Черная Вишня - Алиса Пожидаева

А мне было предложено присесть. Я понаблюдала, как представительный седовласый мужчина проделал уже привычные манипуляции, слегка нахмурился. Записал что-то в извлеченный из кармана блокнот.

— Вероника, как я уже объяснил вашей матери, случай тут исключительно редкий, — начал он, расхаживая туда-сюда по палате. — Спонтанные выплески силы до истощения изредка случаются у детей, но юные растущие организмы имеют совершенно иной энергообмен с окружающим миром. И потому быстро восстанавливаются. У взрослых же магов схлопывание энергетических каналов приводит к гибели. Однако в данном случае я вижу спорадические флуктуации былой структуры синусов…

— Профессор лорд Зирис…

— Донован, — поправил меня лекарь, останавливаясь.

— Донован, а если коротко — способности вернутся?

С минуту он напряженно вглядывался во что-то неведомое, а потом как-то растерянно выдохнул:

— Я не знаю. Но рекомендую раз в три-четыре декады показываться мне, чтобы своевременно отслеживать изменения.

На том и договорились.

ГЛАВА 26

Трудно найти слова, когда действительно есть что сказать.

Долго не удавалось уснуть. Очень я волновалась о завтрашнем дне. Во-первых, не совсем понимала, куда, собственно, выписываюсь. Дом в Мастоле у меня так и не появился, во дворец переезжать не хотелось просто до ужаса. И спросить было не у кого. Родители явно что-то темнили, да и не они одни. А во-вторых, я буквально чуяла, что назревает выяснение отношений с Шерданом. Разговора этого ждала и боялась до такой степени, что половину ночи перебирала ситуации и придумывала ответы и вопросы.

Придумывалось плохо. Чтобы чего-то добиться, нужно как минимум знать, чего хочешь. А с этим у меня явные проблемы.

Когда утром меня разбудили, подвергли последним целительным манипуляциям и напоили восстанавливающим зельем, к гадостному вкусу которого я начала привыкать, то единственное, чего я хотела, — упасть обратно и доспать.

Мечту почти удалось воплотить, но на пороге возникли матушка и шаиса. А вот Шердан не возник, и это почему-то расстроило. Хотелось расставить все точки поскорее, слишком уж я себя накрутила.

Упакованная в простое теплое платье, я выглянула в коридор, но там Шера тоже не обнаружила. И в карете, поданной во двор академии, его не оказалось.

— Куда мы едем? — нарушила я тишину.

Экипаж катился куда-то в сторону центра города, где располагались дворец и особняки аристократии.

— Домой, — лаконично пояснила шаиса Галиана.

Мама просто пожала мне руку и посоветовала не волноваться.

Домом ожидаемо оказался особняк рода Тарис. Вопреки ожиданиям Шердан нам не встретился ни в просторном гулком холле, ни в анфиладе гостиных, ни на широкой лестнице, ведущей в женское крыло. А потом меня взяли в оборот так плотно, что мысли о младшем представителе рода Тарис вылетели из головы.

Сначала на нашу маленькую процессию налетел ураган по имени Кари. Не обращая внимания на укор во взгляде шаисы, меня ощупали и затискали. Дальше мы шли, обмениваясь новостями, шутками и сплетнями. Подвох я заподозрила, лишь когда мы вошли в очередную гостиную и навстречу нам с диванчиков поднялись пять очень разных женщин.

— У нас меньше трех часов, — веско произнесла Галиана.

Женщины скрестили взгляды на мне, и я нервно сглотнула.

— До чего? — Я пыталась попятиться, но пути отступления оказались перекрыты. Это определенно был заговор.

— До малого закрытого приема, доченька.

— Э-э-э… — Получилось глубокомысленно. — Но если он малый и закрытый, то зачем вот это все? — Я уже позволила себя усадить, и сейчас меня избавляли от прически, готовясь, кажется, искупать.

— Потому что во дворце ты должна блистать, ведь это прием в твою честь.

Мама и шаиса уже стояли у вешалок с несколькими платьями, о чем-то споря. Кари вовсе куда-то умчалась, предательница.

— И почему же вы мне не сказали раньше? — напряженно уточнила я, чувствуя себя исключительно неуютно, тем более что из одежды меня уже вытряхнули.

— А вдруг бы ты решила сбежать? — как маленькой пояснила мама. — И лишить своего общества представителей всех шайсаратов и кабинет министров.

Шайсары? Министры? Я заозиралась и остановила свой взгляд на окне. Мама сокрушенно вздохнула и доверительно сообщила шаисе:

— Об этом я и говорила.

И вот это стало последней каплей.

— А знаете… я давно не сопливое дитя и вполне готова к диалогу. Больше всего на свете я не люблю, когда от меня что-то скрывают. Просто не выношу, когда лгут. И тем противнее мне, что я всю жизнь росла во лжи. И оказывается, родители врали мне о собственном происхождении, врали друзья, знакомые, мужчины. Особенно мужчины.

— Ника… — попыталась вклиниться мама, но меня уж несло:

— Почему все считают, что меня надо уберечь от какой-то информации? Я произвожу впечатление инфантильного цветочка? Неблагонадежного трепла? Взбалмошной идиотки?

— Вероника! — чуть громче позвала мама, привлекая мое внимание.

— Что — Вероника? Я уже двадцать три года Вероника, у меня, кстати, недавно день рождения был, по моим подсчетам! — Шаиса удивленно подняла бровь. — Я давала повод сомневаться в своей разумности?

— Когда поехала кататься на верблюде по пустыне ночью, когда заблудилась в сети пещер в Пиренеях…

— Мама! Это было десять лет назад. Тебе не кажется, что я немного выросла?

Ответа ждать не стала, гордо прошествовала в ванную, где меня ждали притихшие помощницы.

Сдержанное оливковое платье подгоняли по фигуре прямо на мне. Зеркало отражало худенькую глазастую девушку. В голове крутились мысли о том, что самые красивые люди — это больные на последней стадии туберкулеза. У меня вот тоже такие эффектные синяки под глазами и заострившиеся скулы.

После моего срыва, когда всем наконец стало ясно, что никуда я не сбегу, подробности мероприятия мне рассказали. Оказывается, за великие заслуги меня решено было наградить титулом и землями. Благо после раскрытия заговора немало бесхозных земель образовалось.

Во дворце было людно. После коронации многие задержались в столице и пользовались возможностью быть как можно ближе к трону. И к занявшему его молодому монарху.

Страсти разгорелись нешуточные. Коридоры были полны праздношатающихся придворных. А в галерее перед тем залом, где сегодня проводился высочайший прием и обед, плотность «случайно проходивших мимо» и вовсе зашкаливала. К счастью, от входа во дворец нас сопровождали мужчины в форме сотрудников службы безопасности. Они же мягко, но непреклонно оттирали всех желающих пообщаться. Со стороны все выглядело наверняка внушительно. Как почетный эскорт. Или конвой.

В зале, куда мы пришли вдвоем с шаисой — родители приглашены не были и влились в ряды любопытных снаружи, — оказалось куда свободнее. Едва ли тридцать человек беседовали, прохаживались, смеялись. Нас заметили. Первой подошла поздороваться леди Тамиза. Оборотница не изменяла себе, предпочитая в одежде оттенки красного, но на этот раз за ней хотя бы не таскался ручной юноша.

— Забыла спросить, — решилась я на вопрос, когда мы обменялись приветствиями. — Шаю сейчас не до меня, а со стороны оборотней больше нападок не будет?

Женщины как-то очень загадочно переглянулись, едва заметно улыбаясь. Но ответила все-таки шаиса:

— Оборотням сейчас тоже придется несладко, у них новый глава Совета и их ждет немало перемен.

Тамиза Нэйва скромно опустила глаза, полюбовалась на идеально отполированные ноготки.

— Вы? — недоверчиво уточнила я, уже зная ответ.

И тоже не сдержала улыбки. Что-то мне подсказывает, что раньше женщин в этом их Совете не было. И ждет их маленькую теплую компанию немало открытий и потрясений.

Дальше нас поприветствовали и остальные присутствующие. Я познакомилась с представителями всех шайсаратов, вежливо улыбалась представленным ранее членам бывшего Регентского Совета, а ныне советникам молодого монарха. Последних было немного: заговор заметно проредил их ряды. Отношение было разным — от высокомерной снисходительности до искренней заинтересованности.

Большая часть знакомств прошла мимо моего сознания. Отвечала я заученно, механически, с того самого момента, как спиной почувствовала взгляд. У меня буквально зудело между лопатками, и как только появилась возможность — поспешила оглядеться.

Шер стоял, прислонившись к стене у дверей, через которые мы вошли в зал. Подтянутый, собранный, в темно-синем мундире с парадной отделкой, он казался натянутой струной, звенящей сталью.

На какое-то мгновение мы встретились глазами, но потом меня отвлекли вопросом, и я отвернулась. Только думать о нем не перестала.