100 великих курьезов истории - Василий Веденеев

Так и простоял памятник Александру Васильевичу Суворову без всякой защиты в течение всей Великой Отечественной войны, как бы символизируя собой готовность русского народа сражаться с захватчиками во что бы то ни стало, до последней капли крови.

Судьба астронома Петра Ивановича Новикова осталась неизвестной.

Слова, которых никто не произносил

МЕСТО ДЕЙСТВИЯ: западное побережье оккупированной Франции. ДАТА: 5 июня 1944 года.

ДЕЛО: Накануне исторического «дня X» в эфире неожиданно прозвучало радиосообщение о высадке союзников в Европе. Британская контрразведка была в изумлении, а немцы растерялись, так как не могли приписать все происшедшее подвигам своих шпионов. Официально объявление посчитали промашкой служащих радиостанции Би-би-си, но до сих пор не появилось никаких новых фактов, способных объяснить происхождение сообщения.

ЗАИНТЕРЕСОВАННЫЕ ЛИЦА: немецкая группа войск «Центр» и британская разведка МИ-5.

Генерал фон Салмут спокойно играл партию в бридж, когда полковник Мейер торопливо вошел в зал, чтобы объявить невероятную новость: Би-би-си сообщило о наступлении союзников через послание: «Blessent mon coeur d'une langeur monotone».

Высадка союзников в Нормандии

Неизвестно, как людям из абвера, контрразведки вермахта, удалось расшифровать послание, скрывающееся за строкой из стихотворения Поля Верлена под названием «Осенняя песня», но командующий 15-й армией довел все до сведения своих начальников так быстро, как только смог. В 10.05 все армейские командиры и главнокомандующие немецкой армией были осведомлены о радиопослании, однако Шпайдель, Йодль, Кейтель, Блюментритт и фон Рундштедт никак не отреагировали на известие. Метеоусловия и состояние моря считались неблагоприятными для высадки десанта, и, кроме того, немыслимо было представить, что служба английской разведки могла послать подобное сообщение через обычное лондонское радио. Один из генералов Главного штаба пробурчал: «Генерал Эйзенхауер не доверил бы Би-би-си объявлять о высадке войск!»

Тем не менее сообщение было правильное. Радарные станции немцев, расположенные в Шербуре и Гавре, оказались «ослеплены» помехами и разными случайными радиосигналами, которые парализовали почти все оборудование. Только радары Фекама и Кале продолжали функционировать. В 23.30 стратегически важные пункты французского побережья подверглись продолжительной авиационной атаке, а уже в 00.15 первые парашютисты коснулись земли. У абвера больше не оставалось времени выяснять обстоятельства передачи. Однако МИ-5, его английский аналог, как и полагается, всерьез занялась этим вопросом…

Эйзенхауэр, командовавший силами вторжения, склонялся к мысли, что судьба явно складывается против него. Все планы вторжения, которые составляли главную военную тайну, казалось, стремятся стать известными противнику. Два офицера были понижены в звании за чрезмерную болтливость. Другой унтер-офицер перепутал конверты и передал всю информацию своей сестре в Соединенные Штаты. Еще двенадцать секретных документов вылетели за окно, распахнутое порывом ветра, и хотя одиннадцать из них тут же подобрали, секретчики не находили себе места, пока некто неизвестный не принес последний циркуляр, считавшийся навсегда утерянным. И в довершение всего ключевые слова для высадки десанта появились в майском кроссворде газеты «Дейли телеграф», причем возможность шпионажа в этом случае практически исключалась. (Речь шла о слове «Овер-лорд», фигурировавшем в вопросах, составленных обыкновенным школьным учителем мистером Доу.) И после всего этого Эйзенхауэр узнает, что ночью Лондонское радио объявило на все четыре стороны о начале вторжения союзников во Францию. Хотя сообщение и было зашифрованным, немцы могли знать – как и оказалось в действительности – систему кодов. МИ-5 немедленно начала расследование происшествия, которое, как ни смотри, явно выглядело чьим-то предательством… Но тут-то и выяснилось самое удивительное.

Срочно были направлены агенты в Ассошиэйтед Пресс, где должен был находиться человек, пересказавший ключевые слова кому-то на Лондонском радио, кто их прочел. Однако автора обмолвки так и не нашли. Были опрошены и допрошены и сотрудники самой радиостанции. И с тем же результатом: выяснилось, что никто вообще не произносил этой фразы перед микрофоном!

Могла ли идти речь об обрывке передачи с другой радиостанции, «пролезшей» случайно в выпуск Би-би-си? Служба контрразведки категорически утверждала, что технические характеристики послания не показали внешних помех. Предполагаемый предатель должен был работать в Ассошиэйтед Пресс или на самой радиостанции.

Но обвинить всех сотрудников в предательстве или укрывательстве было совершенной нелепостью. Все попытки МИ-5 докопаться до истины в этом деле окончились ничем. Война между тем продолжалась, и вскоре вся история потеряла какую-либо значимость, ведь буквально на следующий день началась атака на «Атлантический вал», оборонную систему немцев на побережье. Расследование прекратили, вынеся вердикт, что все «было плодом воображения секретаря».

После войны многотонные стопы секретных документов подверглись тщательному изучению. В архивах абвера не нашлось никаких материалов, подтверждающих ответственность за происшедшее какой-либо шпионской или сочувствующей немцам группы в Великобритании. Самое странное, что это послание, несмотря на все ожидания, помогло союзникам. Если не считать войск фон Салмута, остальная армия оставалась – тоже по непонятным причинам – пассивной. Историк Пол Карелл писал об этом: «Здесь мы встречаемся с психологическим провалом, истинный смысл которого невозможно расшифровать».

«Послание Верлена», как его назвали, содержит множество неизвестных, хотя в классических книгах по истории его рассматривают как невероятный анекдот: как могло случиться, что все работники станции отрицают происшедшее? Кто же произнес эту фразу перед микрофоном? Очень сложно ответить на эти вопросы, если не вспомнить, что незадолго до того обе враждующие стороны получили другие странные послания, источник которых так и остался невыясненным. Может быть, немцы отнесли это, последнее, сообщение к тому же типу и потому не стали никак реагировать?

Вероятно, правильнее для разрешения этой загадки будет обратиться к так называемому «феномену транскоммуникации». Это сигналы от неидентифицированного источника, которые исследователи Франсуа Брюн и Синесио Дарнелл приписывают бестелесным человеческим существам. Что бы это ни было, подлинный отец современной психофоники Фридрих Юргенсон в 1959 году начал улавливать с относительной частотой такие послания, которые в противоположность наиболее популярной методике радиопиратства появлялись на «пустых» радиоволнах.

Но загадка «послания Верлена» состоит не только в этом, ведь высадке предшествовало несколько довольно редких явлений. Листы с описанием авиационной атаки, которые разметало ветром, напоминают об известном анекдоте про астронома Камилла Фламмариона – у него порыв ветра разметал труд по анемографии (науке о направлении и силе ветра). А что сказать о кроссворде мистера Доу? Было ли послание еще одним «редким явлением», связанным с тем, что мы сейчас называем транскоммуникацией?

Сегодня мы определяем явление психофонии как звуки, разумным образом сформированные из случайных шумов. Но тогда, в случае с «посланием Верлена», существовала необходимость создания «электронного шума», чтобы «ослепить» радары немцев. Как утверждает теория хаоса, хаотические системы, такие как эти классы звуков, могут организовываться для достижения вполне конкретного результата, и, таким образом, «послание Верлена» можно считать прямым вмешательством паранормальных сил в течение истории.

Язык мой – враг твой, или индейцы против самураев

Когда во время Второй мировой войны США начали боевые действия против Японии, японцы столкнулись с одной трудностью. Как позже вспоминал шеф японской разведки, генерал Сейцо Арисуэ, они свободно разгадывали все американские шифры, кроме того, который использовала морская пехота. Оказалось, что США использовали индейцев навахо, которые передавали сообщения на своем языке.

Идея применения живого экзотического языка для передачи шифрованных сообщений выдвигалась еще во время Первой мировой войны. Тогда были попытки использовать для этой цели языки различных индейских племен. В начале Второй мировой группа морских пехотинцев, басков по происхождению, передавала приказы на своем родном языке, но в Японии были люди, знающие этот язык. Начались поиски языка, с которым бы точно не были знакомы японцы.

Навахо-радисты