Это был просто сон... - Ната Чернышева

Но вот уж на Фарго Бэлен не походила нисколько. Радужные волосы и повязка на глазах, одна на двоих генетическая болезнь, — вот и все, что роднило их. Ведь Фарго при всем желании невозможно было назвать аутистом…

— Хочешь, поучу тебя? — спросила Ирина, опускаясь на дорожку рядом с девочкой. — Смотри, надо вот так…

Она наиграла вчерашнюю мелодию, насколько сумела вспомнить ее. И тут вдруг пришло узнавание: да ведь это же 'Синий закат', та самая мелодия, из-за которой она, Ирина, поссорилась с Фарго! Ладно, неважно. Важно лишь то, что Бэлен не замкнулась в своем мирке, а попыталась повторить урок.

Ничего у нее толком не вышло. Слуха нет, что ли? Да…

Музыкальный талант вовсе не входит в комплект свойств, присущих синдрому Тойвальми. Фарго повезло, он уже родился с талантом, несмотря на болезнь. А что оставалось этой девочке? Аутизм и умственная отсталость. Плюс вероятная гибель при втором каскаде, если тот пойдет не так, как надобно…

— Знаешь, тебе бы попроще что-нибудь, — сказала Ирина. — Вот смотри…

Откуда, из каких уголков искалеченной памяти пришла эта мелодия? Из детства, из тех далеких дней, когда солнце светило теплее и ярче, и руки матери могли обнять, защитить от всех бед…

И вместе с музыкой пришли слова:

— Я люблю бродить одна

По аллеям, полным звездного огня.

Я своих забот полна…

Вы, влюбленные, не прячьтесь от меня!

Ничего не вижу, ничего не знаю, ничего никому не скажу!

Бэлен засмеялась, захлопала в ладошки. Тут же попыталась повторить. Получилось не слишком, но это девочку уже не расстроило.

Ирина невольно улыбнулась тоже. Может, не все потеряно, может, Бэлен еще сумеет стать полноценной личностью…

Лагьям твердо вознамерился научить Ирину плавать. И ведь слово свое сдержал, научил. А потом наступил день, когда Ирине пришлось прокатиться на матукке по имени Веспе. Восторгу ее не было предела!

Бэлен умела ладить с матукками едва ли не лучше самого Лагьяма. Она часто и подолгу пропадала с ними в море, уходила и приходила, когда ей вздумается. Ирина спросила у Лагьяма, неужели они за нее совсем не волнуются? Все-таки девочка особенная. Мало ли что с ней в море случится может…

— С ней ничего не случится, — убежденно сказал Лагьям. — Пока с нею матукки, беспокоиться не о чем. Эти друзья пропасть ей не позволят.

Ирина сомневалась, но потом посмотрела, как звери обращаются с Бэлен, и поняла, что Лагьям прав. Девочка ни на минуту не оставалась без надзора. А что матукки — твари умные, в том сомневаться не приходилось.

Этих же, ко всему прочему, явно специально натаскали для того, чтобы составлять Бэлен компанию! На Земле — Ирина знала об этом — детей-аутистов приводили в дельфинарий, чтобы ребенок плавал с дельфином. Некоторым это помогало, и со временем диагноз уходил в прошлое. А здесь для одной-единственной девочки кормился целый выводок матукков. Неужели не помогут?

А Лагьям все не унимался. Затеял Ирине горы показать. Рассказывал об озере Семи Ветров, о том, что собирается неплохая компания, и что Ирине полезно будет подышать свежим горным воздухом.

Лагьям Ирине нравился. Ну, легкомысленный малость, ну, балагур. Да, наверное, просто мальчишка еще совсем, вот и все. Но с ним было легко и весело. И отчего бы не сходить в горы?..

Компания и впрямь подобралась хорошая. Два парня и три девушки, такие же балагуры, как и Лагьям. Но весело было только первый час. Не приучен ходить по горам — не берись, вымотаешься до предела, и красоты никакой не увидишь, усталость не позволит.

На привале Ирина буквально рухнула на первом же, пригодном для лежки, пятачке. Какое-то время она просто лежала, наблюдая яркую полосу синего неба над мрачными скалами. Ущелье оказалось узким, но очень глубоким. Стены его, покрытые ржавыми подтеками, стояли отвесно, отшлифованные временем до глянцевитого блеска. По дну ущелья рокотала бурная речка, рождая гулкое, низкое эхо. Ирина шевельнулась и вдруг увидела совсем рядом с рукой жесткие желтоватые стебли, увенчанные крохотными серебряными колокольчиками. Цветы, надо же. И как они сумели пробиться сквозь камни, сквозь скалы? Воистину, жизнь неистребима!

— Твердник, — пояснил Лагьям, присаживаясь рядом. — Цветет раз в сорок лет; нам повезло. На-ка, выпей, — он протянул Ирине кружку с горячим напитком.

Ирина ожидала кофе, но в кружке оказался бульон, вкусно пахнущий вареной курицей и пряностями. Хорошо!

— К вечеру выйдем на перевал, — оптимистично заявил Лагьям. — Там и заночуем.

Ирина сомневалась, что к вечеру сохранит способность передвигаться на своих двоих. Но благоразумно промолчала.

Удивительное дело, но она дошла. Не свалилась по дороге, и никому нести ее не пришлось. Да, устала как собака, но все-таки не настолько, чтобы терять сознание. Озеро ждало их, овальная чаша с зеркальной поверхностью, в которой отражались ледяные пики гор.

Надо было помочь товарищам по походу… хотя бы палатку поставить, что ли… или костер развести… или еще что. Но сил не осталось совершенно. И Ирина сидела у озера, бездумно наблюдая за тем, как ветер гоняет по его поверхности слабую рябь.

В пустой памяти зашевелились вдруг яркие образы-картинки.

В юности Ирина ездила с классом на турбазу на Кавказ. Память услужливо высыпала перед внутренним взором цветные конфетти ярких образов.

Поход на Шхельду… и точно такая же дикая усталость во всем теле, но там тоже было озеро… они сбились с дороги и вышли не к Шхельде, а к какому-то озеру, из которого выплескивалась бурная речка… а из скал вырывались нарзанные источники… станция Азау и двуглавый исполин Эльбрус на пронзительно-синем холсте неба.

Канатная дорога от Азау к станции Мир… оттуда планировали подняться к Приюту Одиннадцати, но в тот день непонятно почему дорога оказалась закрыта, и дальше Мира никто не пошел…

Ярко вспомнилась панорама — горы, горы, горы, до самого горизонта — белоснежные пики, между ними — темные провалы ущелий. Из одного ущелья встает одинокое сизое облако, крупное и плотное, оно так похоже на толстенького великана, решившего вдруг поразмяться…

Да. Воистину, лучше гор могут быть только горы!

Отчетливо вспомнилась песня и гитара и хриплый голос, но имя певца оказалось утрачено, погребено под белыми пятнами амнезии, даже не помнилось совершенно, был этот парень с ними тогда в горах или же нет… не понять…

Лагьям тронул ее за плечо:

— Спишь, что ли? Ступай в палатку, не то замерзнешь…

Ранним утром Ирина проснулась от холода. Ее всю трясло, зуб на зуб не попадал. Она осторожно — чтобы не разбудить соседку — выползла из спального кокона, вышла из палатки. Снаружи стоял такой холод, что при выдохе в воздухе образовывался парок.