Синица в руках - Борис Петров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Джессика, пойдем от этих придурков.
— Ну вот, обиделась, — сказал Рома. — А что плохого быть похожей на свою мать, не понимаю.
— Ну, я бы не хотела быть похожей на вашу маму, — ответила ему Даша.
— А на свою?
— Смотря в чем, — Даша хитро улыбнулась. — А так да, мне кажется, что я очень на нее похожа.
— Похожа, — кивнул Ромка, долго посмотрев ей в глаза. Даша смущенно отвернулась. — Пойдем, а то вон куда усвистала.
Женька уже дошла до бульвара, нетерпеливо маша им рукой. Несколько прохожих обошли ее стороной, разглядев скромно сидевшую рядом собаку. Они подбежали к ней, Даша запыхалась, не выдержав заданный Ромкой темп.
— Ребят, меня Наташка, ну помните, мы вместе в балетную школу ходим? — начала Женька.
— А, Наташка, — мечтательно проговорил Ромка, подметив, как надулась от его слов Даша. — Помню-помню.
— Расслабься, у нее есть парень, — отрезала Женя. — Короче, у нее есть шесть пригласительных, и она зовет нас на балет «Дон Кихот».
— У-у, — протянул Ромка. — Я бы лучше на них сходил.
Он показал на большой постер с «Black Star». Женя скривила лицо, изображая рвотные позывы.
— Фу, какое Г! — воскликнула она, держа два пальца у рта.
— А мне нравится, — сказала Даша. — Я бы тоже сходила.
— Давай сходим, — предложил Ромка.
— Ну, не знаю. Ну, я не знаю! — топнула ногой Даша, не определившись, что следует делать, ей подумалось, что соглашаться сразу не стоило, хотя она и не понимала, почему.
— Потом сходите, — властно сказала Женя, — но сначала на балет. Вам разве неинтересно, чем я занимаюсь?
— Но тебя же не взяли? — удивился Рома.
— Спасибо, что напомнил! — Женя толкнула брата. — Гад!
— Я думал, что ты рада, — удивился он.
— Нет! — крикнула она и вдруг хитро улыбнулась. — Наташку тоже не взяли, от этого мне легче. Короче, я соглашаюсь!
— А Сережа идет? — язвительно спросил Ромка.
— Конечно, конечно идет, — Женя не сразу поняла его насмешки и, догадавшись, попыталась еще раз толкнуть его, чтобы он упал в снег, но Ромка ловко отскочил назад, предугадав ее выпад.
— А я никогда не была на балете, — сказала Даша. — Нет, была, но я тогда была совсем маленькая. Мы ходили с родителями на, эм, «Жизель», вроде. Не помню о чем, но мне понравилось.
— Тебе обязательно понравится! — у Жени горели глаза от возбуждения. — И даже если мой брат, балбес, не пойдет, то найдем тебе пару. У нас в балетной школе такие мальчики занимаются, не то, что этот неандерталец.
— Не-не! — запротестовал Ромка. — Я пойду.
Собака громко пролаяла, желая, чтобы на нее обратили внимание. Пока Женька отстегивала ее, Ромка незаметно шепнул Дашке на ухо: «А потом пойдем на «Black Star», без этих».
Даша взглянула на него сужеными темно-карими глазами, казавшимися в темноте черными, как у мамы, и слегка кивнула. Этому она научилась у мамы, всегда принимавшей приглашения с едва заметным снисхождением.
Джессика, гулять, — Женя отпустила собаку, та радостно побежала к деревьям, прячась за невысокими сугробами. — Да, Ром, придется надеть костюм.
— Ну, вот еще! — возмутился он.
— И галстук! — забила последний гвоздь сестра.
21.
С утра стоял плотный снежный туман, видимость была низкая, и машины плелись друг за другом нерешительной змейкой. Даша сидела рядом с отцом на переднем сиденье, напряженно вглядываясь вперед. У нее было бледное лицо, а руки подрагивали, с силой сжимая колени.
— Не волнуйся, все продлится недолго, — Дима дотронулся до ее плеча, несильно сжав.
— Все нормально.
— Папа, я боюсь, — она повернулась к нему, в широко раскрытых от страха глазах светился нездоровый огонек.
— А ты не бойся, ты же у нас смелая, — приободрил он ее, Даша слабо улыбнулась.
— Нет, пап, я трусиха. У меня все внутри трясется от страха. А если они меня посадят, что я буду делать?
— Никто тебя не посадит, это невозможно, — отрицательно покачал он головой, съезжая с улицы к серому зданию суда.
— А тебя они тоже не посадят? Разве мы сделали что-то плохое? — заволновалась Даша.
— Нет, ничего плохого мы не сделали. Запомни это, и не обращай внимания на то, что тебе могут говорить эти люди, они по-своему несчастные, их стоит пожалеть.
— Но почему я должна жалеть каких-то уродов? — воскликнула Даша, глаза ее загорелись открытым гневом. — Ведь всем понятно, как все было! Почему мы должны оправдываться?
— Это называется — правовое государство, — Дима криво усмехнулся, не сдержавшись. — Жаль, что тебе так рано пришлось с ним столкнуться.
— Но почему все так? А дальше будет то же самое?
— Что будет дальше, я не знаю. Но, я уверен, что вряд ли что-то сильно изменится. К сожалению, Дашенька, это так.
— Но нам в школе рассказывали совсем другое. Там было что-то про главенство права и, не помню, что-то еще. А, да, что наши права защищает Конституция, эм, Гражданский кодекс, вроде так, да?
— Все верно. Но она защищает и права наших противников, — Дима припарковался на свободном месте, в столь ранний час парковка была почти свободна. — Понимаешь, тут система такая: кто раньше подал, у того и право первого хода.
— А еще выигрывает тот, у кого большие связи! — горячо добавила Даша.
— А это кто тебе сказал?
— Тетя Оля. Разве она не права?
— Только отчасти, слава богу, — вздохнул Дима. — Не волнуйся, у нас все получится.
Они вышли из машины, до начала заседания было еще больше получаса. Даша долго копошилась у машины, не желая идти в здание, но вскоре, понурив голову, пошла за отцом, еле волоча ноги.
— Тебе что, плохо?
— Не выспалась, — ответила она, помотав головой. — Я хочу пить.
Они вошли в здание суда, свободно пройдя мимо охранников, которые не обратили на них никакого внимания. Зал заседаний находился на третьем этаже. По пути Дима остановился у кофейного автомата и взял какао для Даши, ему самому ничего не хотелось, от нервного напряжения его слегка подташнивало. Поднявшись на этаж, они сели у двери, сложив одежду рядом с собой.
— Пап, — протянула Даша.
— Чего?
— А мы больше не будем делать операции Ларсику?
— Нет, ветеринар сказал, что больше не требуется.
— Это хорошо, а то он после последней совсем ослабел, — сказала Даша, делая маленькие глотки какао, сладкий напиток взбодрил ее, придав лицу естественный румянец.
— Ну почему же, он же ходить начал.
— Да, он молодец. Мне его так жалко, а я не знаю, как ему помочь.
— Ты и так ему помогаешь, остальное он должен сделать сам, понимаешь?
— Да, но я хочу, чтобы он быстрее выздоровел.
— Мы все этого хотим, я уверен,
