Цветы, пробившие асфальт: Путешествие в Советскую Хиппляндию - Юлиане Фюрст

хиппи обычно описывают свою жизнь) вещи хиппи рассказывают нам историю сложного переплетения — принятия официальных норм, сопротивления и преобразования реальности, которые находились в своеобразном симбиозе. Таким образом, хипповские вещи показывают, что позднесоветская материальная культура могла восприниматься не только как культура недостатка и дефицита, но и как культура возможностей. Поздняя советская система не только подавляла свободу, но и создавала относительно незанятое пространство для производства новых смыслов, где значение вещей не было зафиксировано их брендом и коммерческой стоимостью. Анализ социальной роли вещей советских хиппи позволяет по-новому взглянуть на взаимосвязи между капитализмом и субкультурой, политическими свободами и стилем.

В НАЧАЛЕ БЫЛИ ДЖИНСЫ

В центре «воображаемого Запада» советской молодежи, а особенно советских хиппи, находилось несколько вполне реальных, физических вещей[766]. Это были музыкальные пластинки, журналы, магнитофоны и другие предметы, попадающие к ним из‐за железного занавеса. Это была также одежда, повязки на голову («хайратники»), книги и даже электрогитары, которые провозились в личном багаже или отправлялись дальними родственниками и друзьями в посылках. Однако был еще один предмет, который питал молодежную нонконформистскую культуру конца 1960‐х — 1970‐х годов; предмет, который был настолько же недоступен, насколько фантастически дорого стоил. Поэтому, когда он появлялся, вокруг него образовывалась невероятных размеров мистическая аура, возвышая его над всеми остальными предметами советской вселенной. И этим предметом были американские джинсы.

Настоящая история джинсов в Советском Союзе постепенно начинает проявляться через нагромождения мифов и баек, сопровождавших их культовый статус[767]. Начиная с конца 1960‐х годов история джинсов в СССР и история советских хиппи пересеклись и оказали очень сильное влияние друг на друга. Сложно назвать конкретную дату, когда весть о джинсах как о воплощении всего самого крутого достигла Советского Союза. На протяжении большей части 1950–1960‐х джинсы не числились в списках фарцовщиков, чьей основной задачей было убедить иностранцев расстаться с личными вещами, чтобы затем продать их на московском черном рынке, хотя считается, что советская молодежь знала о джинсах со времени фестиваля молодежи и студентов в 1957-м[768]. Все вдруг внезапно изменилось во второй половине 1960‐х — начале 1970‐х годов, когда западные рок-музыканты стали выступать на сцене в джинсах и их изображения на обложках пластинок и журналов оказались по эту сторону железного занавеса. Криступас, хиппи из Каунаса — города, где возникло одно из самых ранних в Союзе сообществ хиппи, — описывал, откуда они узнали про джинсы: информация буквально прилетела по воздуху. В данном случае — в посылке от еврейских родственников, живущих за границей:

Впервые я услышал [о джинсах], когда переводил песню группы Animals «House of the rising sun»: «My mother was a tailor, sewed my new blue jeans». Что такое jeans? Нигде не нахожу в словаре, что это за слово. Пошел к учительнице английского, а ей очень понравилось, что я интересуюсь английским. Я спросил, что за слово такое — jeans? Она говорит, не знаю, но у меня есть дома большой словарь, я посмотрю. И она на другой урок пришла и мне сказала, что это хлопковая рабочая одежда. Вот. Это моя первая встреча с джинсами. А потом некоторые ребята, большинство из них были евреями, получали посылки в то время, а в них были диски, а на дисках уже видно, как они [музыканты] одеты. А то же ни журналов не было, ничего. Допустим, вот, смотри: «Лед зеппелин», длинные волосы, гитары и джинсы…[769]

Ил. 58. Levi’s считались лучшими — и не только среди хиппи. Фото из архива Н. Мамедовой (Музей Венде, Лос-Анджелес)

Как и Криступас, многие молодые люди во всем мире считали джинсы, рок-музыку и определенный образ жизни главным комплектом крутых вещей. Согласно хипповскому словарю Джона Макклири, джинсы были «основной одеждой культуры западных хиппи… их реакцией на корпоративный мир костюмов и галстуков»[770]. Внезапно джинсы оказались у всех на уме, хотя в СССР их по-прежнему невозможно было нигде достать. Джинсовая ткань цвета индиго стала не только мечтой модной молодежи, но и украшала собой почти каждый номер сатирического журнала «Крокодил», который сокрушался по поводу необъяснимого желания советских юношей и девушек одеваться в лохмотья[771]. Джинсы или, скорее, желание ими обладать порождали насилие и провоцировали преступления, вплоть до убийства. Они фигурировали в судебных делах, включавших воровство, грабежи и нападения, и их даже «обвиняли» в нашумевшем угоне самолета в тбилисском аэропорту в середине 1980‐х[772]. Джинсы оставались самым значительным и широко распространенным политическим заявлением моды вплоть до распада Советского Союза, хотя их бунтарский подтекст постепенно испарился.

Изначально привлекательность джинсов была вызвана невозможностью их свободно купить. Привилегированная молодежь 1960‐х, чьи родители могли ездить за границу, считала настоящие — «фирменные» — джинсы главной целью родительских командировок. Однако, по многочисленным свидетельствам, даже среди элиты, составлявшей большую часть московской тусовки хиппи первой волны, мало кто получал джинсы этим путем. В прибалтийских республиках у многих были родственники, жившие на капиталистическом Западе, и это помогало им достать заветные джинсы[773]. Для всех остальных единственным вариантом оставался черный рынок. Цены на джинсы были заоблачными, потому что спрос рос, а предложение оставалось очень ограниченным. Джинсы стоили 150 рублей — среднемесячную советскую зарплату. И при этом совсем не факт, что шмотка, купленная с рук где-нибудь на задворках улицы Горького, была действительно «фирменной»[774]. Для сравнения: пара брюк отечественного производства в 1970 году стоила 3 рубля 10 копеек, подорожав к 1985 году до 4 рублей 96 копеек[775]. Целая армия мелких предпринимателей, среди которых были и некоторые начинающие хиппи, не покладая рук трудилась над тем, чтобы открыто или подпольно обеспечить вожделенными джинсами всех желающих. Вскоре на рынке сложилась иерархия джинсов, в которой произведенные официально в СССР занимали низшую ступень, а американские Wranglers, Lee или Levi’s были на самом верху. Между ними находились многочисленные западно- и восточноевропейские марки. Тема джинсов объединяла совершенно разные круги: советских модельеров, которые пытались реагировать на давление общественного спроса; мелких подпольных предпринимателей и преступников, которые хотели заработать на этой мечте; молодых людей, жаждущих получить кусочек капиталистического Запада; западных туристов, отправившихся открывать для себя коммунистический Восток; и официальные организации, которые отвечали за удовлетворение потребительского спроса. И где-то среди всего этого появились на свет советские хиппи,