему металлу щекой и зашептал:

— Не отдам… Не отдам… Не заберешь!

Женька остановился в двух шагах и заголосил:

— У тебя! У тебя тележка есть! Тележка! Тележка! Ни у кого нету, только у тебя! Отдай мне тележку тогда? Не отдашь? Ты жадный старик! Так я и знал — все тебе! Все! А мне — шиш с маслом! Отдай!

Он кинулся к Панкратову и стал отдирать руки старика от руля. Они упали вместе с велосипедом и завозились в ныли. Панкратов отчаянно лягался, кусался и верещал. Женька схватил старика за волосы и дернул.

Во внезапно наступившей пыльной тишине что-то сухо и страшно хрустнуло. И сразу же где-то совсем близко заворочался, загудел и чугунно ударил себя по железным бокам черный дух Аят. Женька вскочил, глянул в пустые безжизненные глаза Панкратова и снова рухнул на колени.

— Дед, а дед? Дед, вставай, слышишь? Пошутил я! Пошутил! Не нужен мне твой велосипед! Дед, вставай! Ну пожалуйста! Вставай, слышишь? Вставай, пойдем, у меня консерва есть! Сардинка. Я на удочку сменял у Кольки.

Давно от тебя спрятал. Сам съесть хотел! Деда, вставай, пожалуйста…

Он упал лицом в пыль и заколотил кулаками по земле.

— Вставай-вставай — вставай — вставай — вставай-вставайвставай!!! Ну вставай же!

Панкратов лежал рядом, одна нога на серебристых спицах, сухой, маленький. Нечесаная борода его смотрела вертикально вверх. В небо.

Женька с трудом поднялся с колен и всхлипнул.

— Ты ведь не умер, деда? Ведь не умер же? — Он вскочил и засуетился. — Ну конечно же, ты не умер. Это твой велосипед. Твой. Ты поедешь на нем, прямо к своим Богам.

Он подхватил велосипед, неловко щелкнул подножкой, скинул грязную куртку, потом наклонился и поднял под мышки обмякшее тело старика.

— Ну давай же! Садись! Вот… Удобненько, правда? — Он усадил тело на сиденье, уперся плечом и рванул на груди заношенную байковую рубашку. Оторванной полосой он неуклюже привязал руки старика к рулю, потом наклонился и стал прикручивать разбитые ботинки к педалям. — Вот как хорошо! Сейчас и поедем!

Обвязав разорванной рубахой неподвижное тело где только можно, Женька обтер лицо от пыли и, счастливо улыбаясь, уперся в руль. Все так же улыбаясь, он дотолкал велосипед с привязанным к нему мертвым Панкратовым через сухие ломкие заросли к самому краю обрыва.

— Вот и все! Вот и поедем! С ветерком! Слышишь, деда? С ветерком помчимся!

Стараясь удержать равновесие, он столкнул велосипед вниз и радостно запрыгал на месте.

— Вперед! Крути быстрее, дед, не останавливайся!

Велосипед зашуршал по сухой глине, подпрыгнул на кочке и полетел. Старый волшебник Панкратов вдруг выпрямился, повернул голову и, беззвучно шевеля губами, важно кивнул. Женька, приложив ладонь к бровям, смотрел, как, оседлав красный велосипед, великий маг и кудесник поднимается все выше и выше к самому небу, превращается в едва видимую черную точку и исчезает…

Ник Средин

Нинья

Посвящается Туру Хейердалу

Бывает так: вдруг понимаешь, что обстановка вокруг совершенно необычная. Нет, конечно, все происходит постепенно и мало-помалу, но потом внезапно приходишь в себя и думаешь: как же это меня угораздило?!

Например, летишь на борту межзвездного космолета в компании друга, репортера и симпатичной журналистки — это не считая кота, рыбок в аквариуме и нескольких перепелов в клетке — и записываешь в дневник:

«Семнадцатое мая. Расстояние от Солнца сто двадцать миллионов километров, до включения ионного двигателя двое суток. Объем прироста водорослей чуть выше расчетного — удалось немного снизить расход кислорода. Кот поймал рыбку, вовремя отобрали…»

Я повернул голову налево. В панорамном иллюминаторе кают-компании чернело бездонное море космоса, по которому сверкающим планктоном плыли звезды. Неторопливо ползущие огоньки не мигали, как обычно бывает на планете, — атмосферы-то не было.

Я посмотрел направо. Парень, похожий на монгола, разлегшись на удобной циновке, читал электронную книгу. В задумчивости он, как обычно, пощипывал себя за короткую «чингисхановскую» бородку.

— Юрка, — позвал я, погладив взобравшегося на колени кота. Пит явно собирался разлечься на соблазнительной панели дневника. — Можешь объяснить, как мы здесь очутились?

— Вообще-то это была твоя идея, — отозвался «монгол», отвлекшись от экрана. Усмехнулся, наблюдая, как Пит грациозно запрыгнул на невысокий столик, намертво примагниченный к полу, и плюхнулся на записи. Бортврач пожал плечами, проворчал, возвращаясь к чтению: — Но, по-моему, идея великолепная!

— Семнадцатое мая, — задумчиво протянул я. — День какой-то такой… Что-то с ним…

— Да? — удивленно посмотрел поверх своей книги Юра. — Что?

— О! — Я вспомнил. — Сегодня твой день рождения!

— А, — флегматично согласился «монгол». — Ну да. Только Кристине не говори, а то праздновать заставит…

Наверное, все началось в детстве, когда я услышал легенду про звездолеты.

Пятьсот лет назад земляне построили три корабля и отправили их на Альфу Кентавра. Добравшись до места, звездолетчики вступили в контакт с Галактическим сообществом. Домой они вернулись уже при помощи телепортеров. Через неделю политиков пригласили в Совет — ознакомиться с законами, подписать, где надо, а заодно получить свою долю помощи «отсталым братьям». Почему отсталым? «Альфа-кентавры» на момент Контакта с Галактикой азартно рубили друг дружку железными мечами, вот и от новых членов не ожидали ничего другого и торопились «поднять» их до «цивилизованного» уровня.

Вообще говоря, по статистике, на Земле не должно было развиться ничего сложнее