Кампанелла - Альфред Штекли

Кампанелла не мог больше ждать. Вместе с Филиппо Борелли он бросился во Дворец св. Марка, в посольство Венецианской республики. Он знал, что Венеция решительно отказалась выдать Грилло испанцам. Кампанелла не побоялся поднять посла с постели. Он просил разрешения приехать в Венецию. Альвизо Контарини выслушал его благожелательно и учтиво. Он сказал ему несколько комплиментов, но в то же самое время дал ему ясно понять, что не хочет доставлять своему правительству новых осложнений, которые неизбежно возникнут, если Кампанелла укроется в Венеции.

Надо было попытаться достичь Франции. Дороги изобиловали заставами, караулами, патрулями. Без документов нельзя было ехать. А оставаться дальше в доме Ноаля было тоже опасно. Посол предупредил его, что среди слуг есть испанские шпионы.

Кампанелла должен был во что бы то ни стало получить от папы документы на выезд. Вероятно граф Ноаль недостаточно энергично показал папе, что ему грозит, если Кампанелла попадет в руки испанцев. Он не имел ни желания, ни времени особенно церемониться с Урбаном. Он поставил его в известность, что Урбан может оказаться в очень щекотливом положении. Нет никаких гарантий, что в Неаполе слабый, больной Кампанелла захочет под пытками скрывать истину об известных ему секретных сношениях папы с французами. Он просил немногого — только паспорт на беспрепятственный выезд из Италии.

Ему прислали требуемые документы. Кампанелла усмехнулся: паспорт был подписан кардиналом Барберини. Для пущей осторожности документы были оформлены на фальшивое имя. Отныне Кампанелла звался Лючио Берарди. Ему настойчиво рекомендовали взять путь на Чивитавеккья. Он принял к сведению этот совет.

Сборы проходили в безумной спешке. Не было времени собрать даже самого необходимого. Он вынужден был оставить и весь свой скромный гардероб, и рукописи, и книги, и небольшую коллекцию старинных медалей и монет, которую очень любил. Врач Пьер Бурдело объяснил ему, как лучше всего добраться до живущего в Провансе Клода Пейреска, где ему обеспечено гостеприимство. Посол вручил ему несколько рекомендательных писем. В эти тревожные часы Кампанелла по-настоящему оценил дружбу Ноаля. Он сам вникал во все мелочи и старался сделать отъезд Кампанеллы по возможности безопасным. Он не доверял слугам и хотел, чтобы во время сборов не было чужих глаз. Кампанелла сбросил свою обычную доминиканскую одежду и напялил на себя рясу капуцина. Было решено, что Филиппо Борелли поедет с ним под видом слуги.

Глубокой ночью к черному ходу особняка был подан экипаж. Ноаль предоставил в распоряжение Кампанеллы собственную посольскую карету. Но это было еще не все. Он приказал четверым молодцам из своей личной охраны сопровождать Кампанеллу, пока он, целый и невредимый, не поднимется на корабль. Мало ли какие неожиданности подстерегают в дороге путника, даже если он и снабжен паспортом, где красуется подпись кардинала Барберини!

Быстро несущаяся карета прогромыхала колесами по улицам спящего Рима и, миновав заставу, выехала за город. Кампанелла не думал, что его враги горят особенным желанием выпустить его за границу, хотя это и было равносильно пожизненной ссылке. Они не выдали его испанцам, потому что побоялись возможных разоблачений. Они упорно советовали ему держать путь на Чивитавеккья. Но он слишком хорошо знал всю эту компанию — Урбана, кардинала Барберини, Мостро. Ему совсем не улыбалась мысль, что они с удовольствием вычитают в «Аввизи», как ночью неизвестные бандиты в пустынном месте напали на карету и зарезали старика капуцина, который случайно оказался переодетым Кампанеллой. Они, может быть, даже обвинят в происшедшем испанцев.

Выехав из Рима, Кампанелла тут же приказал кучеру повернуть на другую дорогу. Да, он знает, что она и длиннее и хуже, но он все-таки предпочитает оставить в стороне Чивитавеккья и направиться в Ливорно!

Глава двадцать четвертая. НА ЧУЖБИНЕ

Через неделю после бегства из Рима, 29 октября 1634 года, Кампанелла в сопровождении Филиппе Борелли благополучно прибыл в Марсель. Дорожные расходы, непомерная жадность судовладельца и дороговизна в тавернах съели все его деньги. В Марселе ему нечем было заплатить за комнату и не на что нанять лошадей. К счастью, на помощь пришли люди, с которыми он уже давно состоял в переписке. Кампанелла письмом уведомил Клода Пейреска о своем приезде. Тот сразу же пригласил его к себе и прислал ему портшез.

В Эксе, древней столице Прованса, Кампанеллу ждал радушный прием. Пьер Гассенди, гостивший у Пейреска, вместе с хозяином сердечно приветствовал знаменитого ученого. Несколько дней, проведенных в гостеприимном доме, пролетели незаметно: беседы о философии и физике, астрономические наблюдения за Меркурием и рассказы Кампанеллы о пережитом заняли все время. Он не хотел долго оставаться в Эксе, зная, что в Лионе печатают его сочинения. Пейреск показал ему первые листы трактата о медицине, Кроме того, в Лионе должна была находиться и его «Метафизика».

Он выехал из Экса снабженный на дорогу всем необходимым. Пейреск поручил одному из своих доверенных лиц, Пьеру Руффи, ехать вместе с ним. Кампанелла, все еще одетый в рясу капуцина, продолжал выдавать себя за Лючио Берарди. Даже в Лионе он не поторопился назвать своего настоящего имени. Он испытал приятное волнение, когда разыскал типографию, где печатали его сочинение по медицине. Но для него явилось полнейшей неожиданностью, что типографы и в глаза не видели «Метафизики», которую он надеялся здесь найти. Издатели в один голос утверждали, что так и не получили ее из Рима. Снова обман! Человек, клявшийся, что быстро перешлет рукопись во Францию, оставил: ее у себя.

В Лионе, решив воспользоваться кредитом, который предоставил ему Пейреск, Кампанелла обратился к банкиру. Здесь он не счел нужным скрывать своего имени. Банкира звали Роберто Галилей, он был двоюродным братом великого ученого. Роберто слышал о Кампанелле и раньше. Они долго говорили о Галилее. Новости были малоутешительными: «узник инквизиции» жил под строгим надзором в Арчетри, здоровье его все больше и больше сдавало, зрение стало совсем слабым, а после недавней смерти любимой дочери Ливии, которая за ним ухаживала, он чувствовал себя совершенно одиноким.

Роберто Галилей произвел на Кампанеллу хорошее впечатление. Расставшись с ним, он стал писать ему и позже попросил, чтобы Роберто наблюдал, как идет в Лионе печатание его произведений. Деньги, полученные от банкира, были Кампанелле крайне необходимы. Он почти ничего не оставил себе, основную сумму тотчас же переслал надежным людям в Неаполь для передачи своим землякам и родственникам, томящимся в тюрьме. Никто так хорошо, как Кампанелла, не знал, что значит для арестанта каждый грош и каждый кусок хлеба.