Тропа барса - Петр Катериничев

— Прощай, Марго. Ты была хорошей девочкой. Но… Жизнь есть жизнь.

Маэстро развернулся и пошел к выходу, взметнув сюртук черным вороньим крылом.

Дверь в комнату Али распахнулась. На пороге стоял Маэстро. Аля была в одном белье, прикрылась шубкой.

— Заканчивай туалет, амазонка! Едем.

— Вы же сказали…

— Обстоятельства изменились. Поговорим в машине. поторопись.

— Может быть, вы выйдете, пока я оденусь?

— Я буду смотреть в другую сторону. Да, оденься по-проще. Как для похода.

— На чужую страну?

— Вот именно.

Аля натянула колготки, толстые шерстяные носки, джинсы, свитер двойной вязки и короткую дубленку. Подумала и прихватила вязаную шапочку и шарф. Нашла в шкафу средних размеров сумку, бросила туда несколько пар запечатанного белья и кроссовки. Туда же положила плюшевого медвежонка. На ноги надела удобные ботинки на рифленой подошве. Быстро оглядела себя в зеркало. Тряхнула волосами, рассыпая их по плечам:

— Я готова.

— Ну прямо юный пионер! Вернее, пионерка. Пошли. Аля вышла в холл. Состояние ее сменилось: она действительно была готова к любым неожиданностям и сюрпризам.

Самым неприятным. То ли от близости этого странного человека, то ли по закону самосохранения, все чувства замерли в ее душе, застыли ледяной изморозью; интуиция и логика сейчас помогали одна другой, и мозг ее был абсолютно ясен. Аля впервые чувствовала себя в таком странно-отрешенном состоянии… Словно ей предстояло решить уравнение со всеми неизвестными, решить быстро и верно; и решать и действовать придется «по ходу пьесы», и за любую ошибку она заплатит дорого.

Нужно выжить. Она сыграет по своим правилам, делая вид, что играет по предложенным. Девушка чувствовала: иного способа выжить у нее теперь нет.

Маэстро вывел девушку через черный ход.

— Мы не скажем до свидания Маргарите? — спросила Аля.

— Нет. Она уехала.

— Разве она собиралась?

— Нет, как и мы. Но бывает, что обстоятельства складываются так, что…

Маэстро подошел к сравнительно небольшому двухместному джипу. Распахнул дверцу:

— Прошу.

Створы ворот автоматически разошлись, когда мужчина нажал на кнопку сенсора.

Мотор завелся, Аля слушала его ровное урчание, смотрела на зеленовато светящиеся приборы… Вспомнила вдруг свою квартирку, и ей показалось, что вышла она оттуда несколько лет назад, и если и жила там, то в какой-то иной жизни.

Автомобиль сорвался с места и умчался в снежную круговерть.

— Так куда мы едем? — попыталась уточнить Аля.

— К югу.

— В мертвый сезон?

Маэстро не ответил. Он сосредоточенно смотрел на дорогу, и бледное лицо его в зеленоватом мерцании приборов казалось маскарадной маской.

Глава 61

Кассета крутилась в магнитофоне, отмеряя мгновения времени, как колеса — километры шоссе.

Автомобиль мчался на огромной скорости. Снежинки плясали в свете фар, будто облетающий тополиный пух. Вокруг была степь; ее очертания терялись в ночи. Как и очертания времени, страны и мира.

Аля открыла глаза. Посмотрела на светящийся циферблат часов: почти четыре. Утра.

Она тряхнула головой, поудобнее устроилась на сиденье.

— Я что, уснула?

— Как сурок. «Из края в край вперед иду — и мой сурок со мною…» — напел Маэстро.

— Дурацкая песня.

— Сочинение господина Моцарта.

— Да? Я не знала.

— Из края в край… «Вдоль обрыва, по-над пропастью, по самому по краю я коней своих нагайкою стегаю, погоняю… Что-то воздуху мне мало, ветер пью, туман глотаю, чую с гибельным восторгом — пропадаю, пропадаю!..» Гениальные строки…

А как у Пушкина? «Все то, что гибелью грозит, для сердца смертного таит неизъяснимы наслажденья…» Люди обожают играть со смертью, но очень не любят проигрывать… А приходится… Гораздо чаще, чем они могут себе представить.

Всегда, Но пока ты выигрываешь — это и есть настоящая жизнь. Все остальное — ничто.

Маэстро смотрел сквозь лобовое стекло на дорогу, но девушке показалось, что он не видит ничего: ни снега, ни мглы… Господи, а может быть, он сумасшедший, этот Маэстро?.. Куда более опасный, чем тот, Сиплый…

Аля вытянула из пачки сигарету, прикурила. Выдохнула дым.

— Я так больше не могу…

— Что?

— Я не могу так больше! Кто вы? Откуда вы взялись?

— Ты боишься? — скосил на нее глаза Маэстро. Аля хотела соврать, но неожиданно для себя выкрикнула:

— Да! Я боюсь! Я — смертельно боюсь!

— Со мной тебе нечего бояться. И некого.

— Но я боюсь вас! Что вам от меня нужно?! Куда мы едем? И зачем… Зачем вы принесли мне плюшевого медвежонка?

— Ну вот и славно.

— Что — славно?

— Сейчас разговор у нас сложится. А чуть раньше мог и не сложиться. Кофе хочешь?

— Что?

— Кофе.

— А может, еще чай с плюшками?

— Может быть.

— У вас что, самовар в багажнике?

— Отнюдь. Через полтора километра будет придорожная забегаловка.

Действительно, через пять минут совершенно темное шоссе вроде расширилось, засветилось огнями. Небольшой ломик, крытый пластиковой «черепицей», стоял чуть поодаль и смотрелся для этих пустынных мест вполне экзотически.

— Это и есть забегаловка? — удивилась Аля.

— Похоже, местечко облюбовала здешняя хулиганствующая братва. А без комфорта им уже туго. К хорошему легко привыкают.

Аля нахмурилась:

— Сволочное время.

— Не хуже любого другого. Но и не лучше. «Кровью сограждан себе состояние копят и жадно множат богатств свои, громоздя на убийство убийство…» — продекламировал Маэстро.

— Это что, стихи?

— Да.

— А чьи?

— Древнеримского поэта Лукреция. Так что, барышня время все то же. И люди те же.

А вот погода — меняется.

— Мы уже в Крыму?

— На подъезде. Городок Крамогорск. Райцентрик. Маэстро загнал автомобиль на маленькую стоянку. Больше не было ни одной машины.

— Может быть, мы выпьем кофе еще где-нибудь? — робко спросила Аля.

— Барышня, для девушки, порешившей за полторы минуты семь отборных боевиков Автархана, ты слишком застенчива.

— Кто такой Автархан?

— Один из авторитетнейших людей Княжинска. Ныне покойный.

— Я… Я была не в себе…

— А может быть, наоборот?

Аля пожала плечами. Произнесла нерешительно, покосившись на заведение:

— И все же…

— Девушка, мы будем пить кофе там, где сочтем нужным. Не хватало еще считаться с бычками. Повторится так раз, другой, и эти животные решат, что они не мяса, а право имеют. Место забойного скота — в стаде. Наше — там, где мы решим.

Маэстро галантно открыл Дверь:

— Прошу.

Зал был пуст. Все столики свободны. Полусонный бармен вяло сидел за стойкой и пялился в телевизор, по которому показывали шумный боевик. Единственная официантка тоже припухала, из последних сил борясь со сном.

— Ну вот, все условия. У быков, надо полагать, пересменка. Час волка.

— Какой?

— Четыре утра — час волка. Именно в это время происходят все леденящие душу преступления, государственные перевороты и прочие человечьи шалости. К тому же к четырем человек невольно устает и, какой бы крепкий ни был, хочет покоя и неги.

— Вы тоже?

— Ничто человеческое мне не чуждо. Тем более, как сказал поэт: в мире счастья нет, а есть покой и воля. Воля присутствует, а вот покой — только снится. И — вечный бой…

Маэстро выбрал столик, отодвинул девушке стул.

— Располагайся.

— Я в туалет хочу.

— Пошли.

— Да я дорогу уж как-нибудь найду…

— Тебе не надоели еще приключения?

— До смерти.

— Ну тогда помолчи.

Маэстро прошел вперед, быстро осмотрел дамский туалет. Сказал:

— Заходи. Только ненадолго.

— Это уж как получится.

Оказавшись в туалете, Аля первым делом подошла к окну: фигушки. Полуподвал, оконце махонькое, кошке пролезть впору, но и то — заделано крепкой решеткой и уж потом рифленым стеклом. Как бы она сейчас отвязалась от всех и всяких провожатых!.. Не получится. А жаль. Остается использовать сие местечко по назначению.

Аля уже плескалась под умывальником, когда дверь снова открылась.

— Ну? Пошли? Нечего тут…

— Неистребимая тяга мыть руки перед едой. Очень микробов боюсь. Особенно вирусов.

Они пошли к столу. Маэстро следовал впереди. Аля даже подумала, не следовал, а шествовал: он шел прямо, и затылок будто упирался в невидимый высокий жесткий воротник. Словно он проходил не по пустому и полутемному придорожному шалману, а ступал по Георгиевскому залу Кремля. Или по меньшей мере по ковровой дорожке приемной Белого дома.

Маэстро дождался, пока девушка уселась, устроился сам, посмотрел на бармена и официантку. Те встрепенулись разом. Что-то в облике вошедшего было неумолимо жесткое, жестокое, властное, то, что нельзя было проигнорировать или не заметить.

Официантка как-то даже подобралась, танцующей походкой подошла к столику.